Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

Когда отведенное для урока время заканчивалось, блок в глазах Гермионы не смогли бы побороть даже многие взрослые и опытные волшебники, однако женщина всё равно читала стихи, внимательно глядя поочередно в напряженные глаза каждого из присутствующих.

«Зачем, зачем даешь себя увлечь, — мысленно декламировала она, — тому, что миновалось безвозвратно, скорбящая душа? Ужель приятно себя огнем воспоминаний жечь?.. [114] Ф.Петрарка «На смерть мадонны Лауры (CCLXXIII)» (в переводе Е. М. Солоновича). »

Внезапный и неожиданный скрип пера заставил Гермиону вздрогнуть. Она перевела изумленный взгляд на Женевьев, Прытко Пишущее Перо которой забегало по пергаменту. На молодую девушку покосились все, и она смутилась.

Гермиона позволила себе улыбнуться и громко хлопнула в ладоши. Взоры присутствующих снова обратились к ней.

«На сегодня всё, — убирая барьеры, мысленно сообщила женщина. — Тренируемся в гостиной, однако не трогаем при этом несчастных младшекурсников. Если я еще раз узнаю что‑нибудь подобное о чьем‑то поведении, то навсегда прекращу свои уроки для этого гимназиста. На следующем занятии у нас тест по умению читать мысли. Запрещаю говорить об этом мистеру Силксу вслух или мысленно. — Фердинанд Силкс, отчаявшийся побороть нараставшую защиту Гермионы, вот уже двадцать минут стеклянным взглядом взирал в пространство и не заметил, как чтение стихов сменилось объявлением домашнего задания. — Не забывайте о том, что в поисках истины мистер Силкс будет многократно спрашивать вас и следить за вашими мыслями, — добавила Гермиона. — Будьте осторожны. Если мистер Силкс узнает о тесте до следующей пятницы, он получит за него автоматически высший балл, а вы — усложненное задание. Если же кто‑то проболтается словами, — внушительно добавила Гермиона, — заработает взыскание. У Фердинанда есть отличная возможность добиться от ваших мыслей ответа. — Гермиона улыбнулась со всей возможной невинностью, и это привлекло внимание несчастного — он снова поймал ее взгляд. — Мистер Силкс снова с нами! — мысленно объявила преподавательница легилименции и посмотрела прямо в глаза гимназиста. — Пока вы витали в облаках, мы с Черными Зверями вступили в сговор против вашей персоны».

— Против меня?! — невольно воскликнул Силкс, и многие в аудитории засмеялись.

«Именно так, — невозмутимо отчеканила в мыслях Гермиона. — И вам предстоит наш заговор раскрыть. Всех остальных, — она снова окинула взглядом присутствующих, — прошу также помнить о том, что мы скрываем от мистера Силкса, и не ударить в грязь лицом. Все свободны. Акцио!»

Последнее было подумано в такт взмаху палочкой, и двадцать пергаментов со столов гимназистов взлетели в воздух и аккуратно сложились перед ней.

— М–мадам Малфой, — умоляюще обратился к пересчитывающей пергаменты Гермионе Силкс, неуверенно подходя к преподавательскому столу, — простите, я больше не буду! Я записал восемнадцать строф! Но потом ничегошеньки не мог разобрать… Я пытался, и…

— Мистер Силкс, — прервала Гермиона, — я всё понимаю. Ваши сокурсники будут молчать на этот счет, но не на моих ли уроках вы должны научиться и без слов проникать в чужие мысли? Ваша задача — раскрыть секрет.

— А домашнее задание есть? — понурил голову Силкс.

— Всё это вам предстоит выяснить самостоятельно.

— Но…

— Удачи, мистер Силкс, я верю в ваши силы. Поспешите, не то пропустите обед.

— Пойдем, друг, — хлопнул несчастного по плечу Фил Мур, — я расскажу тебе всё — мадам Малфой обещала за это наказать меня.

— Да–да, профессор Нуакшот как раз говорил, что ему нужны гимназисты для сезонной пересадки гнойных папоротников, — кивнула Гермиона и пояснила: — они не терпят магии.

— Прости, Ферди, я пас.

— Идите, мистер Мур, иначе вам всё равно не избежать папоротников, — пригрозила молодая ведьма. — Женевьев, задержитесь на минутку, — добавила она, отыскивая пергамент гимназистки и с удовольствием просматривая аккуратно записанные строки Петрарки. — Вы делаете большие успехи. В понедельник вечером мы еще немного потренируемся, и я поставлю вам высший балл по этой теме без теста.

— Спасибо, мадам Малфой! — просияла девушка.

Когда все разошлись, Гермиона взялась было за остальные пергаменты, но ее остановил строгий голос, раздавшийся из‑под груды свитков:

— Леди Малфой, в шесть часов у вас обедает Министр магии! — это вездесущий волшебный дневник.

Гермиона посмотрела на часы и отложила перо, которое не успела обмакнуть в чернильницу. Вытащила полезную книжицу, наложила на пергаменты Заклятие неприкосновенности и встала. Хозяйка не была дома со вчерашнего утра, и следовало поторопиться, если она хотела всё успеть.

Спускаясь вниз, чтобы попрощаться с отцом — до понедельника Гермиона не собиралась возвращаться в гимназию, — молодая ведьма столкнулась на входе в коридор к покоям Волдеморта с Габриэль — и обозлилась.

Она терпеть не могла эту наглую, вздорную девчонку. Сама до конца не понимала, за что — но практически ненавидела.

Ну, то есть как — не понимала. Догадывалась.

Габриэль Делакур была выпускницей гимназии. Она перевелась в Даркпаверхаус на пятый курс из Шармбатона и окончила обучение летом позапрошлого года, вместе с Земными Орлами [115] Earthly Eagles. Фреда Уизли. Прежнего Фреда Уизли, от которого нынче ничего не осталось.

Гермиона не понимала, как Габриэль умудрилась попасть в гимназию, но знала о том, что это всерьез рассорило ее и с семьей, и особенно со старшей сестрой. Флёр возненавидела предательницу еще до того, как она предала по–настоящему.

А она предала. Габриэль Делакур была любовницей Волдеморта. Одной из главных. Можно даже сказать единственной официальной.

И Гермиона терпеть не могла ее за то, что эта малолетняя выскочка, казалось, заняла место Джинни.

Она, к счастью для себя, а, возможно, и для Габриэль тоже, никогда ничего не преподавала девушке. Когда Гермиона начала работать, мисс Делакур уже была семикурсницей, и в ее расписании не стояло предметов мадам Малфой. Впрочем, она в них и не нуждалась.

Габриэль владела окклюменцией и легилименцией в совершенстве — и этим еще больше бесила Гермиону. Потому что уже на седьмом курсе она была любовницей ее отца, потому что ее сознание, ее мысли и ее душа оставались для леди Малфой закрытой книгой, потому что единственное, что Гермиона видела — очаровательную мордашку, бархатную кожу вейлы, фигуру богини и глаза ангела с дьявольским блеском в вызывающем, самоуверенном, высокомерном взгляде.