Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

— Не много ли чести? — хмуро прищурился молодой человек.

— Фред, не злись. Я хочу помочь.

— Это, интересно, в чём же? — саркастично уточнил собеседник.

— Я знаю, что с тобой происходит.

— А со мной что‑то происходит, Гермиона? — поднял брови Фред, откладывая тряпку.

— Да. — И она, набрав в грудь побольше воздуха, заговорила вдохновенно и быстро: — Думаю, тебе нужно отдохнуть. От всего этого. Стоит начать новую жизнь. Подальше отсюда.

— Вот как?

— Фред, то, что в силу некоторых причин, кажется тебе невозможным, — вполне реально. И я могу помочь. Могу поговорить с Papá и убедить его подыскать другого преподавателя в замену.

— Не нужно лезть не в свое дело, — скривился волшебник.

— Послушай, я серьезно. Я могу это устроить. И ты со временем всё забудешь.

— Забуду что?

— Фред, я кое‑что узнала. И понимаю, что тебе невыносимо оставаться в гимназии. Послушай, есть непоправимые вещи, и они ужасны. Но нужно жить дальше!

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — перебил маг, нетерпеливо постукивая крупным серебряным перстнем о каменную стену, — и не собираюсь никуда уезжать.

— Только не нужно говорить, что тебе здесь нравится! — язвительно попросила Гермиона.

Его передернуло.

— А что, черт возьми, мне может нравиться здесь?! — почти выкрикнул рыжий колдун, и его лицо исказила секундная судорога.

— Ну вот, — с удовлетворением кивнула леди Малфой. — Но ты считаешь, что бросить всё невозможно, — продолжала она, — а это не так.

— Гермиона, не знаю, что ты там себе сочинила, — досадливо перебил волшебник, — но у меня есть долг и обязанности. Здесь.

— Их может выполнять кто‑то другой.

— А я что должен, по–твоему, делать?

— Жить. Просто жить, Фред! Развязаться с прошлым.

— Уж слишком крепко повязаны, — хмуро усмехнулся сумрачный преподаватель. — Гермиона, давай договоримся, что ты не будешь лезть в мои дела, идет?

— Но я хочу помочь!

— У тебя странные методы.

— Фред, я же вижу, что ты не можешь жить нормально рядом с моим отцом!

— Ого! — вскинул брови ее собеседник. — Что за откровение снизошло на тебя?! Наконец‑то! А неужто любой нормальный человек способен существовать спокойно рядом с ним, а, Гермиона?

— Вот видишь, ты даже не отрицаешь этого! — с жаром подхватила женщина. — Так давай я помогу тебе сбежать отсюда.

— Зачем мне бежать? — мрачно осведомился Фред. — Как будто Волдеморт от этого станет лучше.

— Он не станет лучше, даже оставайся ты рядом! А тебе здесь покоя не будет.

— Повторяю, Гермиона, — зло перебил колдун, — не лезь не в свое дело!

Он отвернулся, сунул руку в карман и вытащил оттуда небольшую флягу, из которой тут же сделал внушительный глоток и поморщился.

— Это из‑за нее? — тихо спросила Гермиона, глядя в сторону.

— Из‑за кого? — не понял Фред.

— Из‑за Габриэль? — осторожно произнесла ведьма. — Неужели из‑за нее ты хочешь остаться тут, в этом замке, несмотря ни на что?

— Чего?! — выпучил глаза рыжий волшебник, а потом скривился. — Мне от всей души плевать на эту шлюху Волдеморта! Она мне противна!

Гермиона невольно поморщилась.

— Боюсь даже спрашивать… Если ты так называешь Габриэль… Что же ты в таком случае думал о Джинни? — не сдержалась она.

Фред болезненно дернул плечами и отвернулся, запихивая флягу огневиски в карман.

— Джинни поглотил Погребальный огонь, — досадливо сказал он. — И это, черт побери, был ее выбор! Она добровольно легла на похоронный стол, когда перешла на сторону Волдеморта. А сейчас и вовсе весь мир — один огромный похоронный стол, Гермиона! И в любой момент может взметнуться пламя. Но все послушно ждут. Я никогда не смогу понять этого! Ты сама столько лет прожила бок о бок с этим кошмаром! И ведь никогда не была дурой, Гермиона! — с жаром продолжал колдун. — Можно долго закрывать глаза, лгать самой себе. Но не вечно! Или ты не видишь, что Волдеморт — чудовище?!

— А кто НЕ чудовище, Фред? — перебила женщина. — Кто? Кто в этом мире НЕ чудовище? Приведи мне пример! Может быть, главный враг Темного Лорда, кумир и герой нашего детства, Дамблдор? Положивший сотню судеб на алтарь своего тщеславия?! Всю свою жизнь он играл людьми, как марионетками, чтобы было не скучно жить. Он — нет, не чудовище, Фред? Я вот недавно говорила с его портретом…

— ЧТО?!

— Портрет Дамблдора висит в кабинете Papá. И ему, видите ли, «очень занятно наблюдать за Томом». И за всем, что происходит. Шахматная партия. Сначала он позволил mon Pére воскреснуть, а потом снова начал с ним воевать. Чужими руками. Так кто НЕ чудовище? Если эталон добрых волшебников — просто старый скучающий манипулятор с богатой нездоровой фантазией?! В действиях Papá, по крайней мере, есть смысл. Пускай это и личное могущество и величие!

Посмотри! Papá переделал мир! А чего добился Дамблдор за всю свою жизнь?! Благодарности от сотен учеников? Куда там! Все они вырастали и старались максимально оградить его от какой‑либо реальной власти! Многие десятки лет! Горстка самых верных сторонников примирилась с настоящей действительностью — потому что даже их умы он мог полностью контролировать, только будучи рядом. Смотри, они освободились и вняли гласу разума!

А игры Дамблдора с моим отцом в итоге привели только к созданию из неповинного, в сущности, ребенка безжалостного чудовища, которое убило твою сестру и один Мерлин ведает, что еще натворит в будущем! Я его видела — и вот он по–настоящему страшен.

— Гарри Поттер, по крайней мере, не предал того, ради чего жил и не забыл своего предназначения, всех клятв, которые давал, — жестко сказал Фред, — не предпочел смириться, как все, с ужасами происходящего.

— Многим ли хуже происходящее сейчас того, что происходило раньше? Ты взрослый человек! Оглянись на прошлое! Нельзя создать идеальный мир, где все счастливы. Это химера, утопия!

— Пока в этом мире правит Волдеморт — уж точно, — отрезал волшебник.

— Я понимаю, что mon Pére принес тебе и тем, кого ты любишь, много зла, и ты только поэтому так относишься к нему сейчас, но на самом деле… На самом деле любая власть будет такой: и жестокой, и страшной.

— Если большинство будет рассуждать так — да.

— А что же ты можешь предложить этому большинству взамен mon Pére?! — не сдавалась Гермиона. — Не нужно кривиться, Фред! И не говори мне про «кто угодно», пожалуйста! Назови конкретно. Анархия страшна сама по себе, но и она долго длиться не может — к власти придет сильнейший. А таковыми бывают только страшные люди. Если же поставить «у руля» что‑то искусственное, то его либо уничтожат, либо этот человек будет просто марионеткой в руках Серых Кардиналов. Как когда‑то Фадж. Сейчас, по крайней мере, понятно, кто правит бал. И никто не может сказать, что что‑то сильно переменилось к худшему.