Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

Гермиона ни разу не ревновала Люциуса к Нарциссе…

Может быть, потому, что не любила его? А может, потому что не видела их вместе? Ведь внутри этой изящной ледяной статуи пылает очень опасное пламя. Жутковатое пламя. Этот блеск в ее глазах, который навсегда врезался в память Снейпа — часто ли он возникает?

Гермиона подошла к застывшему пруду: она и не заметила, как покинула лабиринт. Небольшой водоем заледенел и поблескивал белоснежной поверхностью в лучах зимнего солнца, пробивающего пелену облаков.

Иногда человеку открываются странные вещи — и он потом не знает, как вести себя дальше. Вроде бы ничего особенного… Хотя… Странно так… Очень странно.

— Знаешь, Кадмина, порою приходится узнавать такие секреты и тайны, что даже мне становится не по себе. — Девушка вздрогнула и обернулась: одетая в темный плащ фигура Волдеморта стояла совсем близко, опираясь на покрытый снежными пятнами ствол дерева. И никаких следов, кроме ее собственных, на чистом снегу на много ярдов вокруг. — Со временем я научился не показывать своих эмоций. Но когда работаешь… с людьми… применяешь легилименцию… Много всплывает.

— Ты знал об… этом?

— Конечно. Поверь, это только… вершина. Вершина бездны человеческой души. Используя легилименцию, нужно уметь не проваливаться в эту пропасть, а только смотреть — глубоко, до самого дна. Но самому стоять на твердой почве.

— Я не хотела.

— Понимаю.

— Я теперь…

— Нет, Кадмина! Твое отношение к Северусу Снейпу не должно меняться. Как и отношение к Нарциссе.

— Но я…

— Всего лишь заглянула за ширму. Я уже говорил тебе: Цисси Малфой очень загадочная женщина. Непредсказуемая. Собственно, она закрытая книга. Как и Снейп. Они нашли друг друга. И отношения их даже более занимательны, чем они сами когда‑либо могли догадываться.

— Но Люциус…

— Безусловно, мисс Блэк не могла стать женой полукровки.

— И всё же…

— Кадмина, ты узнала кусочек тайны. Осознай его, пойми и запомни. Но это не твоя тайна — и она не должна на тебя влиять.

— Я попробую.

— Дорогая моя, — он подошел к ней и обнял за плечи, — ты еще такая… Юная.

— Скажи, почему ты так относишься ко мне? — Гермиона отстранилась и посмотрела глубоко в красные глаза Волдеморта. — Я привыкла, конечно, но это… Совсем не вяжется…

— Кадмина, каждый человек — всего лишь человек. Даже если носит имя Лорда Волдеморта. Даже если он — могущественный Черный маг. Просто некоторые не желают этого признавать. И оттого становятся уязвимы. Я всё же не глуп. И прекрасно осознаю, что я — человек. И ничто человеческое мне не чуждо.

— Так странно…

— Поттер не понял бы, верно?

Она усмехнулась. Грустно усмехнулась и устремила взгляд на медленно падающий снег.

— Что ты собираешься делать? — задумчиво спросила Гермиона. — Захватывать мир?

— Звучит глупо, не так ли?

Хлопья белоснежного снега ложились на заледеневшую гладь пруда.

— Тогда что? Жить тут? Просто так?

— Еще глупее, не правда ли?

— Но что тогда?

— Вы с Генрихом изучали Черную магию, — тихо сказал Волдеморт. — Тебе было интересно?

— Конечно.

— Шесть с половиной лет назад, узнав о своей принадлежности к магическому миру, ты бы не захотела изучать ее? Если бы было можно?

— Не знаю…

— Знаешь.

— Это было бы очень увлекательно, — признала она. — Наверно я бы… Согласилась.

— Но тебе не дали. Черная магия — зло. Это справедливо?

— Я не совсем понимаю.

— Выбор, Кадмина. У каждого человека должен быть выбор. Это пункт Магического законодательства. Такой же пункт есть в законах магглов современного мира. Но ни мы, ни они ему не следуем.

— Не понимаю… К чему это?

— Я неплохой учитель, Кадмина. Видишь, ученики сами приходят ко мне. Когда‑то Армандо Диппет и Альбус Дамблдор не дали мне преподавать. Да я и не смог бы профессорствовать в Хогвартсе.

— Школа? Школа Темных искусств? Наподобие Дурмстранга?

— Дурмстранг — жалкое подобие школы Черной магии. Ты ведь понимаешь, Кадмина, что открывать школы… строить храмы… — он усмехнулся и развел руками, — это для меня невозможно.

— Тогда что?

— Есть один очень древний обряд. Очень сложный. Я работаю над ним многие годы.

— Мне не положено знать о нем?

— Отчего же? Ты хочешь знать его эффект? Он даст мне шанс предоставить людям выбор. На какую сторону становиться. И над их выбором не будет висеть страх Азкабана. Черная магия — не зло, а сила. Сила, которую скрывают и запрещают, чтобы не потерять власть.

— Возможно ли это?

— Это очень сложно. Нужно много времени.

— Это… тяжело понять…

— Согласен. Сейчас моя основная цель — сделать это реальностью.

— А я?

— Что ты? Ты окончишь школу, выучишься: что ты там говорила? Исследование древностей?

— Есть ли что‑то, о чем ты не знаешь?

— Больше, чем хотелось бы.

— А как же… Гарри? Обряд изменит и его?

— Сомнительно, — хмыкнул Темный Лорд. — Слишком запущенный случай.

— Но…

— Чем сейчас занят Поттер?

— Ищет Хоркруксы, — быстро ответила девушка. — Поехал в Годрикову Впадину, на могилу родителей, потом собирался в Литтл–Хэнглтон.

Темный Лорд нахмурился.

— Что? — насторожилась молодая ведьма.

— Неважно. Ничего страшного. Поверь, Кадмина, Гарри Поттер пока не составляет опасности. Ты замерзла? Пойдем в дом. Сейчас тебе нужно побыть одной. И подумать.

* * *

Снег падал на литые перила балкона ее комнаты. Гермиона сидела, укутавшись в плащ, и смотрела на них.

«Снег такой свободный. Свободна ли я? Теперь?

Власть…

Нужна ли?..

Нужна. И она, и всё остальное. Это мой мир, мой дом. Здесь я счастлива…»

Она встала, возвратилась в комнату. Тут было хорошо и тепло. Но сейчас ей нужно было нечто иное. Совсем другое тепло.

Девушка отбросила плащ в сторону и скрылась в ванной комнате.

Через полчаса, одетая в легкий пеньюар, она вышла в коридор. И вскоре была у нужной двери.

Откинув назад распущенные волосы, Гермиона постучала. Потом еще раз.

Дверь отрылась. Одетый в темно–зеленую шелковую пижаму Люциус Малфой холодно посмотрел на нее.

— Да? — с показной учтивостью спросил он.

— Ты… Позволишь войти? — растерялась Гермиона.

— Не думаю, что это хорошая мысль.

— Но…

— Да? — вопросительно повторил старший Малфой.

— П… почему?

— У меня выходной.

— Что?!

— Кадмина, а ты не думала отдохнуть?

— Собственно…

— Сама отдохнуть? — уточнил он.

— Что‑то случилось?

— Нет.

— Может быть, ты всё же… Пустишь меня?

Она почувствовала себя полной идиоткой.

— Кажется, я уже отвечал на этот вопрос.

— А…

— Что‑то еще?

— Нет.

— Спокойной ночи, Кадмина.

Дверь закрылась. На глаза Гермионы навернулись слезы ярости и обиды. Она развернулась и побежала в комнату, с силой захлопнула дверь.