Джон Норман - Рабыня Гора

– Твоя, – испуганно прошептала она.

Держа за волосы, он поволок ее за собой. Она, согнувшись в три погибели, ковыляла рядом. На мой взгляд – потрясающая девушка. А для него – просто еще одна бабенка для забавы.

Дрожа, я поднялась на ноги. Оправила платье. Нигде не порвано.

Постояла, глядя вслед матросу и ковыляющей рядом рыжеволосой. Уж он задаст ей жару, это точно! Вот и хорошо.

Мимо меня, толкая тележку, брел раб в соединенных довольно длинной – дюймов восемнадцать – цепью наручниках. Взглянул на меня. Взбесившись, я подлетела к нему и отвесила оплеуху.

– Не смотри на меня! Я не для таких, как ты! Ты раб! Раб! Он злобно откинул голову.

– Раб! – кричала я. – Раб!

Резко обернулась. А, вот, кажется, его хозяин, торговец. Раскрасневшись от гнева, я подбежала к нему и упала на колени.

– Он на меня посмотрел! – указывая на раба, захлебывалась криком я. – Посмотрел на меня!

– Тебе разрешали говорить? – осведомился тот.

– Можно девушке говорить? – испуганно спросила я.

– Да, – разрешил он. Ободренная, я ткнула пальцем в раба.

– Он посмел на меня посмотреть.

С рабов – я знаю – глаз не спускают. Один взгляд на рабыню – и несчастному не поздоровится. А взгляни он на свободную женщину – может жизнью поплатиться.

– Он смотрел на меня.

За такую наглость по меньшей мере высекут. Красавицы рабыни – для свободных мужчин, не для таких, как он, не для рабов.

– А ты что, для него слишком хороша? – процедил торговец.

– Да. – Не надо было этого говорить. И все же я сказала.

– Оба вы животные.

– Да, хозяин, – проронила я.

– Но ты самка.

– Да, хозяин.

– А он пусть раб, но самец.

– Да, хозяин.

– А разве самец животного не выше самки?

– Выше, хозяин.

Да, самцы занимают доминирующее положение у многих видов млекопитающих. А среди приматов – у всех видов без исключения. И изменить здесь что-то можно, лишь разработав направленную на извращение законов природы обширную и сложную программу долговременного психологического воздействия.

– Тебе эта рабыня нравится? – спросил хозяин раба.

– Маленькая, – вздрогнув, пробормотал тот. Я не сводила с него испуганных глаз.

– А в общем – ничего себе, – все же признал он.

– Как думаешь, можешь ее поймать?

– Конечно, – оживился раб.

Я вскочила и в страхе попятилась.

– Она твоя.

Я бросилась бежать. Он настиг меня у огромного ящика, прижал к нему, а когда я отпрянула, обмотал свисающей с наручников цепью. Я в ловушке.

– Давненько у меня не было бабы, – осклабился он и потащил меня за собой. Обмотанная вокруг талии цепь нещадно впивалась в кожу над левым бедром.

– Пощади рабыню, хозяин, – взмолилась я.

Он рассмеялся.

Хозяин не торопил его – видно, занялся другими делами Тележка все равно была пустая.

Когда он оставил меня, я готова была от стыда сквозь землю провалиться. Кончила! Как со свободным мужчиной!

Лежа за ящиками, я горестно смотрела в небо. Меня употребил раб! Постепенно отчаяние вытеснил страх. Наверняка опоздала в «Чатку и курлу». Высекут!

Медленно, преодолевая боль, распрямила я затекшие ноги и встала. Снова попыталась привести в порядок платье. Вышла из-за ящиков. Надо спешить в «Чатку и курлу».

И застыла. Бросилась обратно за ящики. Довольно далеко, но я уверена – не ошиблась. Перехватило дыхание. Отчаянно заколотилось сердце.

Не может быть! И все же это так.

Что делать? В первое мгновение душу захлестнула пронзительная, неодолимая, всепоглощающая любовь. Любовь, немыслимая радость, восторг, лишь рабыне доступный.

Одетый моряком, неся на плече мешок, он шел со стороны причала.

Броситься бы к нему, закричать на весь порт, упасть к его ногам, рыдая, покрыть поцелуями.

Да нет, я ошиблась! Не может быть!

Смотреть, смотреть, не сводя глаз! Уверенность росла. Вот остановился купить у разносчика пирог. Он!

Мой хозяин! Клитус Вителлиус из Ара!

Хотелось кричать: «Хозяин! Я люблю тебя! Люблю!»

И тут он повернулся к кабацкой рабыне, что вертелась перед ним и пыталась заговорить.

Ненавижу! И его ненавижу, и ее.

Рабыню он отослал, но я видела этот взгляд! Взгляд воина, взгляд хозяина!

Ненавижу обоих!

Это он, Клитус Вителлиус из Ара, сделал меня рабыней. Жег каленым железом, поставил клеймо рабыни. Заставил служить ему! Заставил полюбить себя, а потом, позабавившись, отбросил прочь, отдал какой-то деревенщине!

В голове созрел отчаянно смелый, страшный, жестокий план. Глубоко вздохнув, объятая холодной яростью, я решилась.

Он еще узнает: месть рабыни – не шутка.

Я выпрямилась. Бесстыдно распахнула платье. Звякнув колокольчиками, вскинула голову.

Идет прямо ко мне, жуя на ходу пирог.

Оружия нет. Это кстати.

Мелко семеня, я выскочила из-за ящиков, упала перед ним на колени, коснулась губами его ног. Любовь затопила сердце. Тело охватила беспомощная слабость – слабость рабыни, преклонившей колени у ног хозяина. Но тут же взяв себя в руки, я превратилась в холодное, расчетливое, здравомыслящее существо. Обхватив ладонями его икры, я ловила его взгляд.

– Дина, – проговорил он.

– Мой хозяин зовет меня Йата.

– Значит, ты Йата, – улыбнулся он.

– Да, я Йата. – Я с улыбкой смотрела ему в глаза.

– И все такая же невинная и нескладная?

– Нет, хозяин. – Опустив голову, я самозабвенно припала губами к его ногам, присасываясь, втягивая в рот грубые волоски.

– Вижу, что нет, – рассмеялся он.

Я подняла глаза.

– Меня научили ублажать мужчин.

– Конечно, – ответил он, – ты же рабыня.

– Да, хозяин.

– И хорошая?

– У некоторых хозяев отвращения не вызываю.

– Думаешь, сможешь доставить мне наслаждение?

Сердце мое подпрыгнуло. Нежно, ласково поглаживая его ногу, я медленно, целуя, покусывая, подбиралась к колену.

– Нет, хозяин, – прошептала я. – Йате ни за что не ублажить такого славного воина.

Он оглянулся:

– Говори: моряка. Здесь я не предводитель воинов из Ара Клитус Вителлиус. Я мореход, простой гребец из Тироса по имени Тий Рейар.

– Как угодно хозяину, – взглянув на него, ответила я и снова припала к его ногам. – Хозяин не отшвырнет меня? – просительно пролепетала я.

– Умная шлюшка. – Подняв мою голову, он сдвинул мне на затылок платок.

– Всего несколько недель назад, – залившись краской, объяснила я, – меня везли на рабском корабле, трюмным грузом.

– Довольно симпатичный груз, – обронил он.

– Я так довольна, что хозяин доволен. – Не отводя ладоней от его ног, я прижалась головой к его бедру. Люблю… Стоп! Не раскисать! Не забываться! Я опустилась перед ним на колени лишь затем, чтобы втоптать в грязь его самого. И сделать это будет нетрудно – стоит только привести его в «Чатку и курлу».