Джон Норман - Рабыня Гора

– Сбежали!

Мимо промчались вооруженные копьями стражники со щитами. На крышах стояли люди.

– Кто сбежал? – прокричала я.

Не переставая звонили тревогу. Протащив через толпу, Страбо торопливо вел меня к пристани.

– Кто сбежал? – приставала к нему я.

– На колени! – приказал он.

Я встала на колени у сходней, ведущих к палубе таранного судна под названием «Сокровище Джеда». Торговцы иногда пользуются такими судами. Узкие, скоростные, хорошо ходят по мелководью, хоть вместимостью обычным грузовым кораблям и уступают.

Не мешкая, Страбо указал на меня корабельному надсмотрщику, составляющему перечень грузов. Тот кивнул.

– Встань, – приказал Страбо.

Я встала.

Он толкнул меня на сходни. Мы взошли на палубу шириной футов двадцать.

Страбо отдал надсмотрщику ключ от моего ошейника, тот сунул его в сумку, подозвал матроса и кивком указал на меня. Матрос сбегал за легкими корабельными кандалами, защелкнул на щиколотках соединенные двенадцатидюймовой цепью железные кольца. К поперечной цепи крепилась еще одна – около трех футов длиной, с миниатюрными наручниками на конце. Страбо освободил мне руки, бросил в сумку хозяйские наручники и ключ. На их место приладил корабельные, соединенные цепью с ножными кандалами. Вот я и снова скована по рукам и ногам.

– Удачи тебе, рабыня, – кивнул Страбо.

– Удачи тебе, хозяин, – откликнулась я. Он сошел на берег. Сходни убрали. Отдали швартовы. Трое матросов длинными шестами отталкивали суденышко от причала. На скамьях по бортам – гребцы, свободные матросы. Заняли свои места двое рулевых. Чуть пониже встал старшина гребцов. На высоком мостике – капитан. Плавно, неспешно суденышко двинулось в открытое море. Старшина не начнет задавать гребцам ритм, пока не отойдем от причала. Треугольный парус не расправят, пока не выйдем из гавани.

А на берегу все ходило ходуном. Стражников собралось еще больше. Звон не умолкал. У столба, над которым парил алый диск, вился белесый дым.

Я подошла к поручням. Здесь же стоял принимавший груз надсмотрщик. От причала отваливали другие суда. Мы отправлялись караваном.

– Кто сбежал, хозяин? – спросила я.

– А ты не знаешь?

– Нет, хозяин.

– Двенадцать человек из Ара.

– Как же они вырвались? – Наверняка те самые, кого я на днях, в тот самый день, когда повстречалась с Клитусом Ви-теллиусом, видела на верфи.

– Один пленный сбежал и освободил остальных. Дрались как львы.

– Что за пленный?

– Какой-то Клитус Вителлиус.

Меня охватила дрожь. От радости я едва не лишилась чувств.

– Последний раз их видели на пути к таверне «Чатка и курла», – добавил он.

Не говоря ни слова, я дрожала всем телом.

– Видно, какая-то шлюха выдала их вожака, Клитуса Вителлиуса. – Он злорадно хохотнул. – Не хотел бы я оказаться на ее месте.

«Месть рабыни – не шутка», – сказала я тогда Клитусу Вителлиусу.

«Месть воина – тоже», – ответил он.

Я испуганно отпрянула тогда, и по приказу моего хозяина, Аурелиона из Коса, Клитуса Вителлиуса повели из таверны.

– Он воин из Ара, – рассуждал надсмотрщик. – Не завидую я той девке.

Берег медленно уплывал вдаль.

– Ты ее знаешь? – спросил он. – Ты ведь из «Чатки и курлы».

– Да, хозяин, – ответила я. – Но в «Чатке и курле» он ее не найдет. Ее уже отослали.

– Повезло предательнице.

– Да, хозяин.

«Сокровище Джеда» повернуло к выходу из гавани. На носу корабля выведены краской глаза. Два обведенных черным огромных голубых глаза с черными зрачками. Теперь они смотрят в открытое море.

– Весла на воду! – скомандовал старшина гребцов. Весла скользнули в уключины.

– Греби! – В один и тот же миг весла погрузились в воду – по двадцать с каждого борта. Вниз-вверх, вниз-вверх. Поблескивая на солнце, с лопастей падают капли, мерно плещется вода.

Сердце переполняет тревога. И все же я безмерно счастлива: Клитус Вителлиус на свободе, с ним – его люди!

Стоя рядом, надсмотрщик разглядывал меня, закованную кандалы.

– Ты – единственная девушка на борту.

Я залилась радостным смехом. Его это явно озадачило.

– Я буду дивно хороша, хозяин, – смеялась я. – Дивно хороша!

– Ты Дина, – приподняв над левым бедром подол моей короткой желтой рабской туники, проговорил он.

– Да, хозяин.

– Говорят, Дины – ничего девочки.

– Просто потрясающие, хозяин! – хохотала я. – Мы – Цветы Рабынь.

Каламбур понравился. Он рассмеялся.

– Немного погодя проверим, малышка Дина.

Я потянулась к нему. Ну, обними, прижми крепче! Клитус Вителлиус на свободе, с ним его люди! Мир вновь засверкал всеми красками, распахнул объятья мне навстречу. Заново ощутила я мужскую притягательность и рабскую свою покорность, заново, едва ли не крича от радости, осознала, как истово, неумолимо влечет меня к мужчинам. Снова я беспомощна перед ними, снова в их власти, снова люблю, снова не в силах устоять перед малейшим прикосновением или словом.

Я потянулась к нему губами, но он со смехом отстранил меня.

– Ну ты, рабыня!

– Да, хозяин, – потупилась я.

Вновь неудержимо тянуло меня к мужчинам, настоящим мужчинам, мужчинам Гора. Какую бурю радости рождают достоинство, сила, мужественность и сладострастие гориан в душе землянки, привыкшей к мужскому ханжеству и слабости, к застенчивости, сдержанности и лицемерию земных мужчин. Клитуса Вителлиуса, я знаю, злило то, как, не умея совладать с собой, откликалась я на прикосновение мужских рук. Он презирал меня за это – может, и поделом. Впрочем, я рабыня, шлюха. И мне нет до этого дела. Но, даже превращаясь помимо собственной воли в объятиях любого горианина в задыхающуюся в оргазме рабыню, по-настоящему любила – и люблю я только его, Клитуса Вителлиуса. Ни в чьих руках не чувствовала я себя такой беспомощной. Он – властелин моей любви. Надсмотрщик знаком подозвал матроса, что надевал на меня перед отплытием кандалы. Тот подошел. Надсмотрщик повернулся ко мне.

– Хоть на борту ты и единственная, поблажек не жди.

– Да, хозяин.

– Отведи ее в трюм, – приказал он матросу, – и посади на цепь.

Матрос перекинул меня через плечо. Там, внизу, меня продержат на цепи, пока вожделение мое не дойдет до предела, пока не заскулю от отчаяния. А уж потом поволокут на палубу.

Под палящим солнцем бродила я по раскаленной палубе «Сокровища Джеда». Запустила пальцы в волосы. Отросли – дюйма полтора уже. Откинула волосы назад. Зажмурилась. Потянулась. Открыла глаза. В неправдоподобно синем небе плыли ослепительно белые – глазам больно – облака. Под ровным свежим ветром вздувался на рее треугольный латинский ларус. Слева, справа – корабли, грузовые, таранные, с такими же треугольными парусами. Всего в караване судов двадцать. Мы идем в Шенди.