Slav - Проклятие Слизерина

— Ну и какого это, Реддл? Какого чувствовать себя без вины виноватым?

Том, словно не слышал вопроса, негромко пробормотал:

— Метла не хрусталь… и стоит намного дешевле.

— Это лишь первый взнос, – пригрозил Грандчестер мстительно, последовал за мадам Трюк и другими учениками.

Том устроился на ступеньках ротонды, неподалеку от хранилища для метел, узорные листья и завитки плюща давно пожелтели и иссохли, под ними, словно скелет невиданного зверя, стыдливо проступали серые перила и колонны. Хоть он и не мог принимать участия в уроке, но наблюдать никто не запрещал.

Первокурсники долго толкались и путались, пока не выстроились в четыре стройные шеренги, мадам Трюк зычным голосом отдавала распоряжения. Всего через несколько минут Том со странным удовлетворением отметил, что далеко не все умели обращаться с метлами. Но были и те, кому задание мадам Трюк далось с легкостью. Элджи одним из первых приструнил свою непоседливую метелку, в то время как Августус продолжал надрывно выкрикивать «вверх».

Том почти сразу заприметил золотоволосого Грандчестера, крепко сжав кулаки, злым взглядом вонзился в его метлу, что, словно провинившаяся псина, металась из стороны в сторону, не подчиняясь зову хозяина. Лицо Грандчестера приобретало багровый оттенок, в глазах читалась растерянность. Он искренне не понимал, почему метла отказывается повиноваться, ведь раньше все выходило.

«Нет», – заклинал Том, едва шевеля губами. – «Не взлетай. Чтобы он не велел, не взлетай». Несколько мгновений казалось, что пока он смотрит вот так, не отводя пристального взгляда, метла не двинется с места. Только смотреть нужно не моргая, иначе все пропало…

— Что же Вы не со всеми, мистер Реддл?

Том немедленно вскочил на ноги, отряхнул мантию.

— Добрый день, профессор Дамблдор.

Дамблдор приветливо улыбнулся, хотел спросить еще, но со стороны площадки для полетов послышался отчаянный вопль.

— Это что такое? – нахмурился Дамблдор.

Широкими шагами он направился к группе всполошившихся гриффиндорцев, туда же спешила и мадам Трюк, другие ученики лишь недоуменно переглядывались. Том поднялся на несколько ступеней, чтобы разглядеть виновника переполоха. В толпе мелькнуло перекошенное болью лицо Грандчестера. Том почувствовал, как волосы на затылке зашевелились, невольно отшатнулся: правую ладонь Грандчестера покрывал страшный ожог, покрасневшая кожа пошла гнойными волдырями.

— Она обожгла меня!..

Пока мадам Трюк успокаивала перепуганных учеников, Дамблдор внимательно осмотрел метлу Грандчестера, но, судя по его озадаченному виду, она оказалась самой обычной. Мадам Трюк с беспокойством осматривала обожженную ладонь.

— Альбус, Вы хоть что‑нибудь понимаете?

— Только то, что мальчику нужна медицинская помощь. Продолжайте урок, я позабочусь об этом.

В сопровождении Дамблдора приунывший Грандчестер покинул площадку, их провожали растерянные взгляды.

Том в задумчивости опустился на ступеньку, уже не замечая первых храбрецов на метлах, которые под надзором мадам Трюк пытались взмыть в воздух. Мысли витали далеко, невольно вспомнился табурет Уорлока и другие вещи в приюте, что вели себя будто живые, когда сильно злился. Так он просидел до конца урока, резко дернулся, когда над самым ухом раздалось сбивчивое лопотание раскрасневшегося Элджи.

Чем ближе подкрадывался ноябрь, тем ночи становились холоднее.

Том, морщась от боли, растер задубевшие пальцы, изо рта вырывались клубы пара, потуже затянул шарф. Все бы хорошо, если бы не поздние уроки Астрономии, что проходили в самой высокой башне замка практически под открытым небом. Единственная польза от такой холодной погоды – чистое от серых пятен облаков звездное небо.

Том, все еще разминая пальцы, поднял глаза. На перевернутой вверх дном иссиня–черной чаше небосвода колко поблескивают звезды. Мертвенно желтый диск луны с такими же синюшными, как и на старческих руках, пятнами рассеивала вокруг блеклое сияние. Воздух свеж и прозрачен, Том вдыхал его с жадностью, как если бы в пустыне пил бодрящую воду.

Уже в который раз Том для вида поправил телескоп, металл заиндевел, при каждом прикосновении, словно кусок льда, отзывался тихим звоном. Наконец профессор Клепсидра отошла на достаточное расстояние, Антонин и Августус не сговариваясь, пересели ближе к нему, Том незамедлительно позвал:

— Элджи.

Справа шевельнулась бесформенная груда тряпок, из‑за намотанного на голову шарфа Том едва признал растерянный взгляд да покрасневшие от холода щеки и нос друга, линия бескровных губ слегка шевельнулась:

— Ну?

— Что «ну»? – переспросил Том.

— А что «Элджи»?

— Ты узнал, о чем я просил?

Элджи зажал ладони в перчатках между колен, нижняя губа выдвинулась, лоб от раздумий избороздили глубокие морщины.

— А о чем ты просил?..

— Том говорит о ночных дежурствах, тупица, – просипел Августус раздраженно, тут же зашелся в приступе сухого кашля.

Том посмотрел на него с редким сочувствием. Подземелья Хогвартса в последнее время напоминали замок изо льда, потеки на стенах и сырой мох обледенели, превратились в белоснежные узорные цветы. Каждое утро таких цветов становилось все больше. Августус всего несколько дней назад подхватил жестокую простуду, среди ночи его кашель будил даже Антонина, но и тот безропотно терпел.

— Ах, о дежурствах, – вспомнил Элджи, счастливо улыбнулся. – Так вот… Сенектус сказал, что сегодня он дежурит в подземельях и… на первом этаже до полуночи. То же самое с другими старостами. Все выходы замка к этому времени уже закроет Орр, а после полуночи вахту принимает он и преподаватели. Ах, совсем забыл… факелы гасят вскоре после того, как заканчивается урок Астрономии.

— Это нам на руку, – заметил Антонин. – В темноте преподаватели нас не увидят.

Августус скривился то ли от боли в горле, то ли от несообразительности друга.

— Так и мы ничего не увидим. А с лампой нас в два счета поймают.

Том в задумчивости покрутил циркулем по заготовке карты звездного неба.

— Жаль, что у нас только начались практика со световыми заклинаниями. Нам ведь придется разделиться, у меня‑то «Люмос» получается, а вот как с вами быть?

— Антонину только неделя упорных тренировок поможет освоить заклинание, – усмехнулся Августус. – И то неизвестно, поможет ли?

— Это что ж еще неделю ждать? – задохнулся Антонин от возмущения. – Ну, нет, братцы, вы как хотите, а мне надоело корпеть над учебниками. Я не для того здесь прозябаю…

Августус удивленно вскинул брови.

— А для чего же… Если бы ты, Долохов, удосужился прочесть письмо из Хогвартса, то понял бы, что здесь школа. А в школе положено учиться.