Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов

Виктор замолчал, пытаясь понять, многое ли он упустил, и многое ли поняла девушка.

Большая стрелка на часах с кукушкой дошла до двенадцати, и кукушка возвестила о наступлении часа ночи. Гадатель вздрогнул, обернулся, чтобы взглянуть на проклятую кукушку, и тут же снова уставился на девушку.

-Вопросы?

-И куда тогда... он ушел?

Виктор рассмеялся:

-Если бы я знал! Но, похоже, это даже не наш мир и, наверняка, не мир мертвых, - он покачал головой. - Он не в первый раз уезжает, но впервые он исчезает... так далеко.

-Зачем Вы ищете его, Виктор? - тихо спросила Анна, опустив взгляд, как будто боялась смотреть ему в глаза.

-Потому что он мой отец, и он уехал, никому ничего не сказав и не давая о себе знать почти полгода, и еще полтора я пытался его догнать. Может, я бы и стал ждать его возвращения, но... - Виктор запнулся и устало потер переносицу.

-"Но"? - Анна склонила голову набок.

-Анна, ты ведь сама заметила, что отличным здоровьем я не отличаюсь. Каждый раз, когда я обращаюсь к картам, или пытаюсь провернуть какой-нибудь ритуал, мне становится все хуже и хуже, - Виктору было неприятно говорить об этом вслух, ведь это означало, что он сдается своей Болезни, так что он едва перебарывал желание брезгливо поморщиться.

-Я вижу, что Вам нужен врач.

-Врач скажет, что я слишком много курю и что это всему виной. А я не курю.... Хотя, порой кажется, что это исключительно потому, что тогда мне было бы еще хуже, - Виктор ухмыльнулся и развел руками. - Пару лет назад я совершил одну ошибку и теперь расплачиваюсь, - он потеребил мочку уха. - Я умираю. Я хочу попрощаться с ним, даже не смотря на то, что без него я стал бы другим человеком. Он мой отец.

Закончив говорить, Виктор отвернулся, принялся оглядываться, но теперь внимательно, словно пытаясь зацепиться за что-то, что помогло бы ему узнать девушку получше. Семейные фотографии на полках, книги по кулинарии и вязанию, собрание сочинений Сидни Шелдона и учебники по анатомии - вот и вся ее коллекция, хранящаяся в гостиной.

Виктор пытался хотя бы схематично создать в голове ее образ, не задавая лишних вопросов вслух, и, похоже, впервые в жизни ему это не удавалось.

Анна стукнула ложечкой о край чашки и задала вопрос:

-Тогда зачем Вам я?

Виктор обернулся.

-Медитация. Мне нужно, что бы кто-то присмотрел за мной, пока я буду медитировать.

-Медитация?

Виктор кивнул.

-Ладно, - она помолчала, глядя на него, будто сейчас пыталась сделать то же, что и он, но гораздо успешнее, и отнюдь не благодаря Грегу, - Еще Вы можете обратиться ко мне, если одумаетесь и решите пойти к врачу. У меня есть друзья, которые смогут Вам помочь, - девушка слабо улыбнулась и пожала плечами.

-Могу, - Гадатель кивнул и снова пригубил чай, - Если захочу.

Виктор отлично знал, что он не может шагнуть в другой мир так же, как это сделала бы Пенелопа. В отличие от Медиума, для этого Гадателю нужны были карты, да и сам процесс отнимал у него намного больше сил. Магам разрешалось медитировать на карты и искать отголоски энергии другого мира, впитывая ее, словно губка, но запрещалось путешествовать в другие измерения. Они подглядывали за чужим миром и чужой историей, погружались в этот мир, но даже так, оставались скованы запретами.

Магам запрещалось входить в другие миры, говорить с их жителями, путешествовать по ним. И тот, кто ослушивался этого приказа, терял невосполнимо много энергии и навлекал на себя гнев Всевышних.

Но сейчас Виктор готов был рискнуть. Ведь именно это сейчас было крайне необходимо.

Но, для начала, ему нужно было выспаться. Сложно было сказать, помогло ли ему переутомление, или все было гораздо проще, и причиной было горячее молоко с медом, которое Анна заставила его выпить, но Виктор проспал всю оставшуюся ночь и полдня крепким сном младенца.

Иероним все еще не давал о себе знать, но Гадатель даже не позволил себе забеспокоиться. Каратель был из тех людей, кто знает, что делает, и найдет выход из любой ситуации.

С того момента, как Виктор проснулся, они с Анной почти не разговаривали, будто любое слово может разрушить их договоренность или поколебать их решимость. Только к вечеру Гадатель, наконец-то, почувствовал себя достаточно уверенным в своих силах и попросил Анну просто побыть рядом.

Достав колоду, он быстро нашел в ней девятку пентаклей и вытянул ее перед собой.

-Можешь заниматься своими делами, просто, когда я приду в себя, мне может понадобиться твоя помощь, - обратился он к девушке и, заметив, что та и так взялась за вязание, слабо улыбнулся.

Девушка на девятке пентаклей смотрела на него с карты с вызовом и издевкой, будто спрашивая, действительно ли ему хватит смелости не просто заглянуть в ее мир, но еще и оказаться в нем.

И Виктор был уверен, что сможет удивить ее своей решительностью.

Он всматривался в черты ее лица, почти не дыша, стараясь уловить те мимолетные движения, что она могла бы совершать. Он вслушивался в каждый звук, и вот стук спиц Анны отошел на второй план, и затихло тиканье часов. Сделав глубокий вдох, Гадатель ощутил приторно сладкий запах каких-то сладостей, тонкие нотки горечи, видимо, пудры или белил для лица. Виктор моргнул, и дом Анны тут же исчез, словно он никогда там и не был, а тот ему только привиделся. Гадатель поднялся, спрятал карты в карман и осмотрелся: комната, в которой он оказался, была очень светлой, даже слишком. Свет солнца проникал в помещение сквозь распахнутые окна, делая белые стены еще светлее, а все детали интерьера еще тоньше и мягче. Виктор с интересом рассматривал скульптурные элементы на стенах, тонкий, сложный рисунок изображавший солнце и человека с дудочкой в окружении детей. Гадатель нервно поджал губы, узнавая сюжет, но все же коснулся рельефного рисунка кончиками пальцев, чтобы ощутить его текстуру и покрывавшую его краску. Он все осматривался и осматривался, то и дело переводя взгляд с одного предмета на другой: то на светлую мебель - стулья со столом, с тонкими фигурными ножками, то на книжный шкаф и гораздо больший шкаф с платьями, потом на кровать с балдахином и изящную ширму, расписанную птицами.

Постепенно Виктор стал ощущать этот мир отчетливее - ему стало жарко и душно, но он все еще не хотел останавливаться и был настроен решительно.

А может быть, ему и не нужно было останавливаться.

Кто-то тихо кашлянул, привлекая его внимание, и когда Виктор обернулся, то встретился взглядом с высокой темноволосой девушкой в платье, расшитом лентами, оборками и бусинами. У нее были тонкие черты лица, немного крупный рот и карие глаза. Вплетенные в длинные волосы бусины постукивали друг о друга, когда девушка двигалась. Но что-то в ней было не так.