Николай Бородин - Хозяин Пророчества

Сетэль, покачав в воздухе пальцем, первая выдохнула:

— Не-э-эт… Только не говори мне, что…

Харад-аль только закивал с совершенно бешеным энтузиазмом и не менее безумной улыбкой. Понемногу начало доходить и до остальных — особенно когда дервиш, сообразив, что лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать, резво запрыгнул на узорный коврик, взвился на нем в поднебесье, описал широкий круг над головами всех присутствующих и снова приземлился.

Ширш, обведя толпу взглядом, рассудительно заметил:

«Мы не влезем на него все разом».

Харад-аль улыбнулся так, словно всю жизнь ждал этого замечания.

— Конечно, никто и не говорил, что это для вас! Мой личный ковер я не доверяю никому! Но к счастью, мои собратья-дервиши не сунулись за мной в пекло схватки и посему на сей счастливый момент сохранили возможность летать и водить другие ковры. Большие. Десантные, не побоюсь этого слова! Здесь им, правда, не опуститься — места мало, так что давайте-ка вылезем наконец из этой щели. Тут немного на восход есть одно отличное плато, оттуда и начнем наш путь длиной в тысячу лиг!

С шага никто не сбился, но прояснить ситуацию захотелось всем.

— Вы что, совсем очумели уже с вашими телепортами и полетами, господа чародеи?! — Никто почему-то не удивился, услышав эту фразу из уст Альтемира, который, как пострел, поспевал везде и самым первым. — Тысячу лиг?!

Дервиш смутился:

— Ну возможно, я несколько погорячился. — Он, впрочем, быстро взял себя в руки. — Хотя что это такое, почему молодежь не знает великих цитат?! Совсем распоясались они у тебя, Радимир, образование ни к шайтану! — Архимаг притворно покаянно развел руками. — В общем, здесь, разумеется, всего три сотни лиг. На десять часов полета. Я пока не настолько пришел в себя, чтобы нестись быстрее летящего заклинания. Да и щит тогда поддерживать придется.

— Щит? Какой щит? — Паладин был полон решимости исчерпать эту тему.

Харад-аль одарил его косым взглядом:

— От птиц. И от воздуха. Из всех нас это не касается только старого кирсса — потому что он дух. А вот твои, человек, щеки при достаточной скорости переползут на затылок.

— Воздух, он воздух и есть, и не надо тут мне заливать. — Альтемир уверенно сжал руку в кулак, вспоминая собственные полеты на дракончиках. — Ересь это все.

— Ты еще возьмешь свои слова обратно, — произнес старый орк и, потирая ладошки, многообещающе захихикал.

Возвышенность оказалась не только достаточно просторной, но и абсолютно пустой. Дервиш тем не менее хранил загадочное молчание. Он внимательно огляделся, потом снова сунул руку в карман и достал оттуда деревянный свисток. Судя по всему, сломанный; по крайней мере, ни единого звука из него извлечь не удалось, хотя старик очень старался, аж щеки раздувались.

Ширш, впрочем, был настроен не столь скептически, на множестве охот он повидал и не такое, да и определенный звук все-таки уловил… Вот только ему никогда не отзывались косяки птиц таких размеров, чтобы закрыть собой солнце. Громадные полотнища, которым, судя по всему, ветер был не писан, поднялись из какого-то каньона и, совершив над плато круг почета, приземлились. На углу каждого огромного ковра сидело по белобородому старику в неизменном халате и хитрозакрученной тряпке на голове, но, как отметил глазастый кирсс, ни у одного из этих ковроводителей борода не достигала и четверти длины той, что украшала лицо Харад-аля.

Дервиш только собрался торжественно объявить начало посадки, как вперед решительно сунулся Яссольф, за которым толпились другие демоны из Слаало. А у них из-за спин, как боязливые собачонки, осторожно высовывали дула пушки Аврора. Харад-аль остался невозмутимым.

Яссольф шагнул вперед и громогласно объявил:

— Нет, я и мои парни так просто не поедут, ну! И пушки свои мы здесь не бросим, ну! Пушки — не игрушки!

Дервиш медленно моргнул. Демон, казалось, потерял некую часть своей уверенности, но продолжил по-прежнему бодро:

— Нет, даже речи об этом быть не может, ну! Они нам как родные, наши орудия! Если слишком тяжело, ну ищите, как еще нас переправить, ну!

Дервиш провел рукой по бороде, внимательно глядя на своего собеседника. Яссольф же, к своему изумлению, ощутил, что и впрямь смутился — по какой-то совершенно непостижимой причине.

— Нет, я, конечно, могу развоплотить эту пушку, с которой я, между прочим, две войны прошел… И призвать новую в любой момент. — Демон выглядел так, словно еще чуть-чуть — и он возьмет Харада за пуговицу и примется ее доверительно крутить. Что в общем-то могло стать легендарным подвигом, поскольку на халате дервиша пуговиц отродясь не бывало. — Но это ведь будет не та пушка, понимаешь? Она уже не будет понимать меня с полуслова, как моя Берта. — Яссольф, шумно втянув воздух, ободряюще похлопал свою «животину» по прицелу, та немедленно отозвалась благодарным грохотом.

Харад-аль широко улыбнулся:

— Вообще-то я, если вы не заметили, не произнес ни слова. Хотя этот монолог и впрямь был познавателен. Надо бы изучить особые способности демонов как-нибудь на досуге. Но я ведь ни словом не обмолвился о том, что тяжелую артиллерию нельзя перевозить на грузовых коврах, верно?

Яссольф выглядел как демон, под которым только что выбили табуретку, но веревка тут же оборвалась. То есть полностью поверить в реальность происходящего он не успел. Ошалелым взором он уставился на дервиша, не дождался от него ничего похожего на «ох и классно ж я тебя разыграл!», и, слегка заторможенно повернувшись к недоуменно застывшей пушке, махнул ей рукой в сторону ковра.

Берта, явно поразмыслив, наконец решилась и одним громадным прыжком очутилась на яркой поверхности полотна, тут же развернувшись поудобнее и направив дуло туда, куда смотрели все ковроводители. Последние, повинуясь едва заметному движению пальцев Харад-аля, обменялись гортанными вскриками и взмыли в небо так быстро, что Яссольф даже не успел прыгнуть и героически зацепиться за край ковра.

Впрочем, это была не хитроумная диверсия, а многозначительная демонстрация. Ковер и не думал прогибаться под весом многопудовой пушки; он легко порхнул туда-сюда, завернул в воздухе широкую ажурную спираль и плавно опустился вниз.

А еще ворс почему-то без особых проблем переживал близость демонического пламени.

Радостный Яссольф первым делом бросился к Берте и облапил ее, только что не проливая счастливые слезы по поводу воссоединения. Сетэль только покачала головой и негромко произнесла:

— Это безнадежно. Он всегда был именно таким, а кому захочется быть второй после любимой пушки?

Вопрос, впрочем, повис в воздухе. Альтемир, который в теории мог услышать ее слова и даже задуматься над ними, предпочитал сохранять молчание. В любом случае, подумалось демонессе, паладин недалеко ушел от возраста, когда внимание выражается в основном с помощью ударов деревянной лошадкой по голове. Сетэль, конечно, надеялась, что под ее мудрым руководством он станет горячим парнем не только в тех случаях, когда требовалось кого-то испепелить во имя истинной веры. Но сейчас ей больше всего хотелось отдохнуть и прийти в себя.