Николай Бородин - Хозяин Пророчества

Ковры оказались настолько большими, что все объединенные силы Алой Армии и орков разместились всего лишь на трех единицах передвижной маготехники. Один ковер целиком оккупировали бравые пушкари из форта Аврора, превратив его в подобие летающей орудийной батареи, на другой с невероятно гордыми и независимыми лицами загрузились орки-бойцы во главе с самим Наран-зуном, а на третьем разместились все остальные. Не взошел на ковер только Радимир Оцелот.

— Ну друг мой архимаг, — крикнул ему дервиш, — тебе дать координаты точки выхода и ты перенесешься сам или прокатишься с ветерком?

Оцелот, невесело усмехнувшись, скрестил руки перед грудью:

— Увы, не сейчас. Завтра я точно к вам присоединюсь. И надеюсь, мне даже не придется узнавать расположение точки выхода. Буду ориентироваться на отзвуки мощной магической схватки. И рассчитываю, что мне вы тоже оставите несколько сотен врагов — давно уже не веселился. А пока меня ждут в Империи. Гильдия понесла, пожалуй, наиболее значительные потери с самого вторжения бестий из Степи. Мы схватились с некромантами, а колдовать они умеют. Маскируются, устраивают ловушки, иногда просто бьют по магам, подцепившим их связь и идущим по ней. Так что мое вмешательство необходимо.

Чародей, козырьком приставив руку ко лбу, проводил взглядом удаляющиеся ковры и сам развеялся в воздухе. Тем же, кто летел на закат, оставалось только надеяться, что им еще суждено увидеться. Они знали, что нельзя догнать уходящее солнце, но всем хотелось верить, что догнать свою удачу и победу они успеют.

Сравнивать летучие ковры с теми же огненными драконниками было невозможно. Во-первых, высота. Даже неугомонные гномы смирно сидели на своих местах, и не думая проковырять дырочку в ковре и глянуть вниз. Когда все, что есть между тобой и радушными объятиями земли, — это две сотни саженей чистого воздуха и тоненькая тряпочка, вера в ценность этой тряпочки становится просто невероятной.

Сверху и видно было лучше; по крайней мере, следующую за караваном по пятам ночь все увидели издалека. Темная полоса все приближалась и приближалась, сама по себе ничуть не зловещая, но в этой мерной, какой-то безысходной гонке было нечто странное, на грани безумия.

Впрочем, это касалось только тонко чувствующих натур, а практичный Снор только почесался и заявил, что было бы неплохо устроить привал.

Слова, очевидно, пришлись ко двору. Ковры по ленивому жесту Харад-аля замедлили ход, а затем и вовсе пошли на снижение, коснувшись уже затопленной сумерками земли именно в тот момент, когда ночь наконец вступила в свои права.

Первые минуты все вели себя достаточно настороженно и зорко оглядывались по сторонам, как будто не насмотрелись на плоский, как доска, изредка радующий глаз чахлыми кустиками пейзаж с высоты коврового полета. Коварным врагам большим числом тут было не подкрасться незаметно к мирно спящим путешественникам, спрятаться им было совершенно негде. Степь здесь еще не перешла в пустыню, но дыхание песков уже чувствовалось.

Воздух еще не успел остыть от солнечных лучей, да и земля хранила немалый запас накопленного за день тепла. Немногочисленная местная живность с едва слышным треском и писком порскнула по норкам и впадинкам, как только отряд начал с шумом выгружаться. Эти предосторожности оказались весьма своевременными, потому что гномы, многие из которых уже так полюбили огнестрелы, что не собирались с ними расставаться даже на охоте, выгрузились следом и решили добыть немного пропитания. И если при встрече с арбалетным болтом у ушастого тушканчика были хоть какие-то шансы сохранить лицо, пусть и весьма грустное, то разрывной снаряд огнестрела действовал куда ультимативней.

Снор, впрочем, не дал свершиться непотребству, зычно проорав команду «не стрелять в зайцев гранатами». Ну а ветеранов тринадцатого походного ждал неприятный сюрприз: местная живность натурально оказалась быстрее летящей стрелы. Вечно пугливые тушканчики, очевидно, улавливали волны рассекаемого болтом воздуха своими громадными ушами и потому успевали увернуться. В общем, свежей дичинкой разжиться не удалось. Все повздыхали и полезли в мешки за походной едой. На этом безрадостном фоне родничок, обнаружившийся всего в паре сотен шагов, был настоящим праздником. Все быстро перекусили и дальше, в зависимости от выработавшихся привычек и индивидуальных предпочтений, либо улеглись сразу, либо отправились травить байки на сон грядущий.

Последнее, правда, относилось скорее к людям, гномам, демонам и паре кирссов, они уже успели привыкнуть друг к другу за время похода и не шарахались от одного вида покрытых шерстью или красноглазых существ. Чего не скажешь об орках. Под чутким руководством Наран-зуна, который не упускал удобного момента бросить на остальных неприязненный взгляд, пустынные воины выстроили лагерь в лагере — их палатки встали плотным кольцом, повернувшись глухими концами наружу. Где-то там, внутри, горели костры, даже доносились обрывки каких-то песен, но представители других народов ясно поняли, что они здесь чужаки и им совершенно не рады.

Не обошлось и без стражи; причем все предводители, немного посовещавшись, сошлись на том, что не стоит пренебрегать караульными, сведущими в магическом искусстве. В конце концов, рядом была пустыня, о волшебных чудесах которой даже живущие там орки говорили поеживаясь. И никто не мог поручиться, что какой-нибудь полк армии мертвых не забрел случайно в эти края.

Но сделать все без ошибок все-таки не получилось — в частности, одна ошибка, тщательно замаскировавшись под естественный магический фон, внимательно следила за расположившимся на привал отрядом.