Николай Бородин - Хозяин Пророчества

Однако зверь был не тем противником, которому можно было противостоять безнаказанно. Немалая часть урона, поглощенного солнечным щитом, передалась его создателю. Альтемир согнулся, словно получив под дых булавой, и с большим трудом удержался от того, чтобы не упасть на колени. Мурен был готов поклясться, что слышал треск ребер, но мгновение — и паладин снова стоял в полный рост как ни в чем не бывало, смотрел прямо в глаза зверю и вроде бы даже улыбался.

«Прекрасно! А теперь подвинься!»

Мысли Наран-зуна, вроде бы заемные у охотника, но от того не потерявшие своей привлекательности, прочно засели в головах у всех. Паладин так просто отпрыгнул в сторону, ощутив скрытый в этом возгласе смысл. И не ошибся. Зверь, раздраженный сопротивлением ничтожных червей, решил больше не мелочиться и, с неожиданной резвостью махнув лапой, ударил всерьез.

Широкий веер искажений метнулся вперед, угрожая и дервишу, и паладину, и всем, кто стоял за ними. Вождь орков, словно обезумев, прыгнул вперед, прямо под атаку — и светящийся шарик у него на плече сорвался с места.

Храбрость всегда кажется безумием со стороны. Но охотник прекрасно видел, что за устремление скрывается в сердце у его подопечного. И потому без малейших раздумий бросился на защиту пустынного вождя, перевоплотившись в громадного, перевитого мускулами орка-воителя в одной лишь набедренной повязке, но с двумя громадными ятаганами и непоколебимой отвагой.

Охотник принял атаку зверя на скрещенные клинки, со скрежетом растолкнул лезвия, разрывая и рассеивая волну искажений, и сразу же, издав утробный рык, прыгнул вперед. Ему тут же пришлось изворачиваться прямо в воздухе, пропуская удар когтистой лапой над головой. Даже охотнику не хотелось бы получить удар подобной силы в лоб. Зверь, промахнувшись, провалился вперед и раскрылся. Охотник, используя удачный шанс, тут же вцепился ему в глотку и броском повалил наземь, сцепившись в тесной рукопашной.

Что-то, оглушительно свистя, рассекло воздух на невероятной, недоступной даже многим магам скорости, и охотник взревел, получив удар в спину. Сзади на него напал второй зверь, уже разорвавший двух оставшихся элементалей в клочья и теперь издевательски парящий над полем битвы. Маги почти все были в порядке. Дала небольшую трещину лишь защита того, который поскользнулся, услыхав о прибытии Оцелота. Но он своими силами справился с основными повреждениями и теперь ускоренно регенерировал под присмотром одного из своих учеников.

Остальные же продолжали битву, хотя не сказать, чтобы очень уж успешно. Крылатый отгородился от мира чем-то вроде полупрозрачной сиреневой сферы, внутри которой с комфортом готовил следующую атаку. Маги же, наперебой изощряющиеся в использовании самых сильных своих заклятий, выглядели, словно стайка детишек, кидающих камешки в воздушного змея. Но в их бессилии не было ничего удивительного: защита твари работала не по законам привычной магии. Скорее даже, не по законам этого мира.

Однако заставить магов сдаться было не так-то просто, они привыкли сражаться с неведомым. Фактически чародейство само по себе бросало вызов устоям привычного смертным мира, а потому оставлять зверя в покое никто не собирался. Радимир, оправдывая свое многолетнее и неколебимое положение сильнейшего мага Империи, преуспел первым. Созданная им шаровая молния прошила защитную сферу, как гнилую дерюгу, и наполнила ее изнутри разрядами. Изумленный зверь зашелся в яростном вое, вновь обратив внимание на врагов, о которых он уже решил забыть.

Оцелот, поймав пылающий гневом взгляд твари, ухмыльнулся и отсалютовал ей двумя пальцами, не забывая одновременно поставить самую мощную из известных ему защит, разумеется изменив ее. Шаровая молния, доставшая зверя, тоже отличалась от обычных печатей. В конце концов, недаром Радимир был древним магом, учившимся у эльфов. Но даже эти знания он с упорством настоящего чародея расширял и изменял, в чем имел удивление убедиться еще Реск Парящий.

Впрочем, стоило Оцелоту только ощутить ту мощь, которую готовился обрушить на него зверь, и вся радость по поводу удачно прошедшего заклинания быстро сменилась осознанием того, куда же он на самом деле вляпался. Чудовище не захотело трудиться дважды и использовало заклятие, заготовленное против охотника, лишь чуть расширив зону поражения, чтобы досталось не только Радимиру, но и всем вокруг него. Зверь обвел лапами в воздухе широкий круг, словно окно, через которое глянул на чародеев внизу, широко осклабился и, набрав полную грудь воздуха, дунул в центр круга, словно выдувая мыльный пузырь. Круг и впрямь вздыбился неприятно колышущейся сиреневой пленкой, которая с каким-то жадным предвкушением потянулась вниз, к магам, но пока в нее еще было вложено недостаточно сил. Оцелот, глядя на то, как зверь торопливо делает выдох за выдохом, подумал о том, что им в общем-то может и повезти, если за то время, пока они отвлекают на себя эту тварь, охотник успеет убить вторую. Надеяться архимаг мог только на это; о том, чтобы спастись самому, он даже и не помышлял. Он слишком хорошо представлял себе, что за заклятие сейчас вырвется в мир.

Тварь вдохнула особенно глубоко, аж раздувшись, и, злорадно зыркнув на архимага, открыла пасть для финального удара.

По небу словно пронеслась сияющая комета, ударившая зверя в спину. Глаза чудовища изумленно вытаращились, и оно с воем провалилось башкой прямо в центр собственной волшбы. Впрочем, было бы наивно надеяться, что чары зверя могут повредить ему самому: круг тут же исчез, а вот новый враг — нет.

С запада, стремительно приближаясь, неслась огненная птица, а один из охотников был уже здесь, приняв вид крылатой девы-воительницы с пламенеющим взором. Тяжелые доспехи и двуручный меч, который охотница играючи держала одной рукой, прилагались к образу. Дева пересекла половину долины в мгновение ока, стремительно врезавшись в зверя всем весом и сбив ему сотворение заклинания.

Тварь, спикировав вниз, влепилась в землю, но успела сгруппироваться и, резко повернувшись, тут же атаковала всеми лапами. Удлинившиеся конечности в мгновение ока исполосовали воздух перед охотницей, норовя если не разорвать ее на части в первые же секунды, то хотя бы тяжело изранить. Но дева с кажущимся легкомыслием даже не подняла меча на свою защиту — ведь она, в конце концов, прибыла не одна.

Второй охотник являл собой воплощение тайных мечтаний всех гномов: он был большим . Все остальные характерные черты подгорных жителей — кряжистость, упорство и тяжелая броня — присутствовали. Помимо полного латного доспеха охотник был оснащен большим круглым щитом с умбоном, а еще молотом — наполовину проходческим, наполовину боевым. Двигался он, несмотря на столь значительный груз, с поразительной быстротой, и именно он защитил свою соратницу от атаки зверя, метнувшись вперед и приняв удар когтями на свой щит.