Шамраев Юрьевич - Белый туман

Внимательно рассматривая поверженного противника меня поразило выражение звериной, я бы даже сказал кровожадной радости на их мордах. Было такое ощущение, что они были созданы только для того, что бы убивать и им это доставляло удовольствие. Один из подошедших священников внимательно посмотрел на зрачки убитого и спокойно произнес: — Перевертыши, люди — звери. Это очень страшная магия. Человек постепенно теряет все человеческое и превращается в зверя. К сожалению обратного процесса нет, хотя над этим сейчас бьются лучшие умы в главном храме Всеблагого…

Его рассказ прервал дозорный:- На нас двигается ещё один отряд таких тварей, пешие, их больше полусотни, у некоторых есть луки. Раздумывать было некогда. Я подал команду:- Готовиться к бою, атакуем клином. На острие сэр Брокман. Не останавливаемся а продолжаем скачку. Пленных не брать, раненых не добивать.

Рыцари построились и обнажили мечи. Вскоре из за поворота послышался сначала шум, который постепенно перерастал в радостный рев. И вот показалась толпа перевертышей. Именно толпа. Вооруженные чем попало, они неслись к нам в пыли. — Вперед, скомандовал сэр Брокман, и почти два с половиной десятка закованных в броню рыцарей постепенно набирая ход рванули навстречу. Священники были в центре клина, что впрочем не мешало им хором выкрикивать слова молитвы и от этих слов люди звери сначала замедлили свой шаг, а потом и вовсе остановились и замерли на месте, как будто на них напало оцепенение, или они превратились в статуи. Слова молитвы мне были смутно знакомы, и я вдруг вспомнил. Когда меня посвящали в жрецы Всеблагого, то верховный жрец предупредил меня, что в результате ритуала, глубоко в моей памяти, заложены старинные молитвы, которые сами придут мне на ум, когда они понадобятся.

Я присоединился к молитве священников, Брат Жерар с удивлением покосился на меня, но молитву не прекратил. Словно молотом по раскаленному железу прошелся наш отряд по нападавшим. Мы их топтали, тех, которых не сбили лошадьми, — рубили, а они стояли и не шевелились, не оказывая ни какого сопротивления. Но как только священники закончили молитву и замолчали, перевертыши все как один повалились на землю. По моему, в живых не осталось ни одного. Жерар подъехал ко мне и поинтересовался, — Ваше величество тоже входит в особый орден борцов с темной магией? А почему вы не носите отличительный знак нашего ордена? — Нет, брат Жерар, я не вхожу в ваш орден, просто я жрец Всеблагого. Он благоговейно посмотрел на меня, — неужели и в правду он видит перед собой жреца Всеблагого? — А разве жрецы сохранились, ваше королевское величество? — Да, и ты видишь одного из них перед собой…

— Нам надо торопиться, ваше величество. Дело в том, что перевертышей можно убить только серебряным оружием, или стрелой с серебряным наконечником, или сжечь их якобы трупы в очистительном огне Всеблагого. Так что все, кого мы сейчас порубили, через некоторое время опять оживут, затянут свои раны и вполне возможно предпримут погоню за нами…

Скачка продолжалась, мы торопились поскорее покинуть границу между королевствами и углубиться в земли Мессира. По дороге ничего больше примечательного не случилось. Настораживала только пустота кругом. Ни селения, ни деревеньки, ни дыма от костра. Изредка только птицы пролетали над нашими головами, да какой нибудь зверек, заслышав стук копыт, поскорее старался убраться с дороги.

— Влад, — обратился я к нашему проводнику, — неужели никого в королевстве не осталось? Он пожал плечами, — судя по тому, что мне известно и тем слухам, что ходили в нашем дворце, все племена и кланы горцев признали власть Мессира и стали его слугами. Некоторых слуг мы уже видели.

Внезапно скакавший впереди меня рыцарь стал заваливаться на бок, а из его груди торчал арбалетный болт. Кто стрелял и откуда, мы не заметили. Но ясно было одно, целились или в меня, или в сэра Влада. Мы пришпорили и без того измученных лошадей. Вскоре показалось несколько деревьев, что стояли чуть в стороне от дороги и мы свернули к ним. Всё это время рыцарь каким то чудом удерживался в седле, но как только мы остановились, он сполз на круп, а потом и на руки подбежавших к нему товарищей. Вскоре к отряду присоединился один из наших разведчиков, — сэр Педрий, который сообщил тревожную вещь, — его напарник куда то исчез.

Сэр Влад, пользуясь всеобщей суматохой, подошел к коню разведчика и внимательно его осмотрел, потом что взял из седельной сумки сэра Педрия и вернулся к нам. А мы стояли у тела погибшего рыцаря. Как он ещё скакал, ведь стрела почти прошила его сердце. Мастерский выстрел.

Сэр Влад подошел в плотную к разведчику и показал ему небольшой арбалет и болт. — Я взял это в вашей седельной сумке, сэр Педрий. Объясните, как арбалет моего брата сэра Волда попал к вам? И не точно ли таким же болтом был убит сэр Вил? Сэр Педрий побледнел, потом попытался схватиться за меч, но ему не дали. Сразу несколько человек накинулись на него и скрутили ему руки. — Ненавижу, — прошипел он прямо в лицо сэру Владу, — всю вашу семейку ненавижу, жаль, что в тебя не попал…

— Что будем делать ваше величество? — обратился ко мне сэр Влад. — На лицо прямое предательство и спланированное убийство моего брата, времени для проведения полного разбирательства нет. Я считаю, что Педрий заслуживает смерти. Его поддержали несколько голосов, остальные молчали. — Сэр Педрий, — обратился я к связанному рыцарю, — потрудитесь объяснить свои поступки. — А тут и объяснять то нечего, — эта семейка виновата в том, что мой отец разорился и я лишился всего, замка, земель, положения при дворе, выгодной невесты… Я только искал удобного случая отомстить…

— И по этому стреляли из кустов? — поинтересовался я. — Сэра Волда наверное вы тоже убили в спину? Педрий промолчал, но судя по тому взгляду, которым он одарил меня, я был прав. — Расследование закончено, — произнес я, — Педрий лишается рыцарского звания и за умышленное убийство приговаривается к смертной казни через повешение. Приговор привести в исполнение немедленно… Вот так, пройдя больше половины пути к намеченной цели, мы в одно мгновение потеряли трех рыцарей, вернее двух надежных рыцарей и казнили одного подонка.

Дальше, после небольшого отдыха и приведения приговора в исполнение, мы продолжили свою скачку. Нас осталось двадцать пять, а все самое трудное нас ещё ждало впереди.

… Дворец Мессира, именно дворец, а не деревянный дом, как утверждал Влад, предстал перед нами во всей своей красе, как только дорога вынырнула из небольшого лесочка и стала спускаться вниз, в долину. Это было абсолютно черное сооружение, со множеством башен, каких то крытых галерей и в нем не было никакого движения. Ворота стояли распахнутыми, словно приглашая нас в чрево черного здания. Меня пробрала дрожь и стало как то не по себе. Не заметно для себя, я стал читать древнюю молитву, что пришла мне на память, и читать её в слух, тут же ко мне присоединились голоса всех шести жрецов.