В. Бирюк - Буратино

-- Когда пойдёшь... разговаривать?

Мда. Медленно соображает. Но глубоко. А ведь моё участие вовсе не обязательно. Я и дома могу посидеть. Тем более - нет уверенности, что и меня за компанию... В ходе боевых действий... случайной пулей... Или чем они тут... Но... мне что, так по усадьбе и ходить - ожидая "шальную пулю" в любой момент? И мотивировочка у меня просматривается: я у Корьки золотишко нашёл, пошёл про "ещё" выспрашивать...

-- После полуночи. Когда все угомонятся.

-- Ага. Как пойдёшь - стукни. Я вот тут у двери лягу.

Аким воздух в грудь набрал. Сейчас опять пол-комнаты в слюнях будет. Взглянул на Якова и... сдулся. А интересно у них тут... Между недо-боярином и холопом верным. Не знаю какой был Аким лучник, а вот на сотника... Или его так десятилетие селянской жизни подкосило?

Вроде все, пора и честь знать. Хорошо бы еще знать, какая она тут - "честь". Как выглядит "честь холопская" мне Саввушка объяснил крепко, про честь боярина русского я на примере Хотенея понял - чуть ноги унёс. Женскую честь мне Марьяша показала, крестьянскую - аж в двух вариантах попробовал: у "людоловов" и у "отравителей". Какие еще варианты мужа/жены/общины честной мне этот мир подсунет?

Так, а одно чуть не забыл.

-- Аким Янович, что с другими двумя слугами Храбрита будет?

-- Чего будет, чего будет. Ничего не будет. Дадим тряпок, чтоб срам свой прикрыли и батогов в дорогу - чтоб быстрее бежали.

-- Я их к себе в услужение взять хочу. Они, вроде бы, вои добрые. А мне учителя нужны.

-- Да на кой тебе учителя? Малахольный ты еще для ратного учения. А двух здоровых лбов кормить... Батогов и - пинками...

-- Уговор наш помнишь: "кров и корм", "тако же - людям его"?

-- Какой уговор!? Ты иди, дело делай! Вот молод`жь пошла - еще и ни пальцем о палец, а уже: "уговор". Давай-давай.

Зря ты так, Акимушка. Такие хохмочки со мной еще в середине девяностых проходили. Когда я сам был глупый, а ситуация - безвыходной. Только тут вам не там.

-- Ты свой "давай-давай" придержи. Я у тебя совета не спрашиваю. Позволение мне твоё не надобно. Я тебя предупреждаю: завтра с утра у меня в службе - четверо. Укажи нам пятерым место, где жить. О корме позаботься. Коней у меня двое. Храбрит водой пришёл, поэтому еще - нету.. Будут конюхи овсом обделять... сам возьму.

Аким снова вскинулся. И затих. Устал дед. Многовато чего случилось за последние сутки. Вчера дочка воскресла, потом ее зять чуть не убил, потом сынок нежданный объявился. Зятя зарезали, внук сбежал... Можно пожалеть. Но игры с уговором... я прощать не буду. Даже если Яков на меня с мечом бросаться будет. Мы оба с Акимом одновременно посмотрели на Якова. Потом друг на друга. Как это у нас... одновременно и похоже получилось. Я рассмеялся, поклонился обоим и пошел дальше барахло разбирать. Но пришлось вернуться.

-- Забыл совсем. Аким Янович. Нужно цепку эту с шеи снять. Где кузнеца-то найти?

Аким снова дёрнулся. "Холоп чужой беглый...". Потом вяло махнул рукой Якову:

-- Сходи. Распорядись там.

Мы с Яковом пересекли двор. Местные уже начали кланяться. Вроде бы мне, вроде обоим сразу. Один из встречных что-то спросил у Якова, начал жаловаться на какие-то еловые жерди. Тот ответил резко:

-- К Доману.

Тут из крайней справа избы на крыльцо выскочила растрёпанная визжащая женщина. Кто-то, изнутри избы, поймал её за ворот и втянул внутрь. Там еще пару раз раздались крики, потом - удар. Дверь закрылась, все стихло. Яков глянул вопросительно на мужика, мужик тут же прояснил:

-- Дык Паук бабу свою Светану... эта... вразумляет. Мы как вошли-то... в поварне... ну... она там с торком... голые... гы-гы... оба-двое... ну... сонные еще. И она его обнимает... аж залезла... Ну Паук и... разгорячился. Вот... Сперва торка хотел убить. Наши не дали как ты, Яков, сказал. А бабу... ну чего ж... Баба-то его. Оно конечно... её вина, конечно... что в поварне была когда эти туда... пьяные, с саблями... Но все равно... Чужого уда попробовала... Теперь бить будет пока... как вспомнит - чтоб страх пробирал.

-- Ага. (Это мужику) Пошли. (Это мне)

Мда. Какие милые люди эти предки. Муж избивает жену за то, что не смог уберечь её от насильников. Что она просто оказалась не в то время, не в том месте. Что безоружная женщина не кинулась на четырёх вооружённых здоровых мужчин, с которыми и полтора десятка здешних взрослых мужиков справиться не смогли. Все понимают невинность этой женщины. Даже в здешнем понимании супружеской верности. Муж мордует её не за прошедшее, а наперёд. В воспитательных целях. Чтобы при всяком намёке о возможном повторении, о чужом мужчине, насильнике ли, любовнике ли, ей становилась так страшно от грядущих за этим неизбежных побоев, что она... что? В следующий раз умрёт на месте от страха? Кинется на оружных мужиков с поварёшкой? Сизой горлицей обернётся и под стрехой спрячется? А муж просто мордует. По обычаю.

Кузнеца пришлось искать. Здоровенный мордатый наглый детина. Чего-то жуёт. При виде Якова пытался что-то возражать. Типа: неприёмное время. Потом пытался возражать при виде моей цепочки на шее. Типа: такое железо ни один инструмент не возьмёт. Яков только головой мотнул:

-- Делай.

Делал местный кузнец плохо и долго, чуть не пропорол мне шею, дважды разжимал концы запорного кольца, и дважды они срывались. Меня снова начало трясти. От воспоминаний как этот ошейник одевали, как за него хватались... разные. Как убили кузнеца, который эту штуку делал. Пошёл бред какой-то: может Степанида какое заклятие наложила, что ошейник этот нельзя снять или снять только вместе с головой. Потом сообразил: размер только на детскую шею. Так что возможность снять должна быть предусмотрена. Пока я за закрытыми глазами все это продумывал, цепка щёлкнула и снялась. Я чуть не умер. От счастья? Нет, просто от волнения. Слишком много у меня связано с этим... с этой деталью любого моего костюма. Цепочку я забрал себе на память и пошёл в свои покои. С недоумением испытывая хорошо забытые ощущения голой шеи. Так-то у меня цепочка либо сама шею прикрывала, либо я её еще тряпкой заматывал. А теперь вот... ветерок дует.

Но дойти мне сразу не удалось. За углом терема наткнулся на Ольбега.

-- Ты... тебя Иваном зовут?

-- Точно. А тебя - Ольбег.

-- Ты теперь мой вуй будешь?

"Вуй"? Это что? Вой? В смысле - "воин" или в смысле - "плач"? Ёшкин кот, чуть в сторону от обиходного словарного... или чуть меняется произношение. А у ребёнков вообще свой собственный язык бывает. Правда, у очень маленьких. Стоп. Был у меня знакомый и звали его "вуйко з полоныны". Дядька с пастбища.

Дядя. Брат матери. А брат отца называются... А зовут его... склероз. Рано еще его звать. Склероза. Потому что брата отца зовут "стрый". Во как. А "дядька" - это вообще тётка. В смысле - нянька. Не родственник, а нянька мужского пола. Как же у этих предков все... И они же во всем этом еще и живут.