Оксана Демченко - Демченко Оксана

Тошнота постепенно схлынула. Ичивари старательно вытер нож, продолжая недобрительно морщиться от острого запаха человечьей крови. Ночь настороженно взирала на воина сотнями звериных и птичьих глаз. И молчала, не одобряя и не осуждая...

Наконец, из теней возник тот, с кем Ичивари предпочитал не бороться - даже в шутку. Магиор упал на колено, озираясь и все еще скаля зубы, помня выстрел и понимая, что сам был - целью. Волосы Гимбы, обрезанные под самый корень, звериным мехом топорщились на широком загривке - и делали его еще более страшным.

- Чар, у вас тут что, война? - настороженно уточнил огромный магиор, встряхиваясь и брезгливо морщась при виде безвольно обмякшего тела бледного.

- Это вы вроде собрались воевать, - возразил Ичивари, в последний раз трогая жилку на стынущей шее и убеждаясь, что враг мертв. Он медленно встал в полный рост, распрямился и стряхнул дурные мысли, как капли воды после купания. - Двенадцать воинов с красным жезлом, так сказал мне отец. Но даже если так, я рад встрече.

- Десять нас, университетов развели, а считать не умеете, - отмахнулся Гимба, без усилия взваливая тело на плечо и принимаясь ворчать. - Экие вы, лесные люди, северные, во всякий день по спине у вас холодом тянет! Дюжину собери - и вы, того и гляди, на деревья полезете прятаться. Не война. Ну, пока в нас не стреляют.

- Тебя за троих посчитали, это даже не смешно и не странно... - Ичивари постарался сохранить подобающий вождю ровный тон и восстановить рассудительность. - А красный жезл?

- Наставнику в горло забить, - снова зарычал Гимба, и щетина на загривке встала дыбом. - Он пожелал заполучить сына нашего вождя. Он к нам прислал гонца. И я озверел.

- Ты ведь не вождь, - с удовольствием представляя себе озверевшего Гимбу и серого от страха гонца рядом с ним, улыбнулся Ичивари. Вышел на поляну, к едва тлеющему костру. - Твое прозвище мирное и твое дело - коней ковать. На кой вы затеяли опыты с подковами, кстати? И так неплохо, без них.

- Плохо - не плохо, - тише и спокойнее проворчал Гимба, озираясь и еще разок для порядка взрыкивая. - На юг поедешь по каменной пустыне, сразу разберешься... Ну что, ночевка пропала, не до сна теперь. След без собак не взять, а завтра при вашей сырости и с собаками соваться без толку. Веди в столицу, хоть позавтракаю толком, досыта. Это у тебя первый враг, Ичи? Тогда ты молодец, держишься.

- Не кричу о великой победе? - кисло усмехнулся сын вождя.

- Не выворачиваешь обед в те вон кусты, - возмущенно фыркнул Гимба. Потер затылок. - Меня ох как крутило... Ну, ты знаешь, когда мы повздорили с пустынными людьми и они решили нам поменять вождя, нас не спросивши.

- Было дело, - легко согласился Ичивари, знавший и историю усобицы, и роль деда Магура, мирившего племена полный сезонный круг.

От дальнего края поляны подошли воины, приветствовали сына вождя вежливым наложением рук на левую и правую души. Негромко сообщили: на склоне следов не заметили, если там кто-то и прятался, он был ловок и ушел еще до выстрела, теперь уже далеко... И раньше утра начать поиски невозможно. Ичивари свистнул, подзывая коня, и повел гостей в столицу короткой лесной тропой, показав ложное кострище и спрятанное ружье.

- Ваши бледные крепко побледнее наших, - возмутился Гимба. - Наши живут, лошадок растят, о войне и не думают, уже третий год магиорами именуются... А ваши все за моря смотрят и не прирастают душой к зеленому миру.

- Выявился у нас какой-то злодей, точно, - признал Ичивари.

Шагать рядом с Гимбой было приятно. Вспоминалась весенняя поездка в степь, когда там все цвело, и голова кружилась от погружения в незнакомый прежде праздник жизни - бескрайней, жаркой, вольной. Без деревьев и тени, без туманов и облаков, без прохлады и шороха лиственных и игольчатых крон. Только трава во все стороны - как зеленое море с бурунами кустарников и длинными волнами пологих холмов, словно бы нехотя взбирающихся к едва различимым на горизонте горам. Тоже невысоким, без снеговых шапок, зато с рощами, к востоку постепенно густеющими и образующими лес - особенный, южный. Магиоры, еще зимой казавшиеся народом далеким и совсем чуждым, понравились сыну вождя. Правда, в шутку они иногда называли Ичивари бледным, намекая на разницу в оттенке кожи - у них бронза куда темнее и сочнее, значит, они исконные жители мира, а махиги не пойми кто. Может, их предки приплыли из-за океана? Ичивари на подначки исправно попадался, злился и вспыхивал большим гневом - а вождь магиоров хмурился, качал головой... И, как теперь понятно, думал о наставнике и его предложении принять в ученики детей южного народа. Окончательное решение созрело, видимо, после того, как сын вождя махигов затеял безобразную драку, полез за оружием. Тогда он и познакомился с Гимбой, явившимся урезонивать шумного гостя. Вспоминать себя, беспомощно дергающегося и орущего невесть что под локтем безмятежно посмеивающегося чудовища-магиора теперь не тягостно. Зато тогда он был в бешенстве.

- Чар, я так обрадовался, услышав твой голос, - рокотал у самого уха Гимба, мешая слушать лес. - Я боялся, этот наставник тебя вовсе выжжет. Я и настоял: надо идти, чтоб на кол злодея. Совсем. Пока он нас не пожог вместо людей моря. Или пока к ним не сбежал.

- Ваш вождь согласился? - удивился Ичивари.

- Ну, в племени хакка я все же не последний человек, - осторожно предположил Гимба. - Хоть мы теперь и часть большого народа, но свою родню помним.

- Так здесь все - твоя родня? - заподозрил Ичивари, изучая внимательнее рост и стать воинов. - И поход затеяли вы, хакка, а не магиоры в целом?

- Чар, я за тебя переживал, - совсем виновато выдохнул Гимба. - Подумай сам: с кем мне, справедливо именуемому Осторожным Бизоном, драться, если ты не подрастешь еще чуток в ширину и не останешься толковым человеком леса? Ты моя последняя надежда обрести противника. Остальных я боюсь... трогать.

***

'Бледные сожгли наш берег, надолго превратили в пустыню. Они лишили меня возможности видеть и надежды снова бегать на изуродованных ногах... Но я не вижу причин для мести - и это не из-за слепоты. До последнего своего ранения я успел отправить к духам такое число пришлых, которое вполне утолило жажду мести. Вдобавок мы, хакка, никогда не понимали войн и не стремились к доказательству силы через победу. Мы созданы духами с изрядным запасом прочности: победа заведомо и неизбежно еще до боя принадлежит нам, взирающим на противника сверху вниз. Конечно, если говорить о честном поединке.

Утратив зрение и крепость ног, я сполна осознал пользу и притягательность нового. Конечно жаль, что фермеры в большинстве своем не получали на том берегу должного образования. Приходится по песчинке добывать знания из долгих бесед. Но эта новая охота за тайнами забавляет меня и создает источник света, восполняющий тяготы жизни во мраке... Много, очень много годовых кругов ушло на то, чтобы выудить из памяти бледных смысл понятий 'логика', 'тактика', 'механика' и подобных им. Воистину надо впасть в безумие, чтобы, владея всем этим, считать сокровищем желтый песок на дне наших рек! Но люди моря, кажется, и впрямь безумны. Я предложил вождю вождей Магуру испробовать способ установления мира: купить его у бледных. Вместо второй войны мы желали совершить честный обмен сжигаемых на том берегу книг на золото, ненужное нам и ежедневно уносимое водами в океан...