M. Nemo - Песнь Люмена

Слишком тяжело стало от нарастающего напряжения. Ему пришлось нарушить тишину. Шайло произнёс:

— Ты стал другим, — это прозвучало ещё тяжелее. И даже словно заинтересовало Люмена. Тот вскинул голову, глядя прямо в глаза другу и ничего не говоря. Какую-то секунду Шайло казалось, что тот сейчас заговорит, но ничего не произошло.

— И теперь, вернувшись, даже не объясняешь причин своего поступка.

— Тебе я ничего объяснять не должен.

— А Ему?

— Ему. — Люмен неприятно усмехнулся. — Не пора ли тебе всё же уйти. Я слышу как Лукас ходит под дверью. Ему, безусловно, не терпится тебя дождаться.

Как будто желая удостовериться, Шайло обернулся, прислушиваясь к ощущениям. Он повернулся обратно.

— Что ты искал?

Не спрашивай меня.

— Люмен, — показалось ли ему или и в самом деле на лице того выразилось всё несказанное. Шайло так остро ощутил это, что затаил дыхание.

Оба услышали, как Лукас удаляется прочь.

— Ему надоело ждать.

— Я не мог поехать следом.

— Знаю.

Это Шайло удивило.

Никого из вас не отпустили бы за мной.

— Я пришёл по доброй воле.

— Мне твоя добрая воля не нужна, — слова прозвучали подчёркнуто холодно.

— Ты изменился, — снова повторил Шайло и застыл ожидая, и так и не услышал никакого возражения.

— Долго мне ещё терпеть твоё присутствие?

Задерживаться он не стал и вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. Только Люмен остался один, как тут же угас свет и он вернулся к окну. Всё та же гора приковывала взгляд, всё так же впивались пальцы, белея от напряжения.

Дни сменялись днями и ночь наползала с горизонта. С того момента как прибыл в Чертог, Люмен ни разу не выходил из своей комнаты и всё время стоял у окна. А иногда садился на подоконник и так и сидел не шевелясь, пока не загорались первые звёзды. Тогда из темноты выступала горная гряда и светлела долина.

Чертог всё так же функционировал, как большой цельный организм или как та туша выброшенного кальмара на берегу. Легионеры занимались своими делами, их голоса не доносились сюда, но Люмен мог досконально определить, когда приходило время для тренировок одного из множества поколений или когда те разбредались по ближайшим коридорам. Всё было настолько спланировано, что можно просчитать до мельчайших деталей.

Небесный Чертог нерушим как само мирозданье. Он приложил ладонь к стеклу, как если бы хотел продавить то.

Дни сменялись днями, Люмен то сидел в углу, то возвращался к окну и, бросив один короткий взгляд, тут же отходил в темноту. Нигде ему не было покоя и каждый новый день усиливал растущее внутри смятение. Вот выступает из туманности первая звезда и свет от неё проникает в комнату, отодвигая темноту, как может теснить одно войско другое. Вот распускается туманность, поглощая всё дневное.

Время растворилось в одном долгом дне. Люмен сразу услышал, как за дверью послышались сначала неуверенные шаги Рамила, за ним показался Гавил идя нарочно уверенно.

— И всё же я советую вам не делать этого.

— Мы прекрасно знаем, что ты собираешься нам сказать, — возразил Гавил, выступая перед Лукасом. — Но сколько же можно держаться в стороне, пока он там один сидит?

— Гавил прав, — Диан присоединился к брату и тот тут же подхватил:

— Так не должно быть. Вот если мы спросим…

— Ничего не изменится. — Шайло и сам не ожидал от себя таких слов и всё же произнеся их понял, что это правда. Ему не хотелось говорить так жёстко и потому Шайло решил добавить. — Возможно не сейчас, если он хочет быть один — не будем нарушать его умиротворяющее уединение.

— Умиротворяющее уединение?! — Фыркнул Тобиас, поднимая брови. — Ты ещё скажи медведь раздружится с тюленем. Прошу вас, мы же братья, так не дадим одному из нас прозябать, в то время как можно выводить из себя Карнута или соревноваться с Шайло.

Тот, кого упомянули последним, промолчал. Только Лукас оставался всё таким же недоверчивым и неуверенным.

— Гавил, — Тобиас поклонился брату, подставляя тому руку.

— Тобиас, — последний принял её с таким же кивком и сам толкнул двери. И с той же уверенностью вошёл в комнату. Следом последовали и остальные. Шайло остановился в стороне, в то время как Лукас остался позади. Люмена они застали стоящим на его излюбленном месте с заложенными за спину руками. Он повернулся к братьям и Гавил даже смутился на миг от такого странного пустого лица. Но тут же улыбнулся и сказал бодрым голосом:

— Наконец-то мы тебя увидели.

— Да, — стоящий тут же Тобиас позволил себе выразить лицом всю степень своего довольства от подобного факта. — Думаешь, наш старший брат утомлён и печален — хотя я всем говорил, что это невозможно — а оказывается, что он очень даже неплохо выглядит и даже не бледен. И стоило нас так долго держать на расстоянии?

Лукас хотел что-то сказать, это было видно по тому как на миг изменилось лицо, и передумал. Тобиас же продолжал:

— И не скучно тебе тут одному сидеть?

— Нецелесообразное времяпровождение, — добавил Рамил в кои-то веки позволив себе улыбнуться.

— Не говоря уже об антураже, — Диан обвёл комнату долгим оценивающим взглядом. — Мрачность не всегда гарантирует эффективность. Здесь бы не помешало чуть больше света.

— Точно!

— Гавил, прошу тебя, осторожнее.

— Извини.

Лукас только взглянул на того и перевёл взгляд на всё так же молчащего Люмена. Молчал и Шайло, вглядываясь в последнего и уже хотел было положить руку на спину Гавилу, но тот сделал шаг вперёд, не переставая делиться впечатлениями.

— Карнута тоже долго не было, ему приказали добраться до крайних северных территорий. И вернулся он крайне серьёзным.

— Карнут всегда серьёзный, — заметил Диан.

— В этот раз серьёзнее. — На ходу поправил брата Гавил.

Туофер всё это время держался в стороне, не выходя из тени в углу. До того он следил за всеми братьями, собравшимися в центре, потом посмотрел на Люмена.

— Вот и Туофер так думает, — Тобиас мигом вытащил его к остальным, так что первый чуть не спотыкнулся. И хлопнул по плечу. — Скажи ему, Туофер.

— Без тебя скучно, — выдал Гавил

— Пойдём с нами, — сказал Диан.

— Тренировок то всё равно уже нет. А видел бы ты Эву, она, кажется, вздумала обидеться и теперь сидит целыми днями в комнате и даже в сторону вошедшего не посмотрит. — Сообщил Тобиас. — Не хочется, конечно, выводить всякие параллели, но кто-то так же изволит…

— Пошли вон.

Тобиас замолчал как от удара. В голосе зазвучало извиняющееся удивление.

— Что? Я не расслышал…

— Пошли все вон отсюда.

Гавил замер. Люмен говорил тихо, но так, что у него разом в горле похолодело. Шайло вышел вперёд и стал между ним и остальными братьями, чтобы те не видели глаз самого старшего из них.