M. Nemo - Песнь Люмена

Каждый раз, когда голос певицы подымался ввысь, на свободу вырывался огонь и гас, стило ей начать петь тише.

— Обычные люди не разобрали бы слов. — Сказал Рамил. — Интересный эффект, столь сильная эмоциональная направленность играла бы большую роль, скажем, в военных действиях. — Хотя… для основательного изучения нужно иметь возможность подтверждения на практике.

— Так организуй войну и посмотри, — кинул Тобиас.

Рамил обдумал это предложение и отверг.

— Сон не целесообразен.

— Скажи это сну. — Это говорил Люмен.

— Вижу, тебе понравилось, — заметил с улыбкой Шайло.

— Любопытно наблюдать, насколько она верит в невиновность своего рода. В необоснованность обвинений по отношению к нему Чертога. И потому сейчас со столь незамутнённым праведным негодованием отзывается на каждую свою ноту. Поэтому ей никто не будет демонстрировать её заблуждение. Пусть верит, если это даёт подобный эффект. Она готова пожертвовать собой во имя своей веры, или ощущения, или любви. А ради чего ты бы пожертвовал собой, Шайло?

— Во имя Него, разумеется.

— Я так и думал.

— Как и ты.

Они оба усмехнулись и снова посмотрели на сцену. Там Ашария вскинула левую руку и застыла на миг, точно это вышло случайно. Странное волнующее беспокойство на секунду вывело её из равновесия. Вдруг пелена разверзлась и она поняла: здесь нет Императора! Почему так важно, чтобы он был? Странно. Ей не хотелось бы видеть это противоестественное воплощение. Плод генетических манипуляций с кристаллами и отсеивание всего человечного. Нет, она бы совсем не хотела… и всё же. Как странно и почему-то вдруг тревога улеглась, не сейчас — так потом. Что потом? Всё будет как нужно.

Ашария успокоилась. Тут же из памяти стёрлось всё связанное с её волнением. Иначе возвысился голос, чистыми замёрзшими кристаллами льда на коже, заиндевелыми разводами на стёклах. Огнём в домашнем очаге и запахом жёсткого медвежьего меха. Она закрыла глаза и видела перед собой удивительные картины, как будто те вставали из-подо льда и выстраивались со всех сторон. Но стоило свету вспыхнуть ярче, глаза распахнулись, и всё исчезло.

Тут же начались овации. Свет из ниоткуда выхватил Ашарию и поместил в идеальный круг. Легионеры поднимались и взгляд сам по себе впивался в каждое лицо, но — все они одинаковы. Все статуи с глазами. Пугающие омерзительные статуи.

Сзади приблизились служанки и помогли госпоже спустить со сцены. Здесь нет времени и пространства. Всё излишне соизмеримо и гармонично настолько, что хочется нарочно выдолбить в стене дыру.

Мягко убеждая Эву, Майя всё же сумела добиться от той согласия покинуть театр.

Высоко подняв голову, Ашария шла к выходу. Лишь на миг ей удалось заметить несколько людей. И те даже не были стражами. Стало быть — какие-то изобретатели или служители Чертога. Ашария скрыла свою радость.

Вскоре они покинули оперу. Остаток ночи принцесса провела в поверхностном трансе с глубоким дыханием и замедленным пульсом. Её разум пытался восстановить тот порядок мышления, который не позволит организму расходовать энергию на гнев. Сейчас как никогда необходимо сосредоточится и сохранить психические силы. Молодые служанки покорно сидели в стороне. Им ещё никогда не доводилось ощущать такого мягкого ковра.

Стоя в свете оживившегося театра, Люмен наблюдал, как обмениваются впечатлениями легионеры. К тому времени все уже спустились вниз и теперь оживлёнными фигурками то скапливались в одном месте, то расходились. Не спеша, он спустится вниз и тут же оказался в окружении товарищей.

— Люмен! Тебе понравилось?! Тебе ведь понравилось?

— А как тебе идея с огнём?

— Люмен. Люмен! Ты видел как она замирала?

Взволнованные легионеры сыпали вопросами со всех сторон. И с обожанием льнули к нему, стоящему в центре. Он же только позволял себе милостиво выслушивать вопросы, но пока не ответил ни на один из них. И с трудом сдерживал улыбку.

— … когда поднималась на сцену, ты видел эту реакцию, и когда увидела первые ряды!..

— Люмен, как тебе её голос?

Другой легионер умудрился протиснуться через плотное кольцо.

— Мне понравилось, а тебе?

Лишь какое-то время Лукас наблюдал за все этим со стороны. Потом лицо его застыло и он тут же развернулся чтобы уйти. Диан так же не стал задерживаться, напоследок только вздохнул томно и окинул оперный театр долгим взглядом. Гавил чуть не сбил его, когда бегом вернулся назад: он на расстоянии следовал за эскортом принцессы и не сразу прекратил преследование. И вот теперь нёсся со всех ног, задел Лукаса, поднырнул под вскинутой рукой Диана и ловкими маневренными движениями расчистил себе путь к Люмену. На щеках проступил еле различимый румянец.

— Почему она так быстро ушла? — в смятении затянул Гавил. — Мне так понравилось, как она поёт.

— Вероятно, нашей гостье следует отдохнуть после столь долгого пути и выступления, — ответил на это Шайло, каким-то немыслимым образом сумев перекрыть своим мягким голосом общий гомон. Впрочем, он это умел.

— Люди лишены нашей выносливости, — это сказал Рамил.

Множество глаз тут же устремились на него с таким выражением, которое Рамил не смог бы истолковать подключи он весь свой познавательный ресурс. Как бы там ни было, искусство интерпретации он один из последнего поколения легионеров не заметил бы — даже если бы то щёлкнуло его по носу.

А ещё Рамил был напрочь лишён чего-то важного и потому глаза вернулись к Люмену, с немым вопрошанием сказать хоть что-нибудь. Впрочем, разразись он сейчас хоть искромётной речью, хоть мизинцем пошевели — это имело бы одинаковый эффект. Кто-то затаил дыхание.

— Восхитительно, — ледяные глаза засверкали неподдельным восторгом. А сам Люмен так и светился радостным возбуждением. — Она споёт нам ещё.

— Да!

— Да, да, да!

— Мы вернём её и она споёт снова, — поддержал Гавил и широко улыбнулся.

— Братья, — Шайло пришлось вмешаться, чтобы несколько образумить остальных легионеров. Хотя не один он считал такую вспышку восторга несколько чрезмерной. Другие легионеры разных поколений со стороны наблюдали за собранием в центре театра. — Сегодня наша гостья должна восстановить силы и уверен, она ещё не раз подарит нам возможность наслаждаться своим голосом.

В конце концов людская толпа стала редеть и вот уже всего несколько десятков фигур выхватывались взглядом из мрака. И вот одна неуверенная тонка фигурка осторожна начала…

— Я м-м… хотел ну… м-м знаешь…

Разговорившие Люмен с Шайло остановились и первый смерил посмевшего прервать их немилосердным взглядом.

— А, Хеварин.

Тот замялся.

— Я…

— Говори, — приказал Люмен.