Вера Камша - Синий взгляд Смерти. Рассвет

— Вы не помните, как называют сумасшедших, боящихся оказаться запертыми в четырех стенах?

Агас не помнил, гвардейцы такой ерундой свои головы не забивают. Карло оглянулся, и «небогатый казарон» выслал свою гнедую вперед, присоединяясь к попутчику.

— Чем знаменита эта часовня? — полюбопытствовал гайифец, зная, что парни Демидаса сейчас перемешиваются с кагетами.

— Она построена у родника, где святая Этери молилась о тех, кто в пути. — Проводник владел гайи не хуже Курподая и первого парламентера Бааты. — Так говорят клирики, но женщины уверены в другом. Здесь ждала своего царя его синеглазая возлюбленная, а когда она ушла, памятью ее любви остались цветы. Ветер разнес их семена по всей Кагете, но первые расцвели здесь. Смотрите.

Ложбина, по которой тек ручей, радовала глаз той отдающей лиловым синевой, что случается лишь в небесных полях, да и то не каждый день. Купол и шпиль одинокой часовни тоже были синими, но лучше б красильщики выбрали другой цвет; этот, может, где и выглядел бы неплохо, но тут отдавал фальшью, а аляповатые золотые звезды вызывали желание либо отвернуться, либо взобраться наверх и замазать кричащую пошлость.

— Женщины приходят к синеглазой просить себе мужчину, — обрадовал кагет, — но они молятся на рассвете, а днем сюда заезжают те, чья дорога далека.

— Странно, — удивился Капрас, понимая, что увезет с собой хотя бы один цветок, — обычно святые помогают в чем-то одном. Кто-то лечит, кто-то воюет, кто-то торгует...

— Синеглазая ждала того, кто был в дороге, и она любила. Ваш офицер хочет вам что-то сказать.

— Внутри пусто, — заверил Агас. — Клянусь Создателем. Смотрите...

Из рощи выехало шестеро, однако к часовне свернул лишь один, неприметно одетый, стройный, на изящной серой лошади. Казарон и гвардеец молчали, то ли из осторожности, то ли из очевидности, и Капрас тронул коня. Поставить свечку местной святой. Посмотреть в глаза врагу Хаммаила.

Хаммаил старался выглядеть кагетом и казаром, Баата — нет, но отчего-то казался и тем, и другим. Молодой, несомненно красивый, он держался приветливо и скромно, однако швырять в него башмаками едва ли осмелился бы сам Пургат.

— Господин маршал, — сын знаменитого Адгемара в знак приветствия наклонил голову, — я благодарен вам за то, что вы при вашей занятости сочли возможным приехать.

— Это ничего не значит.

— Я бы так не сказал. Если бы вы испытывали к казарону Хаммаилу уважение и симпатию, вы бы оставили мое приглашение без внимания.

— В отличие от вас я ничем не рискую.

— Разве? — Казар слегка поднял бровь. — Мне казалось, что вы, самое малое, рискнули временем, которого становится все меньше. Что до меня, то я должен был вас увидеть прежде, чем прийти к окончательному решению. Я должен стать хозяином всей Кагеты и стану им, но, как вы могли убедиться, я не слишком люблю воевать.

— Разве? А что в таком случае делают ваши бириссцы в Нижней Кагете?

— Напоминают обо мне, моих родственниках и союзниках. Не желаете присесть? — Баата улыбнулся и опустился на стоящую у родника скамью. Карло охотно устроился рядом, место располагало к неторопливой беседе, но позволить себе таковую маршал не мог.

— Напоминание выходит слишком кровавым.

— Не думаю, что все набеги и изрубленные казароны, о которых кричит Хаммаил, дело рук моих «барсов», — Баата сверкнул мальчишеской улыбкой, — однако ничего не имею против того, чтобы так думали другие.

— Я не из их числа, — с удовольствием признался Капрас, — и я в самом деле тороплюсь.

— Мне следовало бы поблагодарить морисков, — заговорил вроде бы о другом кагет, — но я предпочитаю передать им свою признательность через их родича... Император Дивин совершил ошибку, судя о Зегине по островным шадам и нуху.

— Я не готов обсуждать его величество, и я действительно ценю свое время. Чего вы хотите?

— Того, чтобы вы спокойно покинули Кагету. Гайифские батальоны возвращаются в Гурпо — это значит, что вы либо получили отзывающий вас приказ, либо вот-вот должны получить. Хаммаил станет вам препятствовать, ведь ваш уход для него смерть. Не буду вводить вас в заблуждение, я намерен убить этого человека и истребить его семью.

Капрас решил не отвечать. Убийства женщин и детей ему не нравились, но в политике без подобного не обойтись, и не гайифцам читать проповеди соседям. Скоропостижные смерти в императорском семействе и высших паонских кругах случались куда чаще казней, так было удобней и приличней, но все всё прекрасно понимали.

— Благодарю вас, — оценил молчание Лисенок. — Надеюсь, вы осознаете, что Хаммаил попробует удержать вас любой ценой, а не вас, так корпус. Я бы советовал вам по эту сторону границы есть только крутые яйца и пить воду, собственноручно набранную в реке или ручье, но не в колодце. Существует порочное мнение, согласно которому наследники сговорчивей своих предшественников.

— Меня не убьют, — отрезал Карло.

— Отрадно слышать. В таком случае вас станут задерживать иначе. Может начаться падеж лошадей, рухнуть мост, взорваться порох. Кроме того, на дорогах, а вам придется идти через горы, на вас могут напасть уже известные вам убийцы казаронов. Вам придется либо пробиваться, теряя людей и ставя под угрозу обозы, либо возвращаться, и тут вас попробуют отправить на войну со мной.

— Вы хотите сказать, что мешать нам будут не ваши люди?

— Я хочу сказать, что в Гайифу есть удобная и безопасная дорога. Я не только пропущу вас, но и позабочусь о том, чтобы ваши фуражиры получали все, что потребуется. Да, вы выйдете к границе несколько дальше от Паоны, однако имперские дороги это искупят, к тому же вашим солдатам будет приятно увидеть родные места.

Согласиться, причем немедленно, Карло мешала лишь гордость и... Курподай, привозивший вино, дававший советы, благодаривший за любую помощь. Потерять по милости Адгемара братьев, причем любимых, вколотить кучу средств и сил в оборону своих замков и оказаться между охотником и добычей...

— Я не слишком давно в Кагете, — Капрас обвел глазами широкие для холмистой Кагеты поля, часовня с ее пятнистым от звезд куполом, к счастью, торчала за спиной, — но у меня здесь успели появиться хорошие знакомые. Они не являются вашими сторонниками, и я за них беспокоюсь.

— Мне мешает лишь Хаммаил и те, кому мешаю я. — Баата тоже любовался пейзажем. Так любуются домом пока еще живого деда, прикидывая, где ставить новую голубятню. — Если ваши знакомые не станут желать мне зла и отвернутся от Хаммаила, я не буду делать различия меж ними и казаронами Верхней Кагеты. Когда вас ждать у поворота на Хисранду? Это не праздное любопытство, возчики должны успеть подвезти овес и сено.