Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

— Кто к нам из печки придет, от печки и погибнет, — сурово приговорил юный конунг и бережно принялся рассовывать топоры по чехлам. — Ишь, как палит-то… Даже туман разогнало.

— Скоро туман разгонится сам, — оглядывая разрушения и повреждения, причиненные его новому балахону валянием в грязи под дождем из горящего мусора и добродушно похмыкивая, проговорил маг-хранитель. — Это существо — прелюбопытное, согласись, с точки зрения монстрологии и связанных с ней наук — вырабатывало его. Не будет твари тумана — хорошая погода установится над… э-э-э-э… э-этой страной, не успеешь и глазом моргнуть.

— Это она, дура, удачно в печку залезла, — растягивая отвыкшие губы в кривоватой ухмылке, проговорил отряг.

— Вот тебе, заодно, и ответ на вопрос, что она будет делать, когда проголодается, — хитро прищурился маг.

— Не знаю, что там ваша… мастрология… говорит про ее начинку, а только мозгов у нее нет, это теперь веслу понятно, — подытожил Олаф с видом ведущего туманного твареведа Белого Света и решительно отвернулся. — Пойдем. Надо лукоморцев искать. Поди, уже в гостинице сидят, сушатся, мясо с картошкой жареной наворачивают…

— Пойдем, — при мысли о мясе с жареной картошкой моментально согласился Адалет.

Кострище за их спинами стремительно догорало — камень, что ни говори, материал не горючий, а скудной пастушеской обстановки и на минуту хорошего фейерверка было маловато.

Оглушительно пощелкивая, будто пастушескими бичами, быстро остывали чудом оставшиеся на месте закопченные булыжники фундамента.

Черно-алым одиноким перстом вопиющего в пустыне в мутное небо вздымалась громоздкая и грузная печная труба.

— Гляди-ка ты, уцелела, — оглянувшись, рассеянно заметил отряг. — Хороший мастер клал… на хорошее дело. Ни дна ей, ни покрышки.

Имея в виду сейчас, конечно, не трубу, а то, что в ней сдохло, Олаф сосредоточенно сорвал и выбросил маску, сплюнул себе под ноги, сдвинул шлем на затылок и зашагал прочь.

— Хороший… — меланхолично согласился маг, вспомнил про картошку, ускорил шаг, и вдруг остановился, словно наткнувшись на другую хорошо сложенную печку.

— Что случилось? — с недоумением оглянулся на старика конунг.

— Вероятность, конечно, ничтожна, но если… — медленно обернулся и начал было говорить чародей, как вдруг печь задрожала, камни ее посыпались, будто не скрепленные надежным раствором, а сложенные как попало друг на друга, и на месте выстоявшей в горячем хеле магического пламени печки не осталось ничего…

Ничего, кроме неспешно расширяющегося и обрастающего черными гибкими нитями сгустка мутноватой тьмы.

— К-кабуча… Кабуча бука мача чучундло…

Маг лихорадочно оглянулся в поисках какой-нибудь еще неприступной избушки поблизости, но кроме догорающего дровяника и кривоватого навеса для сена других строений бедный пастух завести не успел.

— Бежим!!! — выкрикнул маг.

Отряг всё понял правильно, подхватил чародея подмышки, закинул на плечо, отмахал в мгновение ока несколько метров… и встал.

— Маска!!!..

— Сейчас!!!.. — вскинул посох Адалет и левитировал в свою вытянутую руку отброшенный минуту назад в куст прошлогодней лебеды ставший вдруг жизненно необходимым кусок черной ткани.

Вернее, в то место, где только что его вытянутая рука находилась.

Потому что, не расслышав или недопоняв своего седока, ражий воин яростно выкрикнул: «Успеем!..» и развернулся, чтобы забрать повязку самостоятельно.

Первое, что бросилось ему в глаза, был тот самый кусок грязной прожженной материи.

От неожиданности конунг выпустил Адалета, схватился за топор, покачнулся, оступился, нога его угодила в выбоину на дорожке…

Когда секунду спустя Олаф вскочил на ноги, воинственно скаля зубы и размахивая топором, туманная тварь была уже метрах в пятнадцати от них.

Не спуская кровожадно горящего взгляда с надвигающейся тени, отряг наугад выбросил руку в сторону волшебника, схватил его за шкирку…

И тут запах гнилого болота и промозглого холода ударил ему в ноздри.

— Ада…

Окончание имени мага и звон и грохот падающего тяжеловооруженного тела слились в один звук.

— Проклятье!!!.. — взревел чародей, вскинул посох и принялся неистово посылать в рыхлое колышущееся брюхо цвета сажи один пылающий заряд за другим.

Чудовище передернулось, словно от отвращения или раздражения, слегка замедлило ход, но не остановилось: похоже, огонь, даже волшебный, мешал ей не больше, чем пауты человеку.

Но что тогда?!..

И вдруг чародей ахнул.

Вода!!!

Как оно шарахнулось от воды, когда лукоморцы свалились в ручей!!!..

— К-кабуча!.. — отчаянно выкрикнул маг и вскочил, рыча сквозь зубы слова древнего заклинания четырех стихий — единственного, содержащего воду и пришедшего на ум в такой миг.

Посох послушно отозвался мощной и точной струей огня, потом воды, затем — к отчаянию мага — воздуха, песка, и снова огня и воды. Чудовище вздрогнуло, будто от боли, взмахнуло панически щупальцами, словно пытаясь защититься, попятилось назад…

— Ага, получи, кабу…

И вдруг туманный монстр с нежданным проворством метнулся вбок, с легкостью обходя торжествующего почти победу чародея с его импровизированным пескоструйным огнеметным водометом, свирепо вытянул щупальца, как копья, и бросился в атаку.

— А-а-а-а-а!!!.. — подскочил маг, хлещущий песком посох наперевес, заслоняя собой неподвижно глядящего в затянутое туманом небо рыжего парня. — К-кабуча!!!!!..

И тут…

— ЛОВИ!!!!!!

И под ногами, пригвоздив разодранный и обвисший подол балахона, в грязь вонзилась стрела.

К которой был накрепко привязан амулет.

Его амулет.

Не разбираясь в тонкостях доставки и ассортимента, чародей как безумный схватил трясущимися пальцами наделенный магической силой камень вместе со снарядом, вскинул над головой и хриплым срывающимся голосом исступленно проорал ключевые слова заготовленного вчера ночью заклинания.

— …Тамам!!!!!!!.. — выкрикнул он в то мгновение, когда черные струящиеся нити коснулись его груди, и ослепительно-белая невесомая огненная сеть неожиданно вспыхнула в воздухе, прочерчивая в тумане снежно-жгучие линии, протянулась от его засиявшего алым амулета направо и налево, к другим таким же волшебным камням, и обрушилась гильотиной на замершую в испуге и недоумении обрюзгшую смрадную тучу, рассекая ее, дробя, деля на мелкие кусочки, на осколки, на черную, мерзкую зловонную пыль.

— Ур-ра-а-а-а-а-а-а!!! — грянул из-за оседающего черного облака громовой клич победы, и Адалет сквозь прищуренные, слезящиеся от вони и гари глаза увидел Ивана, неугомонную супругу его, и…

— А этого-то друга ситного вы откуда взяли?!

Осторожно обходя отвратительное черное пятно на так и не успевшей отрасти весенней траве, к чародею и неподвижному отрягу быстро стали пробираться с трех разных сторон — как он и учил утром — лукоморцы и их проводник.