Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон

– Похоже, здесь все Ратмировичи, – сказал Военег, наклоняясь над надгробными плитами и читая надписи на них. – Вот Ярополк Ингваревич… Ярополк… так это же внук Ратмира! С ума сойти, вот это древность!

– Идите сюда! – крикнул Семен. – Кажись, я нашел…

Саркофаг Вышеслава – простой кирпичный гроб, накрытый крышкой, сбитой из теса и горбыля, – стоял на сырой земле, в самом дальнем углу, под сводчатой стеной. На крышке красовалась кривая надпись, нацарапанная ножом: "Вышес. Ростис."

– Вот скоты, – сказал Военег. – Вы только посмотрите!

Гроб, что называется, поехал – кое-где кладка разрушилась, обнажив зияющие дыры, сам саркофаг покосился набок. Крышка сгнила и почернела, а в луже, собравшейся вокруг гроба, валялись обломки кирпичей.

– Похороним его по-человечески. Рагуйло!

– Да, князь?

– Ты должен найти хорошего мастера. Чтобы он соорудил такой же мощный постамент, как и у всех; справил бы саркофаг из мрамора; на крышке должен быть лик старика. Перенесем туда останки Вышеслава – он это заслужил.

– Конечно, заслужил, – сказал Семен. – Только его здесь нет. Гляньте.

Семен откинул крышку в сторону и осветил могилу. Она была совершенно пуста.

Военег ужинал во дворце, в пиршественном чертоге, сидя в глубоком кресле с высокой спинкой во главе длинного стола, на котором свободно могло разместиться до ста, а то и более, человек. Чертог восхищал – высокий потолок, узкие витражные окна, на стенах красочные шпалеры со сценами из сказок и легенд; с одной стороны – позади Военега – огромный камин, в котором весело и доверительно потрескивали поленья; с другой – стена, заставленная пустыми бочонками из-под вина, причем на каждом имелось клеймо виноградника. Вышеслав слыл большим любителем хорошего вина и за свою жизнь попробовал множество разных сортов солнечного напитка – дешевое дубичское, пронтийское, экзотическое цахийское и, конечно же, великолепное марнийское, выращенное в высокогорных долинах Вечных гор.

Князь Военег, человек общительный, никогда не ел в одиночестве. И сейчас его трапезу – жареные лебеди, поросенок с пряностями и хреном, пироги, квас и вино – разделили с ним его ближайшие соратники: Рагуйло и его брат Аскольд – суровый, аскетичный и неподвижный, как скала; также Путята, мастер мечей – немолодой, круглолицый воин с брылями, как у бульдога; палач Асмунд – высокий мужчина – маленькие невзрачные глазки, тонкие усики. Был тут и Семен, в свои сорок пять лет выглядевший изумительно молодо, с вездесущим Туром под боком, и, кроме того, молодой богатырь по имени Варда, первым занявший крепость неделю назад. Варда, назначенный Военегом комендантом Паучьего Камня, сильно волновался, и вообще, несмотря на свою внушительную физическую силу и наличие острого ума, был крайне застенчив и косноязычен.

– И всё-таки, – произнес Военег, задумчиво отпив из кубка, – не нравится мне это. Куда могло подеваться тело?

– Да куда угодно, – предположил Путята. – Его могли съесть крысы…

– И даже костей не оставить? – возразил князь. – И ни клочка одежды? И бляху на ремне съели, и меч…

– А может быть, его просто выкинули в реку? – предположил Семен, зевнув. Он ничего не ел и не пил – желудок был переполнен, мучила икота, и сильно хотелось спать. Безбородый всегда плохо переносил пирушки, непременной составляющей любого багуна, предпочитая шумным попойкам травяной чай и работу на свежем воздухе: плотничество – его любимое занятие.

– Как так? – спросил Военег. – Зачем? Неужели такое возможно?

– А что? – сказал Рагуйло, подбоченившись и подкручивая ус. – Кто знает, что здесь творилось? Ведь это же был натуральный притон! Вот и нате – какая-нибудь пьяная сволочь, шутки ради, выбросила останки старика!

– Хм… ты думаешь? Хм… Варда!

– Да… князь. – Комендант вздрогнул и выронил из рук кусок лебединого крыла.

– Ну-ка расскажи нам, что ты здесь видел?

– Да… тут был бардак, э-э-э… всякий хлам – тряпьё, мешки… с морковью… э-э-э…

– Я спрашиваю про людей, дубина!

– Э-э-эмм… тот сброд, что здесь находился, э-э-э… ну, половину мы, э-э-э, того… половину, э-э-э…

– Если ты еще раз экнешь, – крикнул Военег, хлопнув кубком по столу и расплескав вино, – то я собственноручно тебя "того"!

– Извините. Я хотел сказать, что тут ошивались… сброд – беднота, вольные, шлюхи… Я распорядился убить всех подозрительных, остальных прогнал прочь. В замке осталась челядь – кухарки, конюхи, словом, необходимый люд. Очистили замок от мусора, Щеку казнили, но в крипту я… извините, не заглядывал. Как-то не подумал.

– Ясно.

– Послушай, князь! – сказал вдруг Тур, до этого молча поедавший свиную ногу. – А может он и не умер вовсе?

– Да-а, – устало проговорил Военег, подперев кулаком щёку. – Тур… бычья башка.

– Нет, я серьёзно! Я сам видел! Мне было лет пятнадцать… Так вот, мы, вроде как, собрались схоронить дядь Власа, Власия – он однажды умер. Ну, он умер. Сердце, значит, прихватило. Умер – прям-таки окоченел. Ни туды и ни сюды. Взяли мы его, в гроб уложили, уже и на скудельню отвезли… А он, гад, взял и… ну, ожил.

– Каков подлец! – сострил Рагуйло.

– Ожил? – спросил Военег. – Да ну тебя…

– Так бывает, – неожиданно вмешался Асмунд. – Бывает, князь. Летаргия – вот как это называется.

– Это что ж? – спросил Путята, вытаращив глаза. – Старик чтоль не умер? Он что, где-то ходит?

При мысли об этом, всем стало немного страшно.

– Ладно, хватит о нем, – раздраженно сказал Военег. – Варда завтра поспрашивает местных, что они знают.

– Так точно!

– Не ори. Так. Вообще-то, я по делу. Скажу сразу, а то вы мне уже порядком надоели. Едем в гости к Мечеславу. Именно в гости, на свадьбу. На Косом Поле мы должны встретиться… с Бориской. Да, да!

– Удивляешь, князь, – проговорил Рагуйло.

– Мир меняется, – глубокомысленно покачав головой, изрек Военег, потом, почему-то вздрогнул и крикнул: – Эй, слуги! Эй! Кто там?

Подбежала служанка.

– Собери-ка мне штоф винца, еще вот этот кусочек свининки, отрежь пирога немного, да… и, пожалуй… всё. Пойду, позабавлюсь.

– Поаккуратней там! – ухмыльнулся Семен.

– А мне можно? – спросил Тур.

– Иди, совокупляйся с кобылами, дружочек, – отрезал Военег, вставая.

– Ну, как знаешь, князь. Я просто о тебе забочусь. Врага надо прежде хорошенько ощупать, на предмет… чего-нибудь.

Все рассмеялись.

– Будет враг, ощупаешь, – сказал Военег, задумчиво глядя на то, как служанка готовит поднос со снедью. – А я к подруге. Бывайте, братцы. Только не напиваться! Прикажу выпороть, так и знайте.

С этими словами Военег поднялся, ущипнул, вздрогнувшую служанку за мягкое место и удалился.

Косые лучи заходящего солнца пронзили чертог насквозь, прогнав дрёму Семена; он с интересом наблюдал за игрой света – на спине Аскольда застыл узор витражей: фиолетовые, зеленые и красные кусочки стекла; в ярком мареве курилась пыль.