Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон

– Вот как надо! – стряхивая с ладоней пыль и кровь, сказал довольный собой Тур. – А вы что тут устроили? Так только бабы дерутся! Эх, молодёжь…

– Да, – уперевшись локтем в стол, сказал Лют. – Точно, бить надо умеючи, хлопцы! Учитесь у Семена, уж он вас научит не только шеи сворачивать, но и песни петь! Баллады, черт меня подери!

Семен уже засыпал. Его толкали, Тур, вместе с Левашом что-то ему говорили, перед ним всё расплывалось…

– Военег едет! – послышался чей-то пронзительный голос. – Военег, со свитой! Прямо сюда, в Сосну!

Глядя на Военега, трудно поверить в то, что он один из самых жестоких и кровожадных людей во всей долине Трех Рек. Во всяком случае, так говорят, а как известно, то что в народе говорят, не всегда правда. Князь скорее походил на героя-любовника – белое, как молочный кипень, лицо, прямой нос, чувственные алые губы, зеленые глаза, смотрящие пронзительно и страстно, кудрявые темно-русые волосы, спускающиеся до плеч. У белоснежной рубахи ворот широко расстёгнут, обнажая мускулистую грудь; в руках плеточка, на поясе меч; великолепный вороной жеребец под стать хозяину – горяч и могуч.

Военег налетел как вихрь, со своей дружиной – отборными воинами. Вмиг лоб опустел, остались только куны и гриди, ошеломленные столь неожиданным визитом. Князь не стал задерживаться в хуторе, и, узнав, что его ждут в Паучьем Камне, сразу же отправился туда, приказав отправляться с собой Семену, своему любимцу и даже, по его же собственным словам, кумиру, также и Рагуйле-собачнику. Нежата, Лют Кровожадный и Редедя, у которого имелось, скажем так, подпольное прозвище Мизиня, остались в Сосне, с повелением сидеть и ждать.

По пути Военег ненадолго задержался в деревушке под названием Подкаменная, где заприметил весьма и весьма привлекательную хуторянку по имени Нега, кою он незамедлительно взял с собой, не забыв – вот плут! – испросить на то разрешения у её насмерть перепуганных родителей.

Паучий Камень – древнее имение бояр Ратмировичей – это крепость, построенная еще во времена Всеслава Великого. Она стояла прямо на воде (скорее всего, на маленьком острове). Высокие зубчатые стены, башни с забавными крышами-колпаками – всё это делало Паучий Камень неприступной крепостью, каковой он и являлся. Последний из рода Ратмировичей – Вышеслав – умер, не оставив наследника, два года назад и замок попал в руки предприимчивого купца, известного всем как Щека Бражник. Этот прохиндей устроил там склад для своих контрабандных товаров, гнал бражку, торговал скотом, содержал бордель.

Но прежде чем заглянуть в замок, и узнать во всех подробностях, в чем же провинился перед багунами Щека, и каковы были взаимоотношения Вышеслава и Военега, я, с вашего позволения, отвлекусь и загляну в прошлое, с тем, чтобы рассказать немного о Военеге – этом в высшей степени любопытном человеке; а также, попутно, и о Семене, чья биография с ним тесно связана.

С самого раннего детства Военег проявлял себя чрезвычайно одаренным мальчиком. У него обнаружилось множество талантов: он рано научился читать, превосходно овладел мечом, метко стрелял из лука и даже освоил игру на гуслях. Этот инструмент особо почитался в Дубиче. В память о гусляре-крестьянине известном под прозвищем Лузгарь, своей волшебной игрой усыпившей несметное войско криров, уже полгода как осаждавших неприступный Корск, благодаря чему вересам удалось их, в конечном итоге, разбить, в Дубиче проводился ежегодный конкурс, на котором Военег, ко всеобщему изумлению, победил в возрасте девяти лет – неслыханное дело! Кроме того, он нежно любил свою мать, великую княгиню Ольгу. Его старший брат Борис не мог похвастать ни одним из этих качеств – коренастый, хромой (врожденный порок – у Бориса одна нога короче другой на вершок), угрюмый, он во всем походил на отца – князя Всеволода, умершего спустя год после рождения Военега.

Юный князь уже в пятнадцать лет поражал всех столь глубокими знаниями в области политики, философии, военного дела и прочих наук, что мать решила ввести его в Боярскую Думу, как полноправного члена. Через неделю, Военег, разочарованный скукой, царившей на заседаниях в Янтарном Дворце, переполошил всех, предложив создать в Дубиче республику, на манер Марна или Гвинтана. Стоит отметить, что Дубич наверно единственное государство (кроме, пожалуй, Дамхона), где многие века ничего не менялось; да и Борис, царствующий князь, был консервативен до крайности, так что можно себе представить, какой эффект произвели слова царевича.

Смутьяна изгнали из Думы, посчитав его слишком молодым для таких дел. Вот тут вскрылась еще одна черта характера юного князя – вспышки буйной, неконтролируемой ярости. Ему пришлось не по нраву решение бояр; он просил прощения; умолял мать поддержать его, угрожал, но получил мягкий, вместе с тем безоговорочный отказ. Тогда, в припадке злобы, Военег жестоко избил свою мать; а после до смерти забил мальчишку-слугу, при этом, как он позже признавался, даже не мог вспомнить за какую такую провинность.

Борис был в шоке; приказал бросить, как он выразился "психа", в темницу. Дело шло к казни – простой народ, подначиваемый неизвестными недоброжелателями, требовал его смерти, но мать простила сына. Мало того, Ольга, несмотря на незажившие еще раны, регулярно навещала своего любимца, чем вызвала гнев и зависть Бориса. Великий князь, в результате тяжких раздумий, повелел изгнать из страны своего брата с наказом никогда больше не возвращаться.

Настал час, и под горький плач княгини, Военег, как когда-то Илья-изгнанник, покинул родные края, имея за спиной лишь котомку с сухарями и вяленым мясом.

Пока сломленный горем Военег бродит по пустынным дорогам долины Трех Рек, ища себя в этой нелегкой жизни, я вкратце поведаю вам о Семене Безбородом и его "подвигах".

О его детстве известно только то, что он сирота и вырос на улицах Воиграда. Лет за двадцать пять до настоящих событий Семен прославился как искусный и неуловимый вор. Именно он (если верить слухам) стащил прямо из алтаря в Храме Триединого Бога священную реликвию – посох Аптомаха Старого, изготовленный из слоновьей кости, инкрустированный золотом и драгоценными камнями – дар Треарийской церкви. Как ему это удалось сделать, одному богу известно; сам Семен о своем воровском прошлом никогда не рассказывал. Но память о Семене-трубадуре жива до сих пор – ведь, несмотря на все усилия, посох так и не нашли.

Прозвищем Трубадур Семена звали с давних пор. Судя по всему, он когда-то, может быть еще мальчиком, находился в услужении у бродячих артистов-скоморохов. Только вот трубадуром Семен никогда не был и не знал ни одной баллады, что бы там ни болтал старина Лют.