Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон

Манас вдруг встал и встряхнул ногой, как будто она затекла. Мерген, видя, что ничего не происходит, заметно занервничал.

– Ну что? – не скрывая своего раздражения, спросил он. – Манас-ата! Что дальше? Будет ли твой внук говорить?

– Спроси у него сам! – тяжело дыша и прислонившись к стволу дерева, огрызнулся старик. – С меня хватит!

С этими словами он, к великому изумлению присутствующих, торопливо, почти бегом, удалился.

– Что происходит? – растерянно поинтересовался Мерген. – Что это он?

– Послушай, Мерген-хан, – нетерпеливо сказал Талгат, – закончим без него.

– Да, – задумчиво посмотрев на него, согласился Мерген, – голосуем.

Тут все услышали шум. Около становища собралась толпа вооруженных людей. Они кричали, размахивали руками. Послышался звон перекрещивающихся мечей, стоны и предсмертные вопли.

– Да что там такое? – прищурившись, проговорил Мерген. – Шайтан, пойди, разберись.

Шайтан немедленно убежал. Спустя минуту, на холм поднялся вспотевший, несмотря на холодную погоду, солдат в кольчуге, забрызганной кровью. Он пал к ногам Мергена и отрывисто доложил:

– Люди Урдуса напали на нас, великий вождь. Мы ответили им. Несколько наших убито, но мы оттеснили их назад. Урдус был на коне, размахивал мечом и поносил вас, повелитель. Кто-то пустил в него стрелу, она попала ему в шею…

– Он мертв? – прервал его Мерген.

– Не знаю. Не видел, тела не видел. Он исчез в сутолоке. Бой еще продолжается…

– Все, иди. Видишь, Пурхан, оскорбил его ты, а виноват я.

Старейшины, ваны и нукеры уже были на ногах, и слова Мергена потонули в поднявшемся шуме.

– Так, успокойтесь! – громко сказал Мерген. – Спрошу у вас прямо – вы признаете меня своим повелителем?

– Нет, – сказал Барх и впервые за весь вечер пошевелился, подняв голову и взглянув на Мергена. В его глазах Ашанту почудилась какая-то печаль, или ему только кажется? Словно Барх уже похоронил своего дядю и смотрит сейчас на мертвеца. Он вспомнил Манаса и его бегство. Старик знал эту боль и от кого она исходит.

Угрюмые лица, мечущиеся из стороны в сторону, налезающие друг на друга, сливающиеся в единое уродливое целое. Их пустые глазницы смотрят в никуда, черные рты что-то многоголосо шепчут…

"Неужели это правда? – Ашант уставился в одну точку, не замечая ничего вокруг. – Неужели…"

Барх, опёршись руками в колени, со вздохом поднялся.

– Можно мне сказать слово, дядюшка? – остановившись напротив Мергена и бросив взгляд на хмурое небо, спросил Барх.

Шум становился всё громче. Ашант прислушался. "Похоже, люди Тумура вступили в бой, – подумал он, видя, как напряженно всматривается туда его друг. – Добром это не кончится".

Начал накрапывать мелкий дождик. Неистовый ветер подхватывал капли и кружил их, словно танцуя с ними. Ашант обрадовался дождю, как чему-то, связанному с простой обыденной жизнью. "Как же мне надоели все эти разборки, – вздохнул он. – Опять бежать, прятаться, биться. Ради… ради чужих людей, ради их проблем".

Мерген, видно, совсем забыл про Барха. Обнаружив его рядом с собой, он сначала заметно содрогнулся, затем быстро пришел в неописуемую ярость. Этого все и ждали. Вот тут он показал свое истинное я.

– Дядюшка? Никакой я тебе не дядюшка! Ты, гнида! Ты сдохнешь сегодня же, я лично выпотрошу тебя и повешу твое гнусное тело на твоих же кишках! Жаль, что у меня нет с собой меча… Ты знаешь, ублюдок, что я трахал жен Хайсы? По его же просьбе! Этот урод Буреб на самом деле мой сынок! Тьфу, даже вспоминать о нем тошно! А чей ты сын, а? Знаешь? Это неизвестно! Кто трахал твою мать? Может раб какой-нибудь? Вы слышали? Барх – сын раба! Но я скажу тебе по секрету, племянничек, мой член бывал в заднице твоей матери! Ох, и сладенькая же у неё была попка! Мягонькая! Может поэтому она вскрыла себе вены, а? Я ведь так старался, вот её тоска и заела, ха-ха!

Ашант закрыл глаза. Оскорбления, сыпавшиеся из уст безобразно кривляющегося, так непохожего на самого себя Мергена, резали слух всех присутствующих, как острый нож. Ашант чувствовал, как горят его щеки, словно все слова адресовались ему. Жаль. После этого Барх вряд ли оправится. Лучший способ – покончить с собой, что должен был сделать Урдус, часом ранее. Ибо ни Тумур, никто иной не встанет на его сторону после таких… откровений.

Ашант с небывалой горечью в душе собрался уже уходить, когда что-то заставило его обернуться. Может быть, желание взглянуть напоследок на Барха, на его падение. Правда, люди любят наблюдать за болью других, наслаждаться ею, и это чувство сидит у них глубоко в душе. Они будут охать, ужасаться, но ни за что не помогут, и не отвернутся, и будут обсуждать между собой страдания близких. Причем ни у кого не возникнет мысль, что нечто подобное может произойти и с ними.

И он обернулся. В этот миг что-то ослепило его. Ашант сморгнул, после чего увидел в руках Барха… меч.

Барх взмахнул им – странным, черным, с голубым отливом, завораживающим оружием. Как во сне Ашант видел протянувшиеся к Барху руки, пытающиеся остановить его, и только тогда подумал: "А откуда у него меч?"

Он перерубил Мергена пополам – от правого плеча до левого бока. Мерген еще секунду простоял, глядя на своего противника изумленными глазами, потом верхняя половина соскользнула вниз и упала; из обезглавленного туловища фонтаном брызнула кровь, окропив всех, кто находился рядом, затем и оно рухнуло наземь с глухим стуком.

Барх с холодной яростью на забрызганном каплями крови лице, переступил через тело дяди, ступив прямо в растекающуюся лужу крови. Мгновение – и он молча набросился на сторонников Мергена. Ошеломленные и потрясенные, они пропустили этот момент, за что и поплатились. Первыми пали Байрак и Пурхан со своим батыром; остальные бросились врассыпную, но Барх настиг Шонкара, рубанул сверху вниз и полосонул по его спине. Черный меч с чавканьем перерубил хребет – несчастный упал с истошным воплем. Один из братьев Талгата, кажется Кадак, споткнулся и упал; Барх налетел на него, в отчаянии закрывшегося руками, и изрубил на куски. Эллак, заметив, что Барх, вконец ослепленный жаждой убийств, увлекся, бросился ему в ноги и сшиб с ног. Тут же подбежал кривоногий Багша, прыгнул на спину Барху и, испустив нечто вроде рычания, стиснул рукой его шею, но не успел он что-либо предпринять, как умер – Берюк, незаметно подкравшийся сзади, размозжил ему череп большим камнем.

Барх закричал, сбросил с себя мертвого Багшу и, выставив перед собой меч, закружился, напряженно выискивая тех, кто хотел наброситься на него. На холме появились люди; с одной стороны – воины Тумура и Урдуса, с другой – отборная сотня Шайтана, во главе с ним самим, держащим в одной руке отрезанную голову Урдуса, с которой еще капала кровь.