Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон

– Скажи мне, Гриша, – обратилась к пожилому слуге Искра, – почему его величество не представил нам свою супругу? Что с ней такое?

Гриша медленно положил нож на стол и внимательно посмотрел на княжну, прикусив при этом губу.

– Ведьма она! – выпалил он и с опаской осмотрелся. – Ведьма, как есть. Покойный царь-батюшка Блажен привез ее откуда-то с Равногора, только откуда – это мне незнамо, и насильно навязал ее нынешнему великому князю, то есть – Мечеслав Блаженичу. А, как известно, курченские короеды, все сплошь – безбожники и колдуны. И дьяволицы, – прибавил он, подумав.

– Нельзя судить о людях по одному человеку, – сказала Искра, ловко закинув огрызок в корзину у противоположной стены.

– Может оно и так, – буркнул Гриша. – А только у кого ни спросишь, все в один голос утверждают, что оно… того.

– Чего?

– Да вот, к примеру, сказывали мне: поклоняются они, короеды то есть, некому божеству, коему в полночь, раз в год, преподносят в жертву сердце девственницы! Только представьте себе, госпожа!

– Представляю, – ответила Искра, вздрогнув и тут же улыбнувшись. – А какие грехи у царицы Менелаи?

– Ох, – покачал головой Гриша. – Не мне ее судить, но только какая жена, добропорядочная, тем более царица, ляжет под стражника, а потом еще будет похваляться этим перед всеми? Мол, вот каков стражник-то – богатырь, не то, что супруг законный! А еще она, окаянная, была любовницей Льва, и хотела отравить мужа, но Мечеслав Блаженич оказался крепким мужчиной – выжил. И, опосля смерти Льва-братоубийцы от сердечного удара, проявил неслыханную милость – ради сыновей простил и принял обратно ее, окаянную. Вот таков наш царь-батюшка, дай бог каждому. Но Менелае-то это вряд ли помогло – сошла ведь с ума, вредительница. И поделом.

И вот наступила та ночь. Ей не спалось – сказанное и услышанное не выходило из головы Искры. Приподнявшись на ложе и взглянув в окно, на полную луну, девушка подумала, что уже и верно глубокая ночь. И пусть, что из того? Всё равно завтра очередной пустой день. Может заглянуть в библиотеку, почитать что-нибудь? Ведь от скуки помрешь. Хотя, она совсем не любила читать, и вообще в Волчьем Стане этим занимался разве что Доброгост.

Тут до нее донеслись какие-то крики. Она села и прислушалась. Крики не прекращались, и шумели женщины. "Чего это прислуга так разбушевалась? Они что, сошли с ума, в такой поздний час выяснять отношения, да еще и в царских покоях?" Девушка постаралась различить слова, но не смогла. Решив, что она всё равно не заснёт, пока не выяснит, в чем дело, Искра зажгла свечу, надела тапочки, и побежала к выходу из опочивальни, но вовремя вспомнив, что на ней лишь одна полупрозрачная сорочка, накинула халат.

Все четыре покоевых коридора сходились в пустом круглом куполообразном зале, застеленном коврами. В нишах стояли бронзовые статуи, изображавшие полуобнаженных девиц с кувшинами, либо снопами колосьев, в руках. Это, как объяснил Искре Мечеслав, были нимфы. Вот тут девушка и застала с десяток служанок (Буяна тоже присутствовала), окруживших бледную женщину с растрепанными волосами, в мятой желтой сорочке, но в замшевых полусапожках. К груди женщина прижимала Павлушу, сына Анеи, которая, будучи также одета в ночнушку, едва прикрывавшую стройные ножки, стояла напротив нее и с плачем умоляла вернуть ей дитя. Едва взглянув на женщину, в ее блуждающие, затравленные глаза, Искра сразу же поняла, кто это. "Велимир поразительно похож на нее", – мелькнула мысль у княжны.

– Отдайте мне сына, госпожа! – Слёзы градом катились по лицу Анеи, шея была сильно расцарапана и кровь уже смочила белоснежную сорочку.

– Не отдам, – ответила Менелая. – Чего это я, великая княгиня Воиградская, должна отдать вам своего родного сыночка, наследничка? Отдать вам, грязным скотам! Вы ж не люди, вы – свиньи! Что, сожрать его хотите? Пошли вон!

– Что здесь произошло? – шепотом спросила Буяну Искра, кутаясь в халат.

– Её величество похитила ребенка Анеи, – ответила она. – Тайком вошла к ней в спальню и забрала кроху. Анея проснулась и попыталась отбить сына, но не смогла – видите, что с ней сделала царица?

– Да, вижу. И что же делать теперь?

– Не знаем. Она вон какая – демоны так и пляшут у нее за спиной. Того и гляди, что-нибудь выкинет. Но послали за царем – он-то должен помочь.

– Надеюсь, – со вздохом сказала Искра, глядя на пятившуюся назад царицу. Павлуша громко и надрывно плакал, внося дополнительную сумятицу, но Менелая, не обращая на него внимания, крепко сжимала его своими костлявыми руками.

– Менелая! – Мечеслав появился неожиданно – в распахнутой рубахе, и в черных штанах, подпоясанных широким красным поясом. На груди висела массивная золотая цепь. Искра про себя отметила, что он очень даже неплохо выглядит для своих лет. – Менелая, не дури, отдай сына матери. – Голос царя, обычно сладкий, как патока, сейчас был тверд и непреклонен.

– Так, муж мой, – сказала ему на это Менелая, – разгони этот сброд. И вели завтра же казнить эту подлую тварь. – Ее палец угрожающе уставился на молодую мать, просто остолбеневшую от подобного заявления.

– Хватит! – произнес Мечеслав, негромко, но так властно, что Менелая отшатнулась. – Отдай мне дитя.

Царь вытянул руки и сделал шаг навстречу.

– Ну же!

– Ты заодно с ними! – крикнула она.

– Это не твой ребенок. У тебя нет детей, кроме Андрея и Велимира. Я устал тебе потворствовать, Менелая, устал притворяться ради тебя. Все эти годы ты качала пустую колыбель, а я боялся ранить тебя правдой. Но у тебя нет ребенка. Так что не гневи небеса, успокойся и отдай сына матери.

Царила замерла, обвела всех странным отстраненным взглядом, посмотрела на Павлушу…

Всё остальное произошло в считанные секунды. Менелая вдруг схватила младенца за ручонку, и со всего маху, точно тряпку, швырнула оземь. Потом, приподняв сорочку, она занесла над крохой ногу в замшевом сапожке…

Искра в ужасе отпрянула, зажмурив глаза и закрыв ладонями уши. В висках больно застучало, и девушка почувствовала, что сейчас упадет без чувств. Она стояла так, стараясь не слышать душераздирающего крика Анеи, боясь взглянуть на… на ребенка. "Но может быть, все обошлось? Может быть он… может быть…" – нерешительно подумала она и открыла глаза.

Мечеслав стоял, бледный как смерть, обхватив рукой потерявшую сознание Анею, и в широко раскрытых глазах его отражалась бездна чувств. Павлуша лежал на ковре, со сломанной шеей, вокруг рта пузырилась кровавая пена, на груди кровоподтеки, под крохотной головкой собралась кровь, а в остекленевших глазах застыли слёзы.

Менелаи нигде не было.

Наутро в тронном зале собрались все сколько-нибудь значащие лица государства: Андрей, развалившийся в кресле, принесенном специально для него, Велимир, уткнувший взгляд в пол, бояре, священнослужители, зажиточные горожане, воиградские воеводы и знатные воины. Присутствовали также венежане: Искра, Горыня, Доброгост, покашливавший в кулак и мысленно пребывавший где-то очень далеко, услужливо улыбавшийся Лещ, задумчивый Черный Зуб, чей южный облик приковывал взоры, и Злоба – на него, а точнее, на его изуродованную, ухмыляющуюся физиономию как раз старались не смотреть.