Анатолий Нейтак - Мечтатель

«Не знаю. Но каждую следующую ночь кошмары, приходящие ко мне, становятся глубже и сильнее, чем раньше. Кажется, я начинаю понимать, каково НА САМОМ ДЕЛЕ назначенное для будущих Охотников испытание…»

Так вот почему ты прервал мой сон!

«Да. Я проснулся немногим раньше тебя — и смог вмешаться».

Это оказалось… неожиданно. Настолько, что Кимара спрятала мысли от Иан-па за пеленой внутреннего молчания — не заметив, что теперь, после многих дней практики в безмолвном общении, для этого вполне хватает волевого усилия без каких-либо телодвижений. Примерно через минуту она выплыла из внутреннего молчания и почти робко сросила:

У тебя есть какой-то план?

«Нет. Ну… не совсем. Я просто не знаю, что выбрать».

Поясни!

«Есть способ простейший. Прерывать кошмары до того, как они наберут силу — как недавно сделал я. Проще не бывает. Это способ Губы и Штыря… они уже третий день ночуют в обнимку, будят друг друга. Но это мера временная: ведь кошмары становятся всё чаще. И проснуться после них всё труднее…»

Мысленный голос Иан-па сочился чем-то вроде глубокой усталости, так что Кимара даже не стала язвить насчёт ночёвок в обнимку. Странный маг, которого всё меньше хотелось называть чужаком, явно думал не об этом .

«Наш куратор спит как сурок. Ему снится покров уютного огня; и уж не знаю, в опыте дело или в каких-то хитростях посвящения стихии, но кошмары его не беспокоят. Единственного меж нас. Вот только я не уверен, что его способ наилучший».

Самое сладкое приберёг напоследок, как всегда. Значит, есть и третий способ?

«Разумеется. Видишь ли, Кимара… нет. Скажи: чем кошмар отличается от обычного сна?»

Снова прятки во внутреннем молчании. Затем:

Тебе ответить с авторитетами или так, как я сама думаю?

«Учитывая, какую путаницу разводят ваши авторитеты по любому вопросу — лучше сама».

Тогда всё просто. Я думаю, что кошмар — это злой сон, в отличие от обычного, благого. Он не даёт отдыха, мучает душу и даже тело, затягивает и ранит. В общем, кошмар — это зло.

«Ясно… проведу аналогию… сравнение. Когда человек ранен, рана его болит. Дёргает, ноет, не даёт отдыха, мучает душу и даже тело… скажи: боль — это зло?»

Да. Но ты как бы намекаешь, что не всё так просто?

«Именно. Потому что я думаю так: зло — это рана. Но боль от неё не зло, а совсем наоборот. Она свидетельствует о непорядке, не даёт совершать глупости и вредить себе ещё сильнее. Если бы не существовало боли, люди могли бы бегать даже на сломанных ногах… недолго. Можешь сама вообразить последствия. Так вот: Химерник, где мы находимся — это рана мира. И он, вполне возможно, в самом деле зло. Наши же кошмары — это боль. Можно бегать от неё, можно от неё отгораживаться, как Лараг… но не лучше ли будет прислушаться?»

Ты… ты действительно странный.

«Странный я или нет, обсудим потом. Перед нами поставлен конкретный вопрос: что делать с кошмарами? Я затрудняюсь дать ответ, потому что раньше не сталкивался с подобным».

Как будто я сталкивалась!

«Нет. Но у меня на родине говорят: одна голова хорошо, а две — лучше. Имея в виду, что думать над сложными вещами лучше не в одиночку».

А у вас там считают, что люди думают головой?

«Да. Что и не удивительно: мозг всё-таки находится в черепе, а не в груди… ладно, не в том суть. Я хочу попросить тебя…»

О чём?

«Посторожи мой сон. Точнее, мой кошмар. А я попробую выяснить, что именно говорит нам эта боль».

То есть просто сидеть рядом и не будить?

«В общем, да. Знаешь, как у больных лихорадкой дежурят. Я не исключаю возможности, что могу попытаться прямо посреди кошмара вскочить и попытаться куда-нибудь убежать… не просыпаясь. На этот случай мне и нужна помощь».

А если ты… не проснёшься?

«Считаешь, что опыт слишком рискованный?»

Да!

«М-м… возможно, ты права. Да какое там „возможно“! Такие опыты действительно лучше ставить, имея под рукой мага разума. И у меня даже есть один знакомый, подходящий для этого. Ладно, решено: не будем рисковать. Сначала успешно завершим рейд, станем Охотниками, а уж потом будем… экспериментировать».

Будем?

«Ну, ты же не откажешься поучаствовать?»

В душе Кимары сцепились возмущение, страх и смех — и в итоге смех победил:

Мальчишка!

«Ну, определённо не девчонка. Значит, ты согласна?»

Да…

Конечно, вся эта история со снами имела дополнительной целью заинтересовать Кимару моей скромной, но коварной персоной. Да. Именно дополнительной. А в основе…

Я боялся. Да, вот так просто: боялся. И совершенно не рвался погрузиться в кошмары по-настоящему. Это аутогенные кошмары похожи на боль и сигнализируют о чём-то важном, что упускает бодрствующее сознание. А кошмары, так сказать, экзогенные? Поддаваться им без страховки, посреди источника подобных ощущений — действительно плохая идея. Тем более, что даже буст-дриминг всего лишь снижал интенсивность кошмаров, но отнюдь не избавлял от них. Более того: из-за буст-дриминга приходящие во сне образы приобретали особенно неприятное… м-м… качество. Хоть я закалён всяческими ужастиками, да и вообще не склонен принимать всерьёз то, что происходит во сне, но… с учётом магии сон может перейти в нечто большее.

И в Темноземелье ждать от этого «большего» добра — слишком наивно.

В общем, нам оставалось терпеть, следить друг за другом и будить нырнувших слишком глубоко. А ещё — ждать окончания испытательного срока, аки манны небесной.

Недосып на всех (кроме Ларага, разумеется — он-то ночами как минимум по три раза не подрывался!) сказывался не лучшим образом. К началу третьей девятидневной недели я впал в угрюмую замкнутость — хотя не абсолютную, но для меня не особо характерную. Кимара стала раздражительнее прежнего и всё свободное время «танцевала» боевые комплексы, борясь с давлением на психику при помощи доказавшего надёжность метода. Штырь ей подражал, благо, выносливости парню хватало. А Губа увлёкся рукоделием… точнее, всякой мелкой работой. Постоянно сидел у речки с удочками — и, поглядывая на поплавки, точил и без того острые ножи, вышивал на штанах сложные узоры, заодно укрепляя ткань, гравировал фляги при помощи запасного жала кнута, позаимствованного у Плети. Ну и попросту вырезал из дерева какие-нибудь безделицы, когда осмысленная работа окончательно надоедала.

Занятия магией, точнее, уроки концентрации отменились сами собой: ни у меня, ни у остальных не получалось сосредоточиться в достаточной мере, чтобы из этого вышел какой-либо толк. Сам-то я магию практиковал, уделяя усиленным занятиям не менее трёх часов в день, но ещё и учить кого-то? В таком настроении? Да вдобавок к прочим прелестям на виду у отвратительно бодрого и деятельного куратора, чтоб ему утонуть на мелком месте?