Андрей Дай - Искра Зла

Показавшиеся вдалеке северные ворота вызвали чувство благоговения. Словно они были входом в величественный храм добрых и справедливых Богов. Соловая моя лошадка, почуяв запах живой травы, заторопилась. И хотя дома щитовым строем стояли и за каменной стеной, все-таки дышалось в предместьях гораздо легче. А когда улицы раздвинулись огородами, все чаще у дороги попадались деревья и иссяк раздражающий и шумный людской поток, я был счастлив. У первой же рощи, едва услышав журчание родника, я обессилено рухнул на траву. Чудовищно огромный злой город дался мне труднее пыток в шатре Сократора.

27

Со стороны город выглядел много милее. Словно драгоценная игрушка, сделанная опытной рукой ювелира. Ажурные башенки с крохотными зубчиками, красные, желтые, коричневые крыши домиков, тонкие шпили замка, пятнышки знамен над воротами. Хотелось взять это чудо в руки и повертеть, разглядеть подробности со всех сторон, удивиться и восхититься мастерством рук человеческих. Если бы не желто-серая муть, удушающее зловонное проклятие, куполом накрывающее город, им можно было бы даже любоваться.

Издали. Так, чтобы видеть одновременно и разноцветное пятно Эмберхарта, и серебряную полосу реки, и угрюмую коричневую полоску высокого глинистого дальнего берега, и туманные, голубыми тенями островерхих облаков на горизонте, Нимезийские горы. Едва покинув левый, орейский берег Великой, я уже отчаянно скучал по родной земле.

Впрочем, после доброго, истекающего жиром, хорошо прожаренного куска кабанятины мерзкий привкус городской пыли пропал. Я сидел, привалившись спиной к толстому стволу дерева, походившего на сосну, на краю рощи таких же отблескивающих золотом гигантов. Разглядывал вереницу людей, всадников и повозок стремящихся въехать или выезжающих из ворот. Забавно было наблюдать, как вполне вроде нормального размера люди, лошади и быки постепенно становятся все меньше, пока не превращаются в существа размером с муравья, сливаясь с другими, растворяясь во множестве таких же насекомышей. Или когда происходило обратное действие: серые шевелящиеся безликие точки вдруг обретали конечности, их тела наливались цветом. И вот уже мимо весело катят саженые колеса телег очередного каравана...

Смотрел на людей. Гадал, кто они, откуда, что за горе сгибает их спины или какова причина радости. Отметил, как сильно отличается поведение туземных крестьян от повадок земледельцев в орейских княжествах. С какими покорными лицами, с какой прытью, стаскивают они шапки с коротко стриженых голов, как изгибаются в глубочайшем поклоне при каждой встрече с более или менее прилично одетым человеком. И дивился, когда разнаряженный в драгоценные ткани молодчик, проезжая мимо на лошади, даже не потрудился хотя бы кивнуть в ответ. Казалось, он их вообще не видел...

Группу пестро одетых всадников, мчавшихся по пыльной дороге, не обращая ни малейшего внимания на удирающих с их пути людей, трудно было не заметить. Резвые лошади, разноцветные попоны, флаги с гербами, странного покроя, расшитые знаками накидки, мечи на поясе - я не сомневался, что видел отряд рыцарей, отправившийся на тот самый турнир.

Не доезжая саженей двадцать до нашего бивуака, старший из группы - плечистый темноволосый бородатый мужчина лет сорока со знаком черной осы на желтом фоне на накидке - вдруг придержал коня. Над воротами Эмберхарта висел огромный щит с точно таким же гербом, так что передо мной наверняка был член семьи местного барона. Оса, только гораздо меньшего размера, нашлась и на плащах шестерых его спутников - явно дружинников. У семерки остальных рыцарей гербы были другие. Позади всех, на козлах странной двухколесной повозки ехал еще один невзрачно одетый человек. И когда предводитель все-таки остановился, именно этого, невзрачного, жестом подозвал к себе.

Вскоре, выслушав напутствие господина, слуга рысцой поспешил в мою сторону. А я с тоской взглянул в сторону лука, притороченного к седлу соловушки, пасущейся шагах в двадцати. Ничего хорошего от этой встречи я не ждал. Мерзкий, суетливый, алчный город просто не мог исторгнуть из себя ничего путного.

- Их милость, - рябой рыбоглазый слуга, говоривший так, что приходилось выискивать среди сказанных слов хоть отдаленно знакомые, слегка повел носом в сторону бородатого. - Спрашивает: кто ты, молодой господин, и откуда? И что делаешь на его земле?

- Что за милость такая? - не понял я.

- Барон Соломон Эмберхарт, сер. Могу я узнать ваше имя?

- Арч Белый, сын Ветви из Великого леса, - решил все-таки представиться я.

- Спасибо, молодой господин, - подобострастно поклонился слуга и бегом отправился к барону. Только за тем, впрочем, чтоб получить тяжелую оплеуху и тут же вернуться.

- Это начинает меня забавлять, - сдвигая меч на живот, ухмыльнулся я. - Твоя милость заикается? Или есть какой-то другой ущерб, раз не может спросить сам?

- Что вы, сер, - испугался рябой. - Их милость совершенны во всем. А моя участь - им слова незнакомцев носить, ибо не пристало...

- Удивительный обычай.

- Вы, видно, издалека?

- Лес... земли моего отца расположены к востоку от Ростока, что в орейском краю.

- Видно, это очень далеко. О ростокском герцоге я еще слышал...

Я пожал плечами.

- Их милость спрашивает, что вы, сер, видно, рыцарь, раз у вас меч на поясе.

Вопрос заставил меня задуматься. Раньше-то я думал, что рыцарь - это доспешный всадник с длинным копьем. Что-то вроде каменьских конных латников. Оказалось - следовало из самой постановки вопроса, что достаточно было подвесить клинок на бок...

- Я не намерен участвовать в основном турнире, - наконец осторожно выговорил я.

- Мой добрый господин может помочь славному рыцарю, - заторопился белоглазый возница. - И конем, и доспехами. Баронам Эмберхарт нужны верные люди...

- Зачем?

- Скоро же война, - удивился слуга, и добавил торопливо. - Это же все знают.

- Я не нуждаюсь в помощи.

- Но вы один. На этой маленькой лошадке... И отряд воинов... И не в таверне, а у костра на опушке леса...

- И что? - этот скользкий тип начинал меня злить. Как и его назойливый хозяин.

- Нет-нет. Что вы... Так что мне передать моему господину?

- Передай... Скажи, я польщен его вниманием. Мы вскоре покинем его земли, раз он не рад гостям из орейских княжеств...

Второй раз барон слушал рябого гораздо дольше, и обошлось без рукоприкладства. Наверняка сын престарелого владыки вонючего города не слишком торопился на турнир, раз вместо того чтоб пришпорить коней, шагом подъехал ко мне. И снова я поискал глазами лук.

- Должна быть причина для отказа, - уперев кулак в бедро, надменно выговорил барон, останавливая коня в шаге от меня. - Я не помню среди своих врагов каких-то Белых... Но ты наверняка уже пообещал кому-то свой меч и кнехтов?!