Андрей Дай - Искра Зла

- Ты-то как, любезный друг? Может быть, последуешь за мной, в Орею?

- Не сейчас, мой принц, - сделав вид, что задумался на минуту, ответил Бубела. - Моя семья в Берке. Я вынужден ездить зачинщиком по турнирам, чтоб потомкам древнего рода было что поставить на стол в обеденную трапезу. Если я встану под твою руку, кто станет кормить моих детей?

- Я могу просить Лотара...

- Ловушка!!! - завопил во всю силу луженой глотки чемпион Велиграда. - Дверь заперта снаружи!

Мы вскочили. Глупо было проверять слова квадратного крепыша, но тем не менее я побежал ко входу.

- Заперто, ваша светлость. Похоже, бревном подперли.

Сделав знак носатому замолчать, я приложил ухо к доскам.

- Что там, Арч? - удивительно спокойно, почти скучающим тоном, спросил принц.

- Их много. Таскают хворост. И еще что-то шуршащее...

- Сено или солому, - кивнул Бубела. - Сейчас подожгут.

- Наверх! - приказал Ратомир и первым, широкими шагами ринулся в сторону лестницы на второй этаж. Мы заторопились следом.

Комнаты оказались пустыми. Ни единого постояльца в таверне не оказалось. И это несмотря на съехавшийся на турнир со всех окрестностей люд.

- Окна.

Я ногой распахнул тонкую дверь в один из номеров и кинулся к окну. И едва успел взглянуть в освещенный десятками факелов двор, как в потолочную балку впился стальной арбалетный болт. С улицы закричали, и следом полетели стрелы.

Я торопливо вернулся в коридор. Из распахнутых окон ощутимо тянуло дымом.

- Арч, - крикнул пробегающий мимо к лестнице Ратомир. - Вниз. На кухню.

Выход, ведущий в хозяйственный двор таверны, тоже оказался заперт.

- Ну, вот и все, - выдохнул Ольгерт. И, ссутулясь, уселся на лавку в зале.

- Наши от перекрестка поди увидят зарево и кинутся нам на помощь, - попытался улыбнуться Бубраш. - А мы, как шум услышим, лавкой двери вышибем и с тылу...

- Что за этой стеной?! - выпятив подбородок, словно собираясь головой протаранить бревна, рыкнул принц.

- Свобода и долгая жизнь, - хихикнул Бубела.

- Арч? Что за этой стеной?

- Тут пристроена конюшня. Там должны быть кони. Но коли они всех людей, кроме нас, постарались вывести, то лошадей-то уж точно убрали.

Ратомир оглянулся, шагнул к затухающему очагу, вытащил едва тлеющую головешку и протянул мне.

- Рисуй!

- Чего?

- Чародейские знаки свои чертите, - подпрыгнул от нетерпения на месте Бубраш. - Как давеча у палаток. В землице-то знатная дырка получилась...

- Рисуй, друг, - уверенно выговорил принц. - Из конюшни они нас не ждут. Попробуем пробиться к перекрестку.

Я взял головню и принялся наносить знаки рун. Прямо на неровную поверхность бревенчатой стены. Рисовал и не узнавал то, что получалось. Линии символов, покореженные поверхностью, не желали сходиться. Приходилось терять время, чтоб найти хвосты черт, присоединить их к "соединению". То, что было таким простым на ровной земле, оказывалось почти невыполнимым. Черным по грязно-серому, в полутемном зале, под потолком которого уже начинали собираться клочья вонючего дыма. Пририсовывая узоры моста силы, я очень и очень сомневался, что мне удалось. И был лишь один способ проверить.

- Стол набок. Спрячемся там. Если у меня получилось, сейчас щепки полетят...

С трудом втиснулся между стеной и широкоплечим велиградцем. Он боялся, но я его не винил. Мало есть в орейских землях людей, понимающих суть силы рунных знаков.

- Давай, Арч, - прошипел Ратомир. - Вытаскивай нас отсюда.

Я попробовал пожать плечами, но не так-то это просто, если ты зажат в узкую щель. Приложил руку к цепочке знаков передающих энергию на нарисованную в стороне фигуру и представил, как по корявым знакам бежит серебряная змейка силы. Бежит, заполняя глубокие колодцы рун, заставляя их светиться. Голубым - руну ветра. Алым - руну огня. Белым - многолапую звезду.

Когда у стен Камня столкнулись два закованных в сталь доспехов строя, я думал, что небо упало на землю. Когда мои напитанные светом до краев, корявые руны взорвались, я решил, что небо оторвалось от земли. В бревенчатой стене образовалась дыра, в которую, чуть пригнувшись, легко вошел высокий Ратомир.

- Забавно, - сквозь зубы процедил я, накладывая первую из многих стрел на тетиву. - Посторонись, воевода.

Дальней стены конюшни больше вовсе не существовало. Разбросанные по всему двору обломки, рассказывали историю чудовищного всплеска силы, собранной в одном месте. Кое-где среди исковерканных взрывом досок и щепок, оставшихся от бревен, темными пятнами выделялись фигурки мертвых людей.

Бегущих со всех сторон врагов встретил Бубраш, прихвативший из полыхающей таверны лавку. Сбоку прорубался к спасительным кострам борцовской арены Ратомир. Белые перья стрел исчезали во тьме, спеша навстречу блеснувшим глазам, слишком темному пятну в тени, слишком резкому звуку. Я не боялся задеть невиновного. В глубине души еще живо было чувство безысходности и ужаса попавшегося в ловушку зверя.

Опрокинув увлекшихся созерцанием очередного боя зрителей, велиградец выпрыгнул в круг огней. В брошенную за спиной лавку хищно впилось несколько запоздалых стрел. Ольгерт куда-то пропал, в суматохе шмыгнув в толпу. Ратомир рукоятью меча проламывал себе дорогу. За его спиной, поминутно оглядываясь и стреляя, двигался я.

- На запад! - кричал кто-то. - Они уходят на запад. Коней! Коней!

Сметая глиняную посуду, мы перепрыгнули стол и нырнули в узкие проходы между палаток. Сбоку, на дороге, гремели копыта собирающейся погони.

Из кустов, придерживая спадающие штаны, показался бочкообразный глашатай.

- Кричи! - рявкнул принц, приставляя клинок к шее толстяка.

- Что?

- Ратомир! - подсказал запыхавшийся Бубраш.

Глашатай надулся и гаркнул так, что его легко услышали даже в нашем лагере на склоне холма. Через секунду от перекрестка послышался хриплый звук рога.

Стрелы кончились. Я закинул лук за спину и, шепча слова последней песни, вытащил меч. Рядом встал велиградец с добытым где-то в пути копьем. Сзади, прикрывая наши спины, скрипел доспехами Ратомир. Полыхающие в черном небе звезды освещали серебристую ленту подмерзшей дороги и два отряда всадников.

Фанир успел первым. Нам повезло, что враг переоценил наши силы. Погоня ушла дальше по дороге, и им пришлось возвращаться почти к самому пожарищу, чтоб найти следы. Еще никогда в жизни я так не радовался появлению своей соловушки из темноты.

33

Ветры рвали небо. Верхний величественно и неторопливо гнал гигантское стадо кудрявых, невообразимо огромных овец-облаков на запад. Он разворачивал даже самые большие полотнища парадных, шитых золотой и серебряной нитью знамен. Его ладони укутывали, обнимали. Звали за собой. Лаская неприбранные волосы, нашептывал в уши о чести, достоинстве и силе. О поющих в лазурном небе стрелах, о песне туго натянутой тетивы и упругой силе теплого дерева лука в руке.