Майя Зинченко - Маг Эдвин и император

-- А если она откажется? Может у нее были другие планы на ближайшие лет пятьдесят.

-- Невозможно! Мне нельзя отказать - это государственная измена.

Я только плечами пожал. Насколько я знал Раду, для нее было бы вполне типично после подобного предложения навеки исчезнуть в какой-нибудь глухомани. Если же наемница согласится, то с Фаусмином они будут странной парой. И не только потому, что она его на голову выше и шире в плечах - между ними широкая пропасть в культурном и образовательном плане.

-- В твоих глазах заметно осуждение, - неодобрительно сказал император. - Что-то не так?

-- Заключать браки подобным образом не кажется мне верным решением. Как же чувства?

-- Тяжкая доля монархов, - вздохнул император.

-- Это ты прирожденный готовый на самопожертвование монарх, но Раду не воспитывали в подобных традициях. Она росла иначе и имеет другие взгляды на жизнь. Тебя не смущает, что Рада была охотницей за головами?

-- Умение постоять за себя - это хорошее качество будущей императрицы.

-- А если она уже замужем или у нее есть дети?

-- Разве она говорила такое? - ужаснулся император.

-- Нет, не говорила. Но люди часто врут.

-- С чего бы ей быть наемницей и рисковать своей жизнью, если есть муж и дети?

-- Для некоторых это единственная возможность покончить с домашней рутиной.

-- Это досужие домыслы, не имеющие под собой реального основания. Перед бракосочетанием обязательно будет полная проверка. В конце концов, все поправимо.

-- Раз ты настроен столь решительно, мне остается только доставить вас обоих в Регум. Когда ты думаешь сказать ей?

Император погрустнел. Похоже, что решительно он был настроен только на словах.

-- Как можно скорее. Сразу, как только мы окажемся в более комфортной и располагающей обстановке чем эта. И я бы хотел попросить тебя об одолжении, - Фаусмин сделал паузу. - Монарх не делает предложение лично, а посылает своих представителей с объявлением воли, подарками и так далее. Если бы она была законнорожденной дочерью Магерона, я бы так и поступил, но в виду непростой ситуации и отсутствия лишнего времени, я хочу, чтобы ты действовал от моего имени.

-- Мы уже очень много нарушили правил за последнее время... - начал я, но император перебил меня.

-- Отказ неприемлем. Ты сделаешь ей предложение и вручишь символический подарок. Какой именно - позднее придумаю.

-- А ты будешь стоять рядом и делать вид, что тебя нет?

-- Уйду в другую комнату.

-- Признайся, ты просто боишься ее реакции. Это нормально, я бы тоже опасался с учетом ее габаритов.

-- Эдвин, ты ведешь себя совершенно непозволительно!

-- Тише, разбудишь ее.

Рада с шумом зевнула и медленно села, морщась и поеживаясь от холода. Мы настороженно замерли, но девушка, судя по ее спокойствию, не слышала ни слова из нашей беседы. Я взглянул на нее по новому, пытаясь представить себе Раду в качестве императрицы, и потерпел сокрушительное поражение. Она была хорошим человеком, честным, решительным, но императорский венец совершенно ей не шел. Даже если ее отмыть, одеть, соответствующе новому положению, причесать, забрать меч и дать в руки корзинку с цветами.

Мы размялись, попили холодной настойки шиповника, полная фляга которого очень кстати обнаружилась среди моих запасов, кое-как залечили с помощью настоек ушибы и отправились в путь. В трактир "Два белых листка" я возвращаться не собирался. Несомненно, Мария и Полок оказали бы нам всяческое содействие, но стены трактира навевали неприятные воспоминания, которые я бы не хотел тревожить.

Из леса шли по своим следам. К несчастью на опушке, где мы оставили лошадей, животных уже не было - только оборванные кусты и примятая, общипанная трава свидетельствовали об их недавнем присутствии. В другой день я бы порадовался пешей прогулке через лес, но время работало против меня, поэтому пропажа лошадей была неприятна. Со вздохом, мы направили свои стопы правее, чтобы срезать часть пути и выйти к дороге. После знакомства с кустами дикой ежевики наша одежда окончательно потеряла пристойный вид. У меня была запасная мантия, но я берег ее для столицы.

За неглубоким оврагом оказалась маленькая поляна, окруженная высокими елями. В центре поляны возвышался поросший мхом осевой столб, вокруг которого росли огромные белые грибы. От столба исходили струи живительной магической силы. В надежде я погладил его шероховатую поверхность, но тщетно - я видел магические потоки, ощущал их кончиками пальцев, но не мог с ними больше взаимодействовать.

-- Колдовской камень, - пробормотала Рада. - Не помогает?

-- Нисколько.

Возле столба я обнаружил тайничок лешего: блестящую круглую речную гальку, шерстяной шарф серого цвета, какую-то непонятную плетенку из разноцветных ниток и набор маленьких оловянных ложечек. Порывшись в карманах, я добавил к собранию пустой пузырек. Блеск синего стекла должен был приглянуться лесному жителю.

Оказавшись на широкой грунтовой дороге наш маленький отряд напугал группу девочек с корзинками. Они с криками бросились врассыпную, приняв нас то ли за чудищ из Подземелья, то ли за отъявленных бандитов. Их пронзительный визг еще долго отдавался в ушах. Ступить на пыльную, но ровную поверхность после непролазных лесных зарослей было приятно. Шагалось легко и мы немного воспрянули духом. Когда нас нагнала пустая телега, я попросил крестьянина подбросить усталых путников до деревни, где можно было бы разжиться лошадьми.

-- О чем речь, садитесь! - радушно пригласил возница, увидев в моей ладони призывный блеск монеты.

Пождав, пока мы займем пропитавшиеся капустным запахом места, крестьянин взялся за вожжи. Он оказался общительным человеком. Из тех, кто болтает без умолку, задает вопросы и сам же отвечает на них. Это было к лучшему, потому что поддерживать беседу никто из нас не собирался. На кочках телега немилосердно подскакивала, к концу путешествия на теле добавилось синяков.

Погода была хорошей, лес при свете дня казался очень мирным. Часы, проведенные под землей, забылись, темнота Подземелья, рождающая невиданных тварей, казалась просто странным виденьем. Фаусмин вопреки обыкновению не смотрел по сторонам, а изучал облупившиеся истертые носки сапог. На скуле у него разливался огромный синяк, который не смогли убрать снадобья.

Деревня, в которую мы прибыли, была большой и могла бы называться городком, если бы не отсутствие защитных стен. Самым высоким зданием была деревянная голубятня, ее мы увидели первой. Возница высадил нас на повороте, возле импровизированных ворот, состоявших из двух перекладин, а сам поехал дальше. Деревня носила название Лесная, что неудивительно учитывая ее месторасположение. Я знал десяток деревень и несколько трактиров с таким названием и у всех у них был очень однообразный вид из окон.