Кол Бьюкенен - Фарландер

Что-то попало в глаз. Алеас выругался и заморгал. Ноги соскочили с перекладины и повисли над шахтой.

— Осторожно! — прошипел Бараха.

Мимо, кувыркаясь и стукаясь о стену, пролетела целая доска. За ней последовали еще две. Эш пролез дальше, в пробитую им дыру. Алеасу протиснуться не хватило сил, и он застрял, зацепившись плечом за острый выступ. Бараха схватил ученика за шкирку и потянул вверх. Повиснув на уровне ног алхаза, Алеас потер глаз, но лишь усугубил положение. В нос бил сильный запах жира и пота.

Сдвинуть кабину мешала железная дверь с рычажками по обе стороны. За дверью приглушенно звучал колокол. Визгливый голос отдавал какие-то приказания.

Эш снова попытался воздействовать на дверь ломиком, и у него снова ничего не получилось.

— Застопорилась, — вздохнул Бараха.

Эш, внимательно осмотрев рычажки, поднял один. Кабина дернулась вверх и тут же остановилась. Рычажок щелкнул и вернулся в первоначальное положение.

— Мы еще не на самом верху. Кабина идет выше.

— Тогда почему она застряла?

Эш стер пыль с латунной пластинки, привинченной к двери под рычагом. Все трое впились в нее глазами. На пластине имелись четыре латунных барабана с цифрами. Эш потрогал их пальцем. Барабаны крутились, как колесики на оси, и цифры при этом менялись.

— Я слышал про такое, — подал голос Алеас. — Это цифровой замок. Чтобы его открыть, надо поставить все четыре барабана в нужное положение.

Эш еще раз покрутил барабаны, а когда ничего не получилось, махнул рукой:

— Бесполезно. Похоже, мы тут крепко застряли.

Едва он произнес эти слова, как половинки двери раздвинулись.

С десяток алтарников в изумлении уставились на трех рошунов, которые в полной растерянности смотрели на них.

Первым опомнился Бараха, который схватил ближайшего к нему алтарника и втянул в кабину.

В следующее мгновение Эш и Алеас навалились на двери с обеих сторон, чтобы закрыть их, а алтарники устремились в узкую щель. На голову Алеаса обрушились кулаки, его колотили, хватали за волосы.

Блокируя одной рукой сыплющиеся удары и налегая одновременно на дверь, он видел оскаленные зубы, злые выпученные глаза, бритые затылки и обнаженные клинки. Двери уже почти закрылись; мешал только один алтарник, втиснувшийся между створками.

— Достань меч, — процедил сквозь зубы Эш, уклоняясь от очередного удара.

Вытащив из ножен клинок, он увернулся от короткого выпада кинжалом и рубанул сверху вниз по хрипящей и сопящей человеческой массе.

В кабину хлынула кровь — густая, красная, нереально яркая.

Алеас все еще возился со своим мечом. Левый глаз практически ничего не видел — что-то застряло в уголке под веком и никак не желало выходить. В конце концов он все-таки высвободил клинок и ткнул им вслепую в проем двери.

— Код! — взревел Бараха, прижимая пленника к стене. — Назови код!

— Нажимай, — прохрипел Эш, подбадривая Алеаса.

Створки еще немного сблизились.

Застрявший в двери алтарник либо потерял сознание, либо уже умер, и обе стороны использовали его в качестве прикрытия. Лучше других создавшейся ситуацией пользовался Эш, раз за разом наносивший противнику рассчитанные удары. Кровь летела на стены и собиралась в лужу на полу. Поскользнувшись на ней, Алеас удержался на ногах только потому, что выронил меч и ухватился за ручку. Щеку обожгла боль. Он откинул голову и почувствовал, как по лицу поползло что-то влажное.

— Мастер! — крикнул Алеас, поворачиваясь к алхазу.

Бараха обернулся. Человек, которого он допрашивал, был и не алтарником вовсе, а пожилым священником с плешью на затылке и торчащими из ноздрей волосками.

—Ты ничего от меня не узнаешь, — прошипел пленный. — Я ничего тебе не скажу.

— Неужели? — Бараха наклонился, задрал на священнике рясу и сунул под подол руку.

Эш отлетел вдруг от двери и свалился на пол. К освободившейся ручке тут же метнулась чужая рука. Створки немного раздвинулись, и в расширившуюся щель полезли плечи и головы. Алеас взревел, собирая остаток сил. «Ну вот и все, — мелькнуло в голове. Он сжался, ожидая в любой момент получить нож под ребра. — У нас нет ни малейшего шанса».

— Нет! — взвыл священник, прижатый Барахой к стене. — Прекрати!

— Мастер! — снова позвал Алеас.

Прорывавшийся между створками алтарник выругался и дохнул ему в лицо тяжелым запахом чеснока. Кто-то уже вставил между створками деревянный брусок и, используя его как рычаг, раздвигал половинки двери.

Бараха, словно и не слыша ученика, продолжал нажимать на священника.

— Код! Назови код или оторву!

Эш зашевелился и попытался встать, но двигался словно пьяный.

— Прекрати! — Голос у священника сорвался на истерическую ноту. В следующий миг он взвыл от боли.

— Код!

— Четыре-девять-четыре-один! Четыре-девять-четыре-один! — Жуткий вой достиг предела, заполнив все небольшое пространство, и внезапно оборвался. Священник сполз по стене и растянулся на полу.

Бараха швырнул на пол что-то окровавленное. Алеас на мгновение зажмурился, сдерживая подступившую к горлу желчь, и тут же почувствовал, как в живот ему тычется острие кинжала.

Перегнувшись через его плечо, Бараха стал набирать номер латунной панели.

— Быстрее, — прохрипел Алеас.

— Не работает. Он меня обманул!

— Рычаг! Дави на рычаг!

Кабина дрогнула и поползла вверх, сопровождаемая воплями, криками и проклятиями. Кто-то не успел убрать руку, кому-то зажало ногу, и они торопились высвободиться.

Алеас привалился к задней стенке. По лицу его градом катился пот. Переведя дыхание, он оттолкнулся от стены и встал на колени перед Эшем.

— Что с ним? — спросил Бараха.

Приглядевшись, Алеас увидел, что из бедра у старика

торчит нож, и наклонился к ране.

— Кость не задета. — Он осторожно вытащил лезвие.

Эш захрипел.

— Дай сюда. — Бараха взял нож и обнюхал лезвие.

— Отравлено. Давай, парень, ищи противоядие.

Алеас заставил себя сосредоточиться.

— Какое нужно? — Он раскрыл висевшую на боку медицинскую сумку.

— Давай все.

Алеас достал четыре пузырька с различными противоядиями и капнул по несколько капель каждого на сухие, горячие губы Эша.

Кабинка заскрипела и остановилась. Бараха тут же прыгнул к двери и схватился за обе ручки, чтобы не дать двери открыться. Войти, однако, никто и не попытался.

Алеас потер свой воспаленный глаз, потом достал фляжку с водой и попытался его промыть. Вроде бы удалось. Он осторожно поморгал и, удостоверившись, что все в порядке, сделал пару глотков.

— Тростниковое масло, — прохрипел Эш.

Алеас опустился на колени, вытряхнул из сумки глиняный горшочек, вырвал бумажную затычку, окунул палец в напоминающую воск субстанцию и помазал Эшу губы.