Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

«Вот уж фиг я отсюда слиняю», - подумал Сакуров и ощутил в себе давно забытую ненависть по отношению к любому, кто посягнёт на жизнь его близких. В данном конкретном случае – на Жорку Прахова. Который не ведал о приближающейся опасности и от этого вдвойне не заслуживал от неё пострадать. Во всяком случае, при попустительстве Сакурова.

Константин Матвеевич перехватил арматуру поудобней и уже приготовился метнуть ею в лобовое стекло, но, в очередной раз сморгнув пот с ресниц, понял, почему приближающаяся машина ему сразу показалась не такой. В смысле, она показалась ему не такой крутой, на которой должны разъезжать авторитетные братаны. В смысле, фар у машины было только две, а не десять или двадцать, как у навороченных джипов. При этом это были две одноцветные кругленькие фары с обычным рефлектором, а не такие…

- Твою мать! – ругнулся Сакуров. – Неужели это Семёныч?

Наручными часами он ещё обзавестись не успел, поэтому крикнул Жорке:

- Жорка, который час?

- А ты что, куда-нибудь опаздываешь? – насмешливо отозвался контуженный односельчанин.

- Семёныч приехал…

- Это хорошо, - не удивился Жорка, - поможет проволоку вытащить.

«Эх, Россия, - только и подумал Константин Матвеевич, - мать моя…»

В это время прибывшая тачка парканулусь возле какой-то шахтёрской руины, из тачки вылез Семёныч и приветствовал Сакурова голосом будничным, словно они встретились в урочное время у деревенского колодца:

- Ну, здравствуй, Константин. Чё новенького?

- Семёныч, ты, что ли? – заорал снизу Жорка.

- Я! – прокричал в ответ Семёныч.

- Какого хрена в такую рань?! – повысил голос Жорка.

- Вот я тебя не спросил! – заорал в ответ Семёныч. – Он мне ещё указывать будет, когда мне приезжать, а когда не приезжать! Ты бабе своей указывай! Кстати, Жорка, твоя баба час назад припёрлась…

- Чё ты гонишь? Она же только уехала?! – завопил снизу Жорка, а Сакурову сделалось совсем паршиво: эти двое шумели так, что в соседней деревне могли проснуться безработные животноводы, привыкающие в новые демократические времена спать до полудня вместо пяти утра при проклятых советах.

- Я гоню?! – завопил в ответ Семёныч. – Да твоя баба как приехала, так всю деревню перебудила. Где Жорка? Куды, визжит, кормилец делся?

- Ты мою бабу не тронь! – орал снизу Жорка. – Чего это она визжит?! Твоя, между прочим, как развоняется, так…

- А ты мою не тронь! – надрывался Семёныч. – А ну, вылезай, я тебе…

- Я сейчас вылезу! Только помоги Косте! А что вы сказали: куда я делся?

- Кто – вы? Ни одна собака ничего вразумительного объяснить не смогла. Один я придумал, что ты пошёл на работу устраиваться!

- Ночью?!

- А что? Попробуй сейчас на работу устройся!

- Ну, ты долбоёб!!!

- Вот я те рыло начищу, не посмотрю, что ты бывший диверсант! Нет, Костя, ты слышал?! Я же его перед его бабой отмазал, а он ещё обзывается!

- Братцы! – взмолился Сакуров. – Мы будем проволоку доставать?

Семёныч, надо отдать ему должное, оказался помощником – хоть куда. Они вдвоём с Сакуровым выковыряли одну бухту и подняли ещё четыре за час с небольшим. Затем они погрузили бухты в машину Семёныча, вытащили инструмент, дождались Жорку и принялись совещаться. При этом Семёныч выставил бутылку самогонки, которую он взял у Жоркиной жены в обмен на обещание привезти супруга, который где-то там устраивался на работу. На закуску Семёныч предложил один солёный огурец. Небо к тому времени заметно посветлело, но предрассветная темень ещё продолжала надёжно укрывать желающих что-либо скрыть от посторонних глаз.

- Пить будешь? – спросил Сакурова Жорка.

- Нет.

- А ты? – спросил Жорка Семёныча.

- Не, ну ты ваще! – возмутился Семёныч.

- Ладно, погнали…

Семёныч с Жоркой махнули по стакану, потом все трое закурили.

- Слышь, Костя, - заявил Жорка, - в Рязань с Семёнычем поедешь ты.

- Да? – неопределённо переспросил Сакуров.

- Я могу и один, - предложил Семёныч. – Ты только скажи, куда везти.

- Сейчас, - ухмыльнулся Жорка. – Поедешь, как я сказал, с Костей. А мне придётся возвращаться в деревню.

- Ну почему ты такой некультурный человек? – стал заводиться Семёныч. – Что ты всё против меня всякие подозрения строишь? Я что, не могу один проволоку продать?

- Можешь, - решил не обострять отношений Жорка, - но Костя тебе не помешает.

- А кто будет деньги получать? – не пошёл на попятный Семёныч.

- Костя.

- Эх, Жорка!

- Ладно, поехали, а то скоро вся округа будет знать, что здесь какие-то хмыри хотят братанов обуть.

- Да видал я этих братанов! Я, между протчим…

Семёныч так и говорил: «между протчим».

- В следующий раз, - перебил его Жорка, односельчане погрузились в тачку и покатили в сторону Рязанского тракта. По пути они сбросили Жорку и поехали дальше.

- Ты Рязань-то знаешь? – своевременно поинтересовался Сакуров, мысленно повторяя устный адрес металлического барыги, бывшего косвенного сослуживца Жорки Прахова.

- А чё её знать? – удивился Семёныч и стал тормозить. – Деревня. Если я Москву, как свой курятник, знаю, то…

- Логично, - буркнул Сакуров. – Ты чё тормозишь?

- Надо освежиться, - ответил Семёныч.

- Ты собираешься допить самогон, который тебе дала Жоркина жена? – уточнил Сакуров.

- Чего это она мне дала? – взъерепенился Семёныч. – Да я…

- Всё! – поднял руки Сакуров.

Семёныч съехал на обочину, культурно предложил Сакурову приспособиться к оставшейся самогонке, Сакуров отказался и Семёныч принял её сам.

- Ух! – сказал Семёныч и завёл телегу.

В Рязань, надо отдать должное Семёнычу, односельчане приехали быстро и без дорожных приключений. Металл, надо отдать должное Жоркиному знакомому, сдали без проблем. Рязанский скупщик цветмета отстегнул Сакурову приличную сумму, Сакуров сунул сумму в карман и велел Семёнычу ехать домой. Семёныч заявил, что никуда без тормозной жидкости не поедет. И без водки. Сакуров купил жидкости и водки. И закуски. И попросил Семёныча налить тормозную жидкость в систему. Но запасливый Семёныч положил тормозную жидкость в багажник и, тормозя с помощью двигателя возле каждого второго постового, покатил по Рязани в поисках своего какого-то дальнего родственника. В процессе поисков Семёныч выдул бутылку водки, потом нашёл родственника в каком-то пивном гадюшнике, потому что дома родственника не оказалась, а жена родственника пообещала спустить Семёныча, который вонял водкой, как грузинский спиртовоз, с лестницы. Но умный Семёныч не стал дожидаться силового применения со стороны озлобленной своей женской долей супруги дальнего родственника, спустился по лестнице сам и, выспрашивая про родственника теперь уже у случайных прохожих, нашёл вышеупомянутый гадюшник. И входил в него в компании трёх доброхотов, помогающих искать злополучного родственника. Сакуров матерился сквозь зубы и пёрся следом, потому что не знал Рязани и не знал, как от неё доехать хотя бы чёртова Угарова.