Алексей Семенов - Листья полыни

«Заклятие духов этой земли скрывается в этом клинке, — сказала тогда жена Феаннаха. — И заклятие это не будет добрым, ибо зачем бы тогда вошло оно в тело меча и дало ему жизнь, а не в тело чаши или украшения?»

И Феаннах согласился с ней.

Что было дальше? Нетрудно сказать. Случилось так, что властитель вельхов, правивший тогда народом, жившим у горы Трех Яблонь, что в двух сотнях верст на полночь от Нок-Брана, задумал подчинить остров себе и стать владельцем места происхождения стекла. Его корабли отплыли на полночь и восход под покровом ночи, чтобы не видели люди из иных вельхских земель и не рассказали о том своим властителям и вождям, и не прошло и двух седмиц, как перед ними открылся низкий и скудный берег.

В то время на острове жили только искусники стеклодувы и немногие рыбаки, по своим причинам избравшие суровую жизнь вдали от обитаемых берегов. Они и узрели первыми корабли, полные воинов, еще до того, как те заметили остров, зане рыбаки за годы, проведенные здесь, умели лучше видеть и слышать сквозь туман, и рыбачья лодка ушла незамеченной вдоль берегов, дабы предупредить стеклодувов, живших ближе к скалам и песку, а остальные рыбаки ушли в глубь острова.

Когда воины вышли на сушу с обнаженными мечами, они не встретили никого, кроме мышей и крыс. Дома были пусты, а весь скот уведен. В ярости они подожгли рыбачьи селения, и жирный дым пожарищ возвестил о том, что враги ступили на почву острова.

Феаннах работал всю ночь, потому что любил это время, когда духи входят в дом, рассаживаются и ведут беседы, когда боги огня обретают свою истинную мощь и готовы раскрыть свои тайны прилежному и мудрому. Но едва забрезжило утро, как тревожная весть застигла его. В гневе швырнул он обратно в печь едва родившийся, жаркий еще кубок и приказал звать всех умельцев к себе, ибо по праву и заслугам считался старшим, а сам принялся за то, что зарекся делать на этом острове, — стеклянный меч.

Едва последний из тех, кто мог и желал, оказался у дверей его дома, он сказал им: «Войдите!» — и показал только что вышедший из бесформенной стекольной слизи второй на острове стеклянный меч.

«Если старший его брат сумел разрубить дубовую скамью в три пальца толщиной, — рек Феаннах и указал на разрубленную надвое скамью, — то пришедший за ним следом не должен уступить, иначе горе нам всем!»

И он с силой обрушил новый клинок на толстую железную цепь.

Был ли Феаннах искусным воином? Нетрудно сказать. Четверых кровных врагов, убийц старшего брата своего отца, поверг он, выйдя на них в одиночку. За то и был Феаннах принужден законом искать новой земли для поселения, ибо кровь четверых мужчин из одного рода, пролитая на одну землю, станет дурной кровью этой земли и породит на ней беду, если проливший эту кровь не уйдет жить в другие места вместе с семьей.

Но и от Феаннаха не ждали, что сумеет он разрубить стеклянным клинком стальную цепь. Не ждали и того, что уцелеет меч, а не разлетится тысячей тысяч осколков, что блеснут зловеще в кровавом луче молодой и хищной зари. Но меч уцелел, а железо легло поверженным, и вновь меч ушел глубоко в земляной пол дома, где работал Феаннах.

Тогда вперед выступил сказитель, что прожил на острове дольше всех из живших тогда, и рек: «Холодного железа не испугался стеклянный меч. Или мужи острова более хрупки, чем стекло, рожденное его песком? Или песок более надежная опора для жен острова, нежели их мужья? Идите же и сделайте так, как сделал Феаннах. Ибо если и вправду злая сила питает эти мечи, то кому, как не нам, ответить за свои дела? И даже если это недобрая сила, будет ли лучше, если мы падем от железа пришедших с войной?»

И каждый пошел к своему дому, и каждый успел сделать то же, что Феаннах: стеклянный меч. Некоторые успели сделать два, а сам Феаннах и три его сына — по три клинка.

И они вышли на битву, и многие из них пали, ведь они не были воинами, но память о том бое осталась: те из пришедших с Восходных Берегов, кто оставался в лодках, видели, как стеклянные клинки в руках обитателей острова разрубали брони и мечи пришельцев и те отступали и бежали в страхе, но ни один из сошедших на берег не уцелел.

С тех пор никто не смел посягать на право острова стеклодувов жить обособленно. Но сам остров все более одевался туманами, и все труднее было отыскать его среди седых волн. Мало кто переселялся на остров, прослышав о заклятии, коим владеют его жители. И сами те, кто населял остров, с годами становились нелюдимее и уменьшались в числе. Давно уже пропали где-то среди песчаных скал Феаннах и двое его сыновей, — говорили, что они вошли в жилища духов и там остались. И только третий, младший сын, создателя стеклянного меча еще оставался среди людей и был старшим в этом маленьком народе.

Годы шли и шли, и вот уже твердь острова, его строения, травы и люди стали казаться тем, кто еще приплывал сюда, какими-то зыбкими, точно сотканными из тумана, и речи их звучали точно из колодца, словно они ушли за некий невидимый полог, завесой скрывающий их страну, и только они знают, где еще остались в этом пологе входы и выходы.

Удивительно, но на кладбище острова почти не прибавилось новых могил, а жителей становилось все меньше, и среди них почти не было молодых и детей. Теперь сомнений быть не могло: Феаннах и сказитель, сами того не ведая, исполнив некое древнее условие, наложенное незнамо кем неведомо когда, выпустили на остров его прежних хозяев, и те, обладая на этой земле великой мощью, победили холодное железо, вместе с коим родился народ вельхов, и увели часть этого народа в свою невидимую страну, где место железа занимает стекло.

Как же попал стеклянный меч к человеку, о котором я начал рассказывать? Нетрудно сказать. Последним, кто переселился на остров, был рыбак, живший у подножия Нок-Брана, бежавший от обычая кровной мести. Никто не рискнул плыть за ним на остров, и он с женой и детьми обречен был провести остаток жизни на этой земле, все более становящейся призраком, нежели твердью. Именно в то время жена Элаты, сына Феаннаха, умерла, и он искал себе другую. Но среди жителей острова осталось так мало молодых девушек, что все они были на виду, и ни одна из них не нравилась Элате.

Как-то однажды случилось, что средняя дочь рыбака, последнего из прибывших на остров, смотрела на море и землю из своего дома, и море перед ней было так спокойно, что казалось бескрайнею гладью. Вдруг увидела она нечто, и был это плывший по морю корабль, немалый на вид, и парус его серебрился в лучах солнца, и дева немало удивилась этому. Пригнали волны корабль к берегу, и увидела на нем дочь рыбака могучего воина. До самых плеч спадали его золотистые волосы. Платье его было расшито золотой нитью, а рубаха — золотыми узорами. Золотая пряжка была у него на груди, и от нее исходило сияние бесценного камня. Два копья с серебрящимися, подобно ветрилу, но не серебряными все же наконечниками и дивными бронзовыми древками держал он в руках. Пять золотых обручей были на шее воина, что нес меч с рукоятью, изукрашенной золотой чеканкой и золотыми заклепками.