Юлия Бажова - Сети

– Ну… спасибо! – Она сделала неловкий книксен.

Морган неподвижно смотрел на нее. Лед в глазах растаял. А был ли он? Марго видела перед собой глаза загнанного, измученного человека, в которых плещется боль: они тоскуют по ком-то, оплакивают кого-то и не находят утешения. Она сглотнула горячий ком.

– Возьми меня с собой в Идан! – предательски вырвался всхлип. Марго закрыла лицо руками, чувствуя, как горячая краска заливает ее с головы до пят.

– Ну же, детка, не грусти. – На плечо опустилась большая теплая ладонь. – Разрушение всегда открывает двери новому. Конец чего-то одного – это начало чего-то другого. За смертью следует новая жизнь. Береги себя!

«Детка… Он даже не видит во мне женщину!»

Ладонь Моргана покинула ее плечо, оставив горячий след. Звяканье сбруи. Стук копыт. Марго отняла руки от мокрого лица. У нее было ощущение, будто у нее отняли что-то, по праву принадлежащее ей одной. Будь у нее лошадь, она помчалась бы за ним. В Идан. На ледяную равнину. Куда угодно. Не побоялась бы ночевать в лесу. Она догнала бы, нашла его. А он… даже не оглянулся. Марго провожала взглядом удаляющегося всадника, пока он не свернул с тропы вправо. Значит, поедет берегом. Она перебежала мост, облокотилась на деревянные перила и вытянула шею, высматривая движение среди деревьев. Морган как сквозь землю провалился.

«А вдруг он никуда не уехал? Может, я обескуражила его своей шальной просьбой и он колеблется – ждет, что я брошусь ему вдогонку? И если да, то… Ты не дура ли, а?»

Так или иначе, прогуляться на тот берег стоит.

С тропы донеслось мычание. Хамоватый женский голос ругнул корову. Марго сбежала вниз, под мост и сжалась в комочек на песке. Топот и визг. Трудно сказать, человеческий или поросячий. Речная долина наполнилась режущими ухо воплями. Мост со скрежетом затрясся, в воду посыпались каштаны. Сначала мальцы кидали их друг в друга, потом в привязанную выше по течению лодку. Когда они переключились на железную трубу от печки, которую такой же, как они, дебил незнамо зачем подвесил к дереву, Марго готова была собрать все эти каштаны и запихнуть им в задницы. Последним прошаркал то ли отец семейства, то ли дед. Пока шел, обхаркал весь мост.

Эта вакханалия спустила Марго с небес. Надо проглотить горькую пилюлю и воскресать из небытия. Стемнеет, и припрутся дебилы постарше, с самогонкой.

«Если бы я ему нравилась, он бы дал понять, – думала Марго, вылезая из своего укрытия. – У него была тысяча возможностей. И он не похож на не уверенного в себе. Это человек действия. Такие, если им что-то нужно, не ходят вокруг да около, а просто берут это».

Ее мысли переключились на грядущее воскрешение. Пережило ли слабое сердце батюшки Адриана ее побег? Что, если отца нет в живых? По телу колючим холодком пронеслась волна паники. Нет-нет, лучше об этом не думать! Не боясь оказаться застигнутой нагишом – а что ей теперь терять? – Марго скинула чужие штаны и рубаху, зашла по пояс в воду. Домой нужно возвращаться спокойной, гордой и красивой, а не зареванной и лохматой. Окунулась с головой, творя молитву, как в монастырской купальне. Растерла водой лицо. Обжигающий холод разогнал кровь и унес слезы.

«Я немало знаю о травах. А значит, если батюшка благословит, смогу зарабатывать приготовлением лекарственных снадобий».

Марго окунулась еще раз.

«А если не благословит, сбегу в город. В Идан!»

Новая звезда вспыхнула в сознании так ярко, что Марго зажмурилась. На лицо выплеснулась улыбка. Нет ни единого препятствия! Она продаст кольца, купит на вырученные деньги лошадь и, как только научится ездить верхом, – сбежит. Благодаря карте с неприличными художествами она знает, в какую сторону двигаться.

Марго окунулась в третий раз. Денег с колец должно хватить и на лошадь, и на сбрую, и на дорогу до Идана. А там она найдет работу. Уж поварихой-то ее точно возьмут. Морган проводит много времени в разъездах, но не может же он совсем не бывать дома, рано или поздно они где-нибудь столкнутся. Увы, она так и не узнала, женат ли он и понравилась ли ему, но… как говорила матушка Мара, крохотного зернышка надежды достаточно, чтобы засеять целое поле счастья. Если его сердце несвободно, быть может, она понравится кому-нибудь из его друзей? На его карте было немало молодых привлекательных мужских лиц. Друзья Моргана не могут быть подонками, как Иштван и Антуан.

Выйдя из воды, Марго докрасна растерла тело рубашкой и развернула свое черное платье. На песок упал тугой бумажный сверток. Ох… Она схватила его и подпрыгнула от радости. Уцелел! И Морган промолчал, просто честно отдал. Ее труды не пропали даром! Настроение улучшилось. Марго оделась, отжала и расчесала волосы. Повязать голову было нечем, пришлось разодрать штаны, чтобы сделать из них косынку. Жаль, они не черные и не в черепушках. Выбелить бы мелом лицо, вычернить угольком губы и выкрасить черной краской ногти, как у девиц из Погибшего мира. И пройтись в таком виде по деревне. Подумают, что она действительно явилась с того света. А если еще надеть черный плащ с капюшоном и взять в руки косу, ее и вовсе примут за Смерть. В Ланце такое запомнилось бы надолго; не на один месяц затмило бы грязные сплетни о том, кто с кем и когда кувыркался на сеновале. У Марго вырвался истерический смех. Возвращение блудной дочери Адриана Лишинна. Хотя в кожаном плаще и шляпке она, пожалуй, смотрелась бы не менее эффектно.

Марго не стала проверять, открыты ли еще монастырские ворота. Пошла в обход, берегом, чтобы попасть прямо в трапезную: матушки обычно собираются в этот час за чаем. За поворотом реки темноволосая женщина полоскала с мостков белье. Услышав шорох шагов, она повернула голову и застыла.

«Розанна?»

Марго с трудом узнала жену бывшего возлюбленного. От фигуристой красотки мало что осталось: после родов Розанна располнела и обабилась. Ни зависти, ни ревности, ни обиды Марго не почувствовала, но не удержалась от самодовольной улыбки.

– Привет, Розанна! Как поживаешь? Рот закрой – комары налетят. – Она засмеялась и, подхватив подол, вприпрыжку побежала дальше. Завтра к вечеру вся деревня будет шептаться, что Рит Ланье нашлась, а пока шаталась невесть где, растеряла мозги, которых у нее и так было немного.

Заветную щель в заборе, выводящую на задворки келейного домика, не заделали. Марго просочилась сквозь живую изгородь, раздвинула кусты ежевики. Удачно подгадала. Домик погружен в сумерки, а оба окна трапезной светятся. По дорожке, похрамывая, медленно шла матушка Эльза. У Марго защемило сердце. Два года назад она так не горбилась и передвигалась без тросточки. Дождавшись, когда пожилая женщина войдет в домик и окно ее кельи засветится, Марго тенью пронеслась меж грядок и плодовых деревьев. На крылечке надела поверх платья с рваным подолом рубашку, застегнулась на все пуговицы. Смотрится безобразно, зато скрывает декольте. Отдышалась, растянула губы в улыбке – никто не должен догадаться, что ей плохо, – и толкнула дверь.