Генри Уиспер - Дитя Аэллии

— Как если бы от сердца кусок оторвали.

Подруги беспомощно переглянулись. Кайла поменяла тему.

— Чем заняты другие?

— Как всегда, — сестры уселись рядом. — Бездельем. Сплетнями, в основном про тебя.

— Да, и что они говорят?

— Гадают, рассталась ты с Крисом или нет. Если да, то почему.

— Разве Къяра не взяла на себя обязанность информатора? — желчно произнесла Кайла.

— Она молчит, — сказала Алера. — Я сама удивляюсь.

— Еще, — продолжила Илая, — сестры думают, что общаешься с лесными.

Она вопросительно посмотрела на Кайлу, ожидая подтверждения. Та ответила непонимающим взглядом.

— С кем общаюсь?

— Разве ты не заметила, что мы не одни в этом лесу.

Кайла оглянула темные дебри кругом. Ей и вправду, казалось, что за ней кто-то непрерывно наблюдал.

— Кто они?

— Существа нам неведанные, — произнесла Нала. — От нашего присутствия они, конечно, не в восторге, но возражать не смеют.

— Почему? — удивилась Кайла.

— Из-за тебя. Лесные думают, что ты Дитя Аэллии {8} 8 Дитя Аэллии — земное воплощение божества, которое согласно предсказанию восстановит гармонию в Аэллии. .

— Глупость какая! — пробормотала Кайла.

Она знала об этой легенде из книги, которую аэллийцы чтили как Библию.

— Все может быть, — вздохнула Нала. — Ты не только одна из Хранительниц, в тебе течет царская кровь.

Кайла не стала спорить: ее это просто не волновало. Душа маялась от тоски и мрачного возбуждения, требуя безумного поступка. Нелепое суеверие, господствовавшее над аэллийцами, никак не способствовало разрешению ее проблем. Или…

Кайла подняла вновь засверкавшие глаза. На ее устах играла шаловливая улыбка, которую подруги узнали и замерли в ожидании.

— Устроим девичник? — промолвила Кайла.

Близилась весна. Аэллийцы постепенно забывали о политических неурядицах, выдвигая на передний план подготовку к великому празднику — дню Равноденствия. Улицы вычистились до блеска, дома окуривались можжевельником, бродячие артисты двинулись в столицу. Их повозки можно было встретить на каждой дороге, так что порой с трудом верилось, что один город сможет вместить всех. Поэтому, когда рядом с привалом циркачей остановилась обшарпанная карета, те сразу приняли гостей за своих.

— Глядите, — протянул фокусник, отшлифовывавший бутафорские шпаги, — конкуренты.

Его товарищи — шут и жонглер — надменно усмехнулись. Из кареты одна за другой вышли четыре богато одетые девушки. Циркачи обменялись сконфуженными взглядами.

Кайла, оценив вместительный вагон и его труппу, обратилась к самому старшему:

— В город направляетесь?

Фокусник кивнул. Кайла кинула ему мешочек монет.

— Это задаток. Еще столько же, когда доберемся до места.

Фокусник открыл мешочек и показал его друзьям — золотые.

— Идет! — выпалили все трое.

Девушка повернулась к своему кучеру.

— Можешь возвращаться назад. Передай старейшинам, что все идет по плану.

Кучер откланялся. Сквозь удаляющийся конский топот послышался кашель.

— Старейшинам?! Так значит вы мятежники проклятые! — загремел сзади чей-то голос.

Это был бородатый старик, только что вышедший из циркового вагона. Он гневно тряс рукой в сторону девушек.

— Убирайтесь отсюда, покуда еще целы!

— Вы чего, дядя? — успокаивал его шут, придерживая одной рукой.

— Эти разбойники!.. Разве ты не знаешь, что они натворили там, на площади? Отчего погибла твоя сестра и ее малолетний сын?!

Кайла почувствовала на себе взгляды подруг.

— Нет, то были ажаловцы! — подал голос жонглер.

— Думаешь сейчас это не одно и то же, — перебил его фокусник. Судя по всему, этот спор уже не раз возникал между ними. — Уходите!

Он швырнул деньги на землю.

— Нет, не одно, — твердо сказала Кайла. Она обратилась непосредственно к старику: Мне жаль вашу дочь и вашего внука. Однако их смерть, как и десятков других невинных людей, лежит на совести Гордона. Он потворствовал этому насилию, чтобы впоследствии очернить повстанцев.

— Докажите! — крикнул старик.

Зашумел ветер. Мешочек медленно оторвался от земли, и завис в воздухе перед ним. Мужчины шарахнулись от девушек.

— Я — Клавера, — произнесла Кайла, — дочь покойных царя Феба и царицы Надиры. Неужели вы думаете, что я буду заодно с людьми, убившими моих родителей?

Циркачи ошеломленно переглянулись и дружно упали перед ней на колени.

— Значит, договорились, — пробормотала Кайла, проходя меж них к вагону.

Сестры последовали за ней. Илая наклонилась к еще не пришедшему в себя фокуснику.

— Позиция глотателя огня свободна?

Огонь являлся незаменимым атрибутом Равноденствия. Солнце — символ огня, а также знак королевского рода, когда-то украшало каждый дом, а в ночь накануне празднества было принято запускать в небо огромную фигуру этого светила. Однако с приходом к власти Гордону, который принадлежал к другому роду, удалось изжить красивую традицию. Теперь народные гуляния начинались с турнира по джамби.

Королевский форт по традиции распахнул свои врата для всех желающих. Такое случалось лишь раз в год, поэтому столица ломилась от гостей, прибывших со всех уголков Аэллии.

— Идеальное время для повстанцев, — заметил Гордон, приветствуя возбужденную толпу.

Одетый по случаю непривычно вычурно, царь занял свое место на зрительской трибуне. Перед игрой обычно проводили театральные представления.

— Вряд ли они осмелятся сунуться сюда, — кротко возразил Бойз. — Крепость напичкана стражей, как бочка сельдью.

— Тем для нее интересней, — ответил царь.

Сидевший неподалеку Нирлон посмотрел на него, затем снова повернулся к сцене, на которой уже появились артисты. Старый шут развлекал публику:

— Давным-давно, — декламировал он хрипло, — когда я был чуток моложе…

На подмостках появился его племянник с таким же гримом и как ни странно с такой же длинной седой бородой. Чихнув, “юный” шут покрылся пылью. По массе прокатился дружный хохот.

— Гармония царила над этой землей…

Жонглер включил дешевые разноцветные фонарики, а фокусник стал бросать сверху конфетти в форме бабочек. Заиграла ломаная мелодия.

— …ибо чтили люди богинь, и брат не шел противу брата! — продолжал старик, переходя на крик.

Гордон нахмурился.

— Откуда взялись эти балаганщики? — сказал он, презрительно скривив губы.

Циркачи тем временем продолжали безобразие. “Юный” шут упал на колени перед худо выполненным изображением богини и стал молиться. Зрители непонимающе переглядывались.

— Но возгордился скоро человек, — гремел голос старого шута, — за что и был наказан!