Елена Никольская - Змей подколодный

И лучше бы тараканов! Зрелище, представшее ведьме, было воистину кошмарным — куда там сладкому сну и врагу с длинными ушами!

Полосатый и ненаглядный валялся на подушке, оглашая комнату тихими стонами. И ведь не ёрничал нисколечко — повод для стонов у пушистого имелся самый что ни на есть серьёзный. Явился он не иначе как с большой, душевной драки с неравным противником. Только что кровью не истекал.

Крови не было — да и откуда бы ей у игрушки, даже живой, взяться. Зато была шерсть — повыдерганная клочьями, грязная и слипшаяся. Были усы — встопорщенные и явно прореженные. Было вывернутое ухо. Был хвост — толстый, неописуемой пушистости, с кисточкой на конце. Хвост держался на двух ниточках. Флюк поглаживал хвост лапкой.

— Ты где был? Ты откуда? Кто тебя так? — в ужасе забормотала Ольга, мгновенно простив тигру ночные выкрутасы.

— Не трогай меня, — умирающим голосом сказал Флюк. — Это всё мелочи. Я вылижусь… Хвост! Мой хво-ост!..

— Подожди, — сказала ведьма и заметалась по комнате. — Сейчас! Сейчас я что-нибудь придумаю… Надо забинтовать. А! — Она выхватила из шкафа футболку и надорвала зубами шов.

— Бестолочь! — простонал Флюк. — Нитку с иголкой давай! О, могучий бог джунглей, за что мне такие муки!

— Зачем иголку?

— Дура! Хвост пришивать! О-о!..

— Как — пришивать?..

— Молча! Мозги, что ли, дождём вымыло?! О-о! ма-ау!.. Больно, больно!..

— Флюк. Подожди. Ты что, серьёзно?..

Тигр приподнял морду с подушки и объяснился — ничуть не стесняясь в выражениях. В том числе, по поводу вчерашнего дня. И безбашенных девиц, шляющихся по неведомым притонам. И тупых рыцарей, теряющих мечи в самый ответственный момент. И несчастных тигров, вынужденных спасать девиц и рыцарей ценой собственной драгоценной шкуры. И проклятых ворон, летающих стаями на выходе из сотворённых незнамо какими идиотами полей. И…

— Ладно! Ладно! Всё! — не выдержала Ольга. — Перестань! Сейчас я пришью и вымою тебя. А потом поговорим.

— Не надо мыть, — мрачно отказался Флюк. — Знаю я вас… Обойдусь. Давай пришивай хвост, да побыстрее!

Легко сказать.

На бинты можно порвать футболку. Еду для умирающего друга можно принести из столовки (тигр был на удивление не дурак пожрать — особенно котлеты). Шампунь и мыло тоже не проблема. Но иголка с ниткой?..

Швейных принадлежностей у ведьмы, разумеется, не водилось — никаких. Зачем бы? В гимназийских шкафах не только оторванные пуговицы сами собою пришивались, но даже сломанные каблуки менялись на новые.

— Может, тебя в шкаф сунуть? — раздумчиво сказала Ольга.

— Сунь, — сказал тигр со слезой в голосе. — Только я тебе не оборка на заднице. Меня чинить в твоём шкафу и в голову никому не придёт. Тебе всё равно, я понимаю…

— Мне не всё равно! — обиделась ведьма и принялась натягивать спортивные штаны. — Давай, ты в шкафу полежишь — ну, мало ли, вдруг поможет! А я пойду иголку искать, ага? Ты только…

— Что ещё?!

— Ты только не умирай, ладно? Флюк!

— Ещё чего! — сказал тигр, растрогавшись. — Не дождётесь. И нечего тут сырость разводить! Умывайся и топай. И подушку в шкаф положи! Мне надо мягко…

После шести утра в гимназии можно всё.

Можно вкушать столовские деликатесы и кофе — надоевший до тошноты кофе, в маленьких чашечках, в больших чашечках, со сливками, по-турецки, глясе… Можно торчать в библиотеке, сонно проливая на страницы всё тот же вечный кофе. Можно валяться на травке, представляя себя бабочкой или птичкой, "ни заботы, ни труда" не ведающих. Можно шататься по саду, где воздух свеж, прозрачен и вызывает желание декламировать Бёрнса. И уж совсем не возбраняется решать накопившиеся с вечера проблемы. Школьные или нет — без разницы.

Забыть о реверансе — смерти подобно, а вот припереться ни свет ни заря к любому преподу на дом — это всегда пожалуйста. Как и повстречать по дороге Бельского, яростно спорящего в рассветной тиши с бабулей Бэрр (хотя в случае Бельского было непонятно — то ли философский вопрос какой обсуждали, то ли фрау выловила Витьку в саду ещё до шести). Ольга и сама бегала однажды к Олегу Витальевичу с нерешённой задачкой. Куратор, некормленый, но при сюртуке, принял ведьму без тени неудовольствия, да ещё и похвалил за визит.

Гимназийские преподаватели были готовы к общению в любое время суток — причём в душу не лезли и ничему не удивлялись (гимназисты, известно, народ эксклюзивный, непредсказуемый), а терпеливо выслушивали и помогали незамедлительно. В нормальной школе таких учителей — раз-два и обчёлся! Но и прибамбасов у них хватало — чертовски неприятных! Безупречна во всех отношениях была только мадам Окстри. Уж к ней-то народ валил косяками. Мадам и латынь знала, и в уравнениях шарила, по крайней мере, на уровне первого курса, и Шопенгауэра читывала, и журналы мод имела во множестве. Вот к мадам и следует пойти. Мадам что угодно отыщет — хоть иголку, хоть булавку, хоть швейную машинку. Дело женское.

Прикрыв за собою дверь преподавательского коттеджа, Ольга обратилась к панели со звонками, всей душой уповая, что мадам уже проснулась — и проснулась одна. На господина Демурова мы ночью нагляделись вдоволь, большое спасибо. Век бы не видать — и уж боги упаси помешать интиму! Особенно после минувших приключений. Ведьма вспомнила ночное явление математика вкупе с последующей безобразной сценой и передёрнулась.

— Ках ме!.. Смерти моей вы хотите, сударыня! — простонали за спиной (не хуже Флюка!). — Что с вами опять случилось? О-о, грехи мои тяжкие!..

Дорогой куратор сидел за шахматным столиком в глубине полутёмного холла и смотрел на воспитанницу загнанным волком. Компанию ему составляли полупустой графинчик, тарелка с нарезанным лимоном, две рюмки, две чашки, булькающий на крошечной плитке кофейник и господин Демуров собственною персоной. Алкоголики, блин!

— Доброе утро! — сказала Ольга и присела в реверансе, хватая пальцами воздух около бёдер. Платье!..

— Уже позволяем себе в домашнем виде визиты наносить, — горько сказал Демуров. — Не первый курс, а сборище плебеев! Олег, что вы молчите?

— Ни слов, ни музыки, ни сил, — ответствовал Олег Витальевич. — Сдаётся мне, это не Заворская.

— А похожа! — удивился Демуров и навалился на столик, всматриваясь в Ольгу. Точно — пьяные оба, ещё круче, чем ночью!

— Видение… Эдакий утренний морок! — с надеждой сказал Олег Витальевич. — Вы сами подумайте — в шесть утра, после ночных развлечений, да в таком виде… Нет, Фарид. Морок это.

— Вы полагаете? — с сомнением спросил Демуров. — А мне кажется, настоящая. Сударыня! Вы по наши души? Утешьте нас — вы в беде? Некий демон вытащил вас из постели и швырнул к нам на порог?

— Это хорошо! — оживился Олег Витальевич. — Эт-то мысль! А, сударыня? Был демон, признайтесь?