Ellith The Shadow - Чужие миры

Бревенчатая стена вокруг Рапухина выглядела внушительно. Особенно, ворота — в два моих роста, отороченные башенками справа и слева… и запертые в придачу. Желания, которые внушало мне всё это великолепие, обнародованию не подлежали. Впрочем, предварительно я постучал — безрезультатно, но ритуал надо соблюдать.

— Подержи, — я вручил Шелису поводья Рысёнка и взмыл вверх прямо из седла. Даже для классической левитации высота ерундовая. Главное, чтобы в Стреленске не проведали — несолидно.

Людей за воротами не оказалось. Горело окошко караулки; до меня донеслось чьё-то громкое «Козырь!». Дело ясное: торчать у стены в такую погоду никому не хочется, вот стражники и перебрались под крышу, а ворота заперли. Впрочем, только на один засов, с полуруны скользнувший в сторону. К створкам я даже не притронулся — дуб, которым некогда были эти брёвна, рос на, скажем так, хорошо удобрённой почве. Мне и колдовать почти не пришлось, ворота сами распахнулись. Разве что скрипнули.

Да-а, хоть бы кто заметил! Жаль, что мы без армии. Пока я закрывал ворота — медленно, чтобы Шелис рассмотрел и уверился, что я не прячу в рукаве секретных стихийных и «смешанных» заклинаний, — упомянутая армия успела бы захватить весь город. Если бы, конечно, не утонула по дороге — с мостовой тут не ладилось, в двух лодках от ворот начиналась глинистая слякоть, а дальше красовалась жуткого вида мутная лужа, через которую даже Лис побоялся прыгать.

Сначала я твёрдо намеревался остановиться в первой попавшейся корчме. Но облик этого заведения несколько изменил мои планы: стена грязная, руны на вывеске кривые, да ещё с двумя ошибками («Розвесестая клюква»), а главное — тяжёлый винный запах, игнорирующий дождь. Вероятно, клюква успела перебродить в позапрошлом году. На второй от городских ворот улице заведение смотрелось особенно уместно, хотя, прямо напротив ворот вышло бы ещё уместнее…

А вот номер два выглядел сравнительно прилично. Конечно, сравнивать пришлось с… хм… но с замёрзшим ребёнком на руках не станешь обыскивать город в поисках элитного постоялого двора, которого может вовсе не быть.

Корчма называлась «Хромая жаба». Из-за дождя общий зал практически пустовал, только в углу трое подвыпивших мужчин играли в карты, дремал у стенки трёхцветный кот, да хозяин протирал совершенно сухую тарелку. Чистотой зал не отличался — эх, а в Рунсоне даже в «залетайках» пол дважды в день метут, раз в неделю моют. Мысль казалась чужой, как случается, когда выдёргивают из дрёмы.

…Ох, господин, шутить изволите? Какой же он к болотнику добрый? Не вечер, а разорение, сами видите — в эдакое эфинство никто из дому носа не кажет. Есть у меня комнаты, и за лошадкой вашей приглядим, жаловаться не будет, сейчас Веньку-конюха толкну…

Я спешно кивнул и вышел во двор, под дождь. Велел Шелису идти в зал (кажется, мальчишку шатало), а сам стал ждать пробуждения Веньки. Поднять его из гроба получилось бы куда быстрее (семь-восемь минут, включая подготовку обряда). Когда конюх, на все лады костеривший «эфинский ливень», соизволил-таки явиться, мне почудилось, что даже терпеливый Рысёнок смотрит укоризненно. Был бы я младше раза в четыре — точно сверкнул бы глазами.

— Учитель, как вы открыли ворота?

— Магией, — не отрываясь от настройки пятой «выгонялки» (от комаров), ответил я.

— Почему я не чувствовал… — чуть слышно пробормотал Шелис.

Я всё же услышал. Отвлёкся, повернул голову — мальчик сидел на кровати, кутаясь в одеяло, и смотрел в одну точку (справа от меня). Удостоверившись, что в точке нет ничего необычного, я сел на край кровати — так говорить удобнее.

— А ты и не должен был. Это же классическая некромантия, да ещё с малым номиналом, тебе такое положено замечать только сквозь «хрусталик».

Шелис повернул голову и наградил меня удивлённым взглядом. Хорошо, что мальчик отвлёкся от своих мыслей — о чём бы он там ни думал. Пребывание мага такой силы в пограничном состоянии чревато перекройкой политической (а иногда и физической) карты местности. Почему я решил, что состояние пограничное — сам удивляюсь: поймать мысли Шелиса я не мог. Так, подумалось…

— А как с помощью некромантии двигать брёвна?

— Когда-то эти брёвна росли на могильном кургане, а у деревьев хорошая остаточная память, сам должен знать.

— Да, знаю, а это можно применять и в некромантии? Я слышал, что в эМэЛьке…

— В магии крови слушают истории. А я могу и историю послушать, и задействовать. Арвешше Снежный говорит с деревом, заставляя его вспомнить о том, как оно росло. Я работаю с остаточной некроэнергией, или с энергией перехода, или… короче, что накопилось — с тем и работаю. Понимаешь разницу?

— Да, учитель. А что…

— Учиться будем завтра. Спи.

Мальчишка послушно лёг, поправил одеяло и закрыл глаза. Я подошёл к «шестилучице» и включил два оставшихся амулета. Надеюсь, сверх стандартного набора (мыши-крысы-тараканы, блохи-комары-клопы) здесь ничего не водится.

И всё-таки, практикант не выдержал:

— Учитель, а что такое «энергия перехода»? — спросил он.

Шелис осторожно выбрался из-под одеяла. Комната тонула в сумраке; несколько солнечных лучей, ухитрившихся пробиться сквозь мутное стекло единственного окошка, нарисовали на стене частокол. Учитель спал. Мальчик натянул штаны и рубашку, плеснул в кружку настоявшейся за ночь сребницы и босиком (ботинки пока не высохли) вышел из комнаты. Закрыв за собой дверь, он взлетел на сантиметр. Вряд ли учителя мог разбудить такой ничтожный всплеск силы, но мало ли… Всё-таки, стенка лишней не бывает.

На поиски умывальной ушло минут двенадцать (попробуйте найти в незнакомом доме комнатушку размером чуть больше шкафа!). За это время Шелису не встретилось ни одной живой души. За мёртвых маг не ручался: в лесу бы ещё определил, а в городе врождённое эфинное чутьё на нежить притуплялось.

Двор и видимую со двора часть дороги залило водой, ветер гонял по безбрежным лужам чёрные волны. Пустота стала жутковатой. Ладно, люди, а где галки? И вороны? Нет, не надо было на ночь про переходы спрашивать…

На конюшне отыскалось-таки шестеро живых: Лис, Рысёнок, две незнакомых лошади, спящий конюх и рыжая дворняга. Последняя не замедлила гавкнуть. Конюх пробормотал что-то невнятное. Может, рукава ему завязать?

Обдумывая пакость, Шелис насыпал в кормушки овса, погладил Лиса и улетел. Строить пакости он давно разучился.

…На лице спящего учителя замерла мечтательная улыбка. Шелис вспомнил рассуждения некроманта об энергии перехода и решил, что ему снится какое-нибудь изощрённое жертвоприношение. А вот во сколько они выезжают, учитель вчера не сказал (увлёкся предметом). Поэтому Шелис легонько потряс его за плечо.