Николай Романов - Рассвет

— Я ж вас предупреждал, что я человек без чести и совести. Раввенец ты еще не понял, в какой заднице мы так глубоко сидим?

Нам надо попытаться увидеть свет в конце темного коридора и вырваться из него! Единственное, что нас должно утешать, что это мы в чьей-то заднице, а не кто-то в нашей!

Юнний пытался прийти в себя, думая совершенно о другом, глядя на пропитанную кровью укргура, постель Аланы. Он попросил ее, заманить «конопаса» к себе, где его можно было бы взять тепленьким и не ожидающим нападения.

Она поупиралась немного, но два двойных денария убедили ее, наверняка она что-то стрясла еще и с «лошадника».

Он представил себе, что она скажет ему хорошего и приятного, когда увидит мертвого, да к тому же еще и связанного укргура, в ее залитой кровью постели.

Да, теперь ему нечего было надеяться на половинную скидку при встречах с ней, как прежде.

Размышляющего, совершенно не о том Юнния, вывел из себя голос беловодца:

— Раввенец, ты что там, уснул? Клянусь Солнцем, эти «конопасы» всей своей Ордой, ждут как чуда кончины Сая Альвера, и как только он сдохнет, они вторгнутся к вам, в Раввену!

Потрясенный Юнний, все еще смотревший на труп укргура, перевел взгляд на Дейвана:

— А вам то что, «лесовикам», от этого убудет что — ли!?

— Да мы чай ваши союзнички! Выбирать-то нам особо и не пришлось, другие еще дряннее вас! — съязвил беловодец и продолжил свою предыдущую мысль:

— Я не хочу вторжения степняков, война все равно коснется и нас. Мы с тобой можем попытаться остановить или задержать вторжение Орды укргуров в Раввену.

Юнний посмотрел на беловодца, как на умалишенного и недоуменно спросил его:

— Это как? Зачем!? Я могу сообщить о готовящемся вторжении и все, совесть наша чиста!

— Как, как! Попытаемся оттянуть время вторжения. За это время, князь Беловодья узнает об Орде и оповестит обо всем ваш Совет Слуг Народа!

Ему то больше веры, если явишься ты, так тебя сразу в кутузку за разжигание «межнациональной розни», это у вас завсегда легко, даже если ты и прав. «Перволюдам», синегорцам, инордцам и загорцам, этим у вас все можно, но только не вам, коренным равенцам.

Юнний промолчал, зная, что в обидных, для любого раввенца, словах Дейвана, есть резон.

Беловодец повторил свою мысль:

— Как, как! Порежем эту банду «конопасов», сожри их свора голодных гиен, а там ваш Сай пусть бодается с Триадой!

— Вдвоем вырезать два десятка степняков — на миг Юннию показалось, что он оглох и ослышался.

Ему вспомнился легендарный герой древности, убивший неисчислимое множество врагов в отхожем месте, ну на то и легендарный. Счас таких молодцев днем с огнем не сыщешь, измельчали людишки нынче, не то что раньше, одним махом семерых побивали.

Юнний так тоже сможет, ежели два десятка укргуров обезоружить, крепко связать и стреножить.

— То есть, ты нам двоим предлагаешь напасть и порубать два десятка «лошадников»? — Юнний переспросил беловодца, рассчитывая на то, что у него, может, пришлось резкое ухудшение слуха, может чуть, правда преждевременное, для его возраста.

Дейван искренне удивился и переспросил Юнния:

— А тебе что, «поганому моритцу», жалко каких-то там «конопасов»?

Юнний попытался разъяснить Дейвану возникшую обстановку:

— Да не-то чтобы жалко. Просто уточняю у тебя сложившееся обстоятельства: — На два десятка свирепых степных воинов, которым в детстве вместо молока матери, давали сосать молоко кобылиц смешанных с конской кровью! На этих головорезов, напасть нам двоим?! — делая нажим на последних словах, Юнний прямо указывал беловодцу на явное неравенство сил.

— Ну, зачем вдвоем, вдвоем мы с ними не справимся — Сказал Дейван, зародив ложную надежду у Юнния, что его безумная затея отложится — для этого нападения у меня есть дополнительные силы.

— Так-так, это уже хорошо! — Сказал одобрительно Юнний и сделал, как можно более кровожадное выражение лица — Десятка два, а лучше три, вооруженных «лесовиков» для нас в подмогу, будут в самый раз. Пока вы будете нападать на степняков, я буду с тыла, надежно прикрывать вас и смотреть со стороны, чтобы к нам неожиданно никто сзади не подобрался, тот же патруль «синяков» к примеру. Или добивать раненых «лошадников», чтобы никто из них потом не ушел!

Его надежду увильнуть от смертельной схватки, в которой он мог и невзначай погибнуть, вдребезги разбила презрительная усмешка беловодца.

— Нет, двух-трех десятков воинов, такой дружины у меня, к сожалению, нету! — сказал он злорадно, наслаждаясь видом Юнния, у которого от этих слов сердце ушло в пятки.

Юнний спросил его со скрытой надеждой:

— Ну, может, хотя — бы человек десять?

— Нет, есть только один воин!

Раввенец, выйдя из ступора, сделал попытку уцепиться за соломинку:

— Как его зовут? Надеюсь, у него второе имя — Самый Сильный воин Беловодья?

— Дикий кот.

Юнний охотно согласился с ним:

— Неплохое второе имя для самого сильного бойца Беловодья, ведь так! А первое имя какое?

Беловодец отозвался, внутренне потешаясь над струхнувшим раввенцем:

— Он не человек.

Немало удивленный, Юнний переспросил его:

— Не человек!?

Беловодец улыбаясь, гордо похвастался перед изумленным Юннием:

— Настоящий приученный дикий кот Беловодья. Завтра, поздно вечером, я выступаю с ним на вашем приеме в честь открытия какого-то монумента, какой-то там вашей матери.

— Так ты, укротитель, ну хорошо хоть в подопечных у тебя дикий кот, а не летучая мышь. Во смеху было б, «конопасы» бы сразу со смеху умерли и нам рвать пупок нужды бы не было — Юнний не знал радоваться ему или огорчаться этому воину. Впрочем, решив, что самый страшный и опасный хищник, не такой уж и плохой союзник.

Он осведомился у Дейвана:

— Когда ты его натравишь на укргуров, чтобы порвать этих «конопасов» на части, дикий кот меня не заденет, надеюсь?

— Не бойся, здесь есть другая задача. Приученный дикий кот, это не наши волки, те первые набрасываются на врага по нашей команде.

Дикий кот очень умен и на явную смерть он не пойдет, он же видит опасность. На одного врага он еще нападет, как на возможную добычу, но не на вооруженный отряд.

Юнний с ехидным недоумением справился у «лесовика»:

— И что же нам теперь делать? По одному укргуру к нему подтаскивать будем?

— Он набросится на них, если только мне будет грозить смертельная опасность. Я так думаю, мы с тобой вместе нападем на «степняков» и он придет мне на выручку, чтобы спасти меня от смерти.

С сомнением в голосе, от столь рискованного шага для них, Юнний заметил:

— Если он так умен, как ты говоришь, я бы на его месте не рисковал.

— Тебе, моритцу, не понять, если ему тоже будет угрожать смерть, я погибну вместе с ним, защищая его. Так же должен поступить и он, если мне будет угрожать опасность.