Анна Коростелева - Школа в Кармартене

— Допустим, я говорю: «Семь лет я пробыл козой на склонах Карриг-Невенхир», — с интересом проговорил Мак Кехт.

— Тогда тот, чей ход через одного, обязан упомянуть число лет хотя бы для одного из своих воплощений: «На книжной полке стоял я в виде библейских текстов, сто лет я был в гобелен вплетен пурпурною нитью», — отозвался Мак Кархи. — Можно еще договориться о смене стихий, но это одна из высших ступеней игры. Выше нее считается только сопряжение далеких предметов.

— Как это — смена стихий? — раздалось сразу несколько заинтересованных голосов.

— Играющие заранее оговаривают последовательность смены стихий, предположим, огонь — вода — воздух — земля , и далее на протяжении всей игры каждый обязан вводить в свой текст по одной стихии в любой формулировке: я факелом был в ночи — плюс ряд других воплощений, стекал водой ключевой — и дальше все, что угодно, семь лет был неважно чем и был дуновеньем бриза, я галькой катился вниз по осыпям горных склонов. Вы следите за моей мыслью?

— Позвольте, позвольте, — сказал, подавшись вперед, профессор Финтан. — Я был волшебным копьем, сошедшим на землю с неба, я был муравьем лесным и мирным костром в долине…

— Был лужей талой воды и был корабликом в луже, — с готовностью подхватил Мак Кархи, — был ястребом в небесах и тенью его скользящей.

— Я был терновым венцом и был венком из ромашек, был вихрем, поднявшим пыль, и странником, в пыль ступавшим, — робко оглядывая присутствующих, рискнул Морган-ап-Керриг.

— Я был короной царей и нищенской кружкой медной, — бросил Змейк.

— Кустом бузины во рву и серым могильным камнем, — с явным удовольствием заключил Курои.

— Я был мореходом, читавшим по звездам майского неба, был пламенем фонаря и бабочкой, в нем сгоравшей, — вступил в игру Мак Кехт.

— Э-э-э… Я был вьюнком на стене, цеплявшимся за уступы, волной белопенной был и бился о скалы фьорда, — проговорил доктор Вёльсунг, задумчиво скребя подбородок.

— Был пеньем старой шарманки в тиши городских переулков, я сетью рыбацкой был и был колодезным эхом, — сказал доктор Итарнан, изящный пиктолог с грустными глазами. Все переглянулись как громом пораженные: дело в том, что доктор Итарнан, как всякий фонетист, никогда не пользовался голосом, кроме как на уроке. Это был профессиональный навык: он берег горло. Во всяком случае, никто прежде не слышал его голоса за пределами класса.

— В глубинах гор девять лет пещерным был сталактитом и цветом миндальным цвел весною на Эсгайр-Эрфел, — мелодично закончила Рианнон.

— Ну, мы нарушили сейчас несколько элементарных правил, — мягко заметил Мак Кархи. — Так вот: девятиклассники их не нарушают.

Все молча переглянулись.

— Если я правильно понял вас, коллеги, — заговорил Мерлин, — мы не запрещаем нашим ученикам игру в метаморфозы. Второй вопрос на повестке дня: ожидающаяся инспекция. Надеюсь, вы понимаете, что такими, как мы есть, нас увидеть ни в коем случае не должны.

Все внимательно посмотрели на себя и на других.

— Гм… пожалуй, — первым прокашлялся Финтан.

— Какие будут предложения? — оживленно спросил Мерлин.

— Может быть, мы их отправим в царство Похъёлы туманной, на съеденье лосю Хийси? — задумчиво предложил один из преподавателей старших курсов, седовласый старичок с лучистыми, безмятежными глазами. Он вел у шестого и седьмого курсов «Мифы северных народов», причем в расписании название этого семинара было стерто, и сверху рукой преподавателя высечено: «Какие еще мифы?! Никакие это не мифы!» Так дисциплина и проходила под этим названием.

— Как можно! — в испуге воскликнул Мерлин. — Это официальная комиссия! Из Лондона!

— Что вы предлагаете? — с легким древневерхненемецким акцентом спросил доктор Зигфрид.

Мерлин обвел взглядом свой педагогический коллектив. Первым делом взгляд его уперся в профессора Лютгарду, которая даже сидя возвышалась почти до потолка.

— Э-э… гм… Лютгарда, голубушка, — сказал Мерлин. — Не хотели бы вы на… э-э… месяц-другой уйти на ФПК [12] ФПК — факультет повышения квалификации. ?

— С удовольствием, — низким голосом отозвалась Лютгарда.

— Вот и славно, — обрадовался Мерлин. — Съездите в Исландию, в Ястребиную долину, в эти… как их… Дымные фьорды, навестите вашу очаровательную матушку, Рунхильду. Нижайший ей мой поклон. Теперь остальные. Я… гм… на днях постараюсь побывать на ваших семинарах и, возможно, отпущу одно-другое… гм… замечание. Возможно, этим мы и ограничимся.

Подготовка к приему инспекции развернулась в ураган, сметавший все на пути. Приметы времени просто отменили; вместо них мыли лестницы, считали ступеньки, подбадривали статуи философов древности и льстили витражам. Льстить витражам было обязательно: когда они подолгу стояли без похвалы, девы на витражах мрачнели, святые отворачивались, цветы закрывались, и единороги паршивели. Самые запущенные витражи дали, конечно, младшим ученикам, и теперь Гвидион, покачиваясь на пятках, стоял перед порученным ему огромным витражом и изо всех сил признавался ему в любви. Ему уже удалось привести в должный вид почти всю правую его половину; теперь он перешел к деве с лилиями, прижал руку к сердцу и начал:

— О прелестнейшая, неужели ты, при всей твоей несравненной красоте, не удостоишь меня хотя бы взглядом?

— Перестаньте орать, — заметил ему проходящий мимо Мерлин.

Гвидион, у которого до этого сложилось впечатление, что он на галерее один, извинился.

Мерлин шел мимо, отчитывая на ходу сопровождавшего его Мак Кархи:

— Вы хоть понимаете, милейший, что будет, если инспекция зайдет к вам на поэзию Туата Де Дананн?

— А что такого будет? — вопросительно взглянул на него Мак Кархи. — Красивейшая поэзия.

— Можно подумать, вы не знаете, как у вас проходят уроки! — всплеснул руками Мерлин. — Разумеется, комиссия войдет как раз тогда, когда вы поручите какому-нибудь нерадивому юнцу читать заклинание Фиадаха, а тот, не помня, конечно, толком ни строки, вызовет в середине поэмы вместо цветущего пейзажа гнетущий и вместо росы на лугах — отличнейшую росомаху, размером с вас, дорогой, так что даже вы не успеете достаточно быстро убрать ее. И я не думаю, что инспекция закроет на нее глаза! А мне потом выговор. Впрочем, это все ерунда. Делайте, что хотите.

— Вы правы, учитель, — Мак Кархи распустил волосы, чтобы со смаком почесать в затылке, с тоской подумал о том, что можно вызвать при неумелом чтении текстов Атирне, который шел сейчас по программе, и предложил:

— Давайте сделаем вид, что поэзии Туата Де Дананн нет в расписании.

Показуха учителям претила.

Мерлин ухватил за рукав пробегавшего мимо Моргана-ап-Керрига и подтащил к себе, устраивая, таким образом, импровизированное совещание: