Моранн Каддат - Сказания о Хиль-де-Винтере

— Надеюсь, ты не будешь преследовать мою освободительницу.

— Нечего было лезть, куда не следовало. — Парировал Матей, позабыв о хороших манерах.

— Она тебе ровным счетом ничего не сделает, оставь ее в покое, — предупредила Энсета.

Матей молчал.

— Неужели ты настолько меня боишься, что решил избавиться от меня? — Энсета с трудом сдерживалась, чтобы не отходить эту белокурую герцогскую голову, скажем, скалкой.

Матей ничего не ответил, он держал под уздцы переминавшегося с ноги на ногу Дыма и следил за вытянутой рукой ведьмы, в которой, по ее словам, находилось что-то весьма и весьма опасное.

— Может, я тебе чем-то помешала? — Энсета повысила голос. — Может, тем, что вытащила тебя из огня, а потом выхаживала неделями?

Матею сказать было решительно нечего, и он предпочитал не смотреть больше ведьме в глаза.

— Я понимаю, с твоей точки зрения это выглядит не…

— Хватит пустомелить! — Оборвала его колдунья. — Убирайся!

Матей развернул коня и зашагал прочь, но как только он перестал спиной чувствовать на себе тяжелый ведьмин взгляд, то молниеносно обернулся и послал в нее парализующее заклятие.

Энсета, как ни странно, словно ожидала подобного от бывшего ученика и сумела за считанные секунды сориентироваться и, не разжимая пальцев правой руки, отразить заклятье. Оно рикошетом отскочило в того, кто его создал, Матей едва успел его нейтрализовать. Воспользовавшись паузой, герцог хлопнул жеребца по крупу, чтобы тот не мешал их колдовскому поединку, а сам постарался как можно незаметнее угостить Энсету еще одним заклинанием.

Заклинание сработало, только вместо невозмутимо стоявшей колдуньи на землю с криком упала пролетавшая мимо чайка. Глядя на птичий труп с разинутым клювом и остекленевшими черными глазами, Энсета, похоже, потеряла терпение.

— Кто научил тебя, ты, дворянин бессовестный, бросаться направо и налево ТАКИМИ заклинаниями?

И. не дожидаясь каких-либо действий со стороны противника, бросила в его направлении пепел, зажатый у нее до того в руке, и вдобавок наслала на него испепеляющее заклятие.

Матей еле удержался от его силы на ногах, воздух вокруг него нагрелся, как в печи, и начал рябить. По спине герцога ручьями тек пот, он совсем не ожидал, что у Энсеты столько силы, мощи и желания с ним разделаться.

Едва он успел защититься от обжигающей волны воздуха, как возымел действие брошенный на землю пепел. Энсета еще шептала слова заклятья, а земля у ее ног уже разверзлась. У Матея закружилась голова, легкие наполнились тошнотворным липким воздухом, и земля чуть не ушла у него из-под ног. В ожидании худшего, он потратил последние силы на самый мощный защитный заговор, на который только был способен, и в голове понемногу начало проясняться.

И тут он понял, какую ужасную ошибку совершил — оказалось, что неприятные симптомы, охватившие его, были только следствием заклинания Энсеты, а не его сутью. Кто бы мог поверить — ведьма связалась с Мраком.

Потянуло могильным холодом, откуда-то повеяло удушливым запахом разлагающихся останков. Из образовавшегося в земле отверстия один за другим вылезали черти-зомби. Костлявые, со вздувшимися от напряжения мышцами под кожей цвета черной морской глины, с застывшими зверскими оскалами на мордах, увенчанных рогами. Черти трясли наточенными клинками, били себя по ляжкам хвостами от нетерпения, и их все прибывало… Матея бросило в холодный пот, а Энсета дико захохотала, наслаждаясь его ужасом и растерянностью.

Когда число чертей достигло пяти, двое из них бросились в атаку, двое начали обходить его с тыла, а последний заметался вокруг них, выискивая слабые стороны герцога.

Матей сбросил на землю роскошную горностаевую мантию, оставшись в легком шелковом одеянии темных тонов, от чего почти слился по цвету с темнокожими демонами. В руках его блеснул клинок, о, как тогда он пожалел, что его любимый меч остался у Рокберна. «Господи, помоги», — исступленно зашептал он, принимая оборонительную позицию.

Черти, зашедшие с тыла, атаковали первыми. Матей это предвидел, главным образом по тому, что их собратья, брызгавшие ему слюной в лицо, замешкались. Когда сзади послышался раздирающий уши боевой клич атаковавших чертей, он отскочил вправо и резко нагнулся, одновременно быстрым выпадом ранив в бедро правого черта перед собой. Тот взвизгнул, но не упал, и скоро присоединился к нападавшим. Трое чертей ударили одновременно, и единственное, что он успел сделать — это отпрыгнуть назад и влево, так что пришлось отбивать «липким стилем» выпад только черта, стоявшего к нему ближе всех — лезвия остальных его просто не достали. Черти не опечалились неудачей и тут же кучей напали вновь, и герцогу пришлось опять отскочить назад и в сторону, на этот раз отразив выпады двоих.

Скоро уже весь пятачок земли перед энсетиной хижиной был утоптан копытами адских тварей. Двое чертей уже допрыгалось — один, смертельно раненный, исчез под землей, а другой все еще визжал, как недорезанная свинья, скатившись вниз по склону в кусты. Но оставшиеся в живых, если это понятие к ним применимо, темпа сбавлять не собирались. Матею все труднее удавалось уходить от противников невредимым, кисти и локти его покрывались мелкими, но ощутимыми порезами и уколами, и он задыхался. С трудом уже он орудовал исколотой правой рукой. Собрав остаток сил, Матей бросился в фисташковые кусты, где отнял у раненного черта его оружие и таким образом почувствовал себя относительно защищенным и с левого бока. Трио нападавших подоспело вовремя, и Матей не успел прикончить их собрата.

В кустах драться оказалось сложнее, и черти получили преимущество за счет своего количества. Матей ломанулся сквозь фисташки вниз, на берег, и обернувшись на секунду, заметил, что Энсета, улыбаясь, внимательно следит за ходом событий. А ведь сейчас она легко могла уничтожить его любым заклинанием, так как у него попросту не было времени, чтобы его отразить — черти не отставали ни на шаг.

Черти по-прежнему наступали. И пусть их обнаженные торсы были покрыты кровоточащими порезами, а один из них прихрамывал — они сумели загнать герцога в воду, а сами при этом оставались на берегу, оставляя в полосах бурого песка между камнями следы козлиных копыт.

Матей зашел в море по колено, чтобы черти не могли достать его с берега, и те сердито трясли уродливыми рогатыми головами от злости и бессилия.

Решившись, они попрыгали в воду и тут же напали, возбужденно взмахивая хвостами из стороны в сторону. И опять они получили преимущество. В воде двигаться было сложнее, Матей не рассчитал расстояние и получил сразу две раны — под ребра и в правое плечо. Плечо болезненно запульсировало, судя по всему, оно было превращено в фарш, потому что руку он поднять, как ни старался, не смог. В самый последний момент ему удалось отразить атаку забежавшего слева хвостатого. Если так пойдет и дальше, они заберут его изрубленные останки с собой в ад в качестве трофея, а Энсета посадит какие-нибудь цветочки на том самом месте, где они утащат его под землю.