Евгений Щепетнов - Монах. Боль победы

Драконицы переглянулись, и Гараскарания заботливо спросила:

— Девочка, твой самец что-то приустал. Ему и правда нужно отдохнуть.

Драконицы с интересом смотрели, как голова Андрея клюёт вниз, потом Шанти встала, подошла к Андрею и закинув его руку себе на шею, взяла его под колени и под спину, легко подняла, взяв на руки, и отнесла к кушетке возле книжных полок. Положила, сняла с кресла рядом забытый кем-то плед, и накрыла его до подбородка. Встала рядом, легонько погладила по голове, и повернувшись, пошла назад, к матери, с любопытством наблюдавшей за манипуляциями дочери. Села на высокий стул, и сказала:

— Спасибо, мам.

— За что? Глупости какие. Если не я тебя поддержу, то кто? Если только он… Скажи, ты и вправду хочешь остаться человеком? Ты знаешь, что чем дольше ты задерживаешься в том теле, которое ты приняла, тем больше свойств этого тела ты приобретаешь? Ещё немного, и ты никогда не сможешь рожать драконов! Ты понимаешь это? И ты готова отказаться от своего драконьего рода, тела, драконьих детей ради него? Что в нём такого, что ты бросаешь всё? Остаёшься человеком? Тебя что, привлекает власть? Теперь он свободен, ты хочешь занять место его жены? Править людьми?

— Мама, как ты можешь так говорить? Разве я когда-нибудь была такой эгоистичной злобной тварью? Ну не надо смеяться… не надо… ну да, была! Так я была больная, несчастная уродка, сидящая в пещере! Я изменилась. Я сама не знала, что так его люблю, пока не погибли Антана и Олра. Я тогда с ужасом поняла, что могу его потерять! Вот так, как их! И поняла, как его люблю. И что без него жить не могу. А что мне власть?! Тьфу на неё!

Шанти помолчала, молчала и её мать. Потом Шанти добавила:

— Я хочу жить с ним рядом долгие годы. Делить с ним радости и горести. Вырастить его детей. И может… если он захочет… когда-нибудь. ну может через очень, очень много лет — родить ему девочку. Такую, как я. Но это так, когда-нибудь! Просто хочется…

— Мда… слыхала я о таких делах, но не верила, что такое может быть — Гараскарания с недоверием помотала головой — были на моей памяти такие истории. Доходили слухи о связи некоторых драконов с людьми. Но чтобы так, такая любовь… да ладно. Так — значит так. Живи и радуйся. Я всегда за тебя! — Гараскарания усмехнулась и с любовью в глазах посмотрела на непутёвую дочь, которой втайне очень гордилась. А почему не гордиться? Умница, красавица!

Мысли плавали где-то высоко-высоко в хрустальной вышине. И сам Андрей — летел, облитый солнечным светом, лёгкий, воздушный, словно пёрышко!

— Привет! Полетаешь с нами? — голос Антаны был весёлым, радостным. Она ласково коснулась щеки Андрея, и вдруг, взмахнув руками, стала удаляться, прекрасная, с развевающимися по ветру волосами.

— Догоняй! — услышал он смеющийся голос и увидел Олру, молодую, красивую. Сквозь её волосы просвечивало солнце и казалось, что голову девушки окружил нимб, как у святых.

— Ты так молода! Так прекрасна! — прошептал Андрей, проводя пальцами по её обнажённому бедру, ощущая гладкую, шелковистую кожу.

— А разве я была старой?! Обижаешь, любимый… догоняй! — она шутливо хлопнула Андрея по спине, и помчалась вперёд, к своей подруге, превратившейся в точку на синем небосводе.

— Как же я догоню? — подумал Андрей и тут его тело вдруг рванулось вперёд, да так, что кожу ощутимо стал пощипывать прохладный ветер высоты. Девушки сразу же приблизились настолько, что стало видно, как они строят Андрею рожицы и машут руками. Он ещё прибавил скорости и через мгновение схватил их в охапку, крепко прижав к своей груди.

— Как хорошо! — прошептал он с восторгом и радостью… как хорошо, что вы живы! Мне так вас не хватало, так не хватало! Ну почему вы хотели меня оставить? Ну как я жил бы один?

Картинка вдруг сменилась — Олра и Антана сидели напротив него — на травке, возле ручейка, который звенел прозрачными струями, унося горести и печали далеко-далеко, в море, к акулам, которые сожрут беды и неприятности, как ненужный мусор.

— Мы не живы — с печальной и светлой улыбкой сказала Антана — прости, милый, мы умерли. Мы спасали детей. И наших друзей. Ты прости нас, что мы оставили тебя… мы не могли по другому.

— Прости — тихо вторила Олра — мы любили тебя…

— Но ты ведь не один — с упрёком сказала Антана — с тобой остались друзья, ты забыл? А Шанти? Она ведь тебя любит! Она всегда тебя любила, я знала это. Но молчала.

— И я знала — улыбнулась Олра — только не знала, что она драконица. Я даже иногда подозревала, что вы с ней любовники, но потом поняла — нет. Шанти так глубоко скрывала свои чувства, что ты и не знал. Впрочем — вы, мужчины, такие бесчувственные болваны…

— Но как я могу её любить? Она же драконица! Как она может мне заменить вас? Я не могу жить без вас! Зачем, ну зачем вы меня оставили?! — Андрея затопила волна такого неизбывного, чёрного горя, что он зарыдал, завыл, будто пытаясь в этом вое выплеснуть черноту, нахлынувшую на него.

— Все когда-то уходят — грустно сказала Антана — а что касается Шанти, разве тебе не всё равно, что на самом деле она собой представляет? Она женщина, и кем бы она изнаально не родилась — она женщина, и любит тебя. Любит так, что готова ради тебя идти против всего мира! Разве тебе этого мало? Или тебя беспокоит её физическое строение? Заверяю тебя — ТАМ у неё всё так же, как у всех женщин. Я всегда смеялась на тем, что она так интересовалась подробностями строения нашего тела. Я тебе больше скажу — она тайно ходила к врачам, препарирующим людей. Догадываешься, зачем?

— Я не знал — ошеломлённо сказал Андрей.

— Ты много чего не знал. Она готовила себя для тебя, а ты… сестрёнка, сестрёнка…

— Всё равно — я не могу. Я до сих пор не верю, что вас нет. Мне кажется — сейчас войду в комнату, а там вы — весёлые, смеющиеся, с детьми на руках! Как я могу полюбить другую женщину? Как?!

— Как обычно любят — усмехнулась Олра — всяко, и лёжа, и стоя… — она мелодично рассмеялась, и лукаво подмигнула, сексуально изогнув стройный стан, и её смех подхватила Антана, легонько хлопнув по плечу со словами «Охальница!» — ты уже её любишь, только боишься себе в этом признаться. И тебе кажется, что любовь к Шанти преступна, что она предаёт память о нас. Что это неправильно. Так вот что мы тебе скажем: глупости это все твои мысли. Любовь не может предавать. Жизнь идёт дальше, и ты должен полюбить, иначе превратишься в сухого, бесчувственного монстра. Любовь окрыляет, любовь делает лучше, светлее, человечнее. Шанти, полюбив тебя, стала человеком. И дай Бог всем быть такими людьми, как она. Не потеряй её. Тебе Бог даровал счастье — любить и быть любимым. Благодари его за это. Мы отпускаем тебя. Люби, и будь счастлив.