Андрей Шулятьев - Грации солнца. Приманка для зверя

-- Давно таскаю на всякий случай, -- пояснила древняя, -- и вот он -- всякий случай.

Дева взглянула на старейшую, восторженно блеснув глазами, и начала спуск по лестнице. Анэ предпочла спрыгнуть, чем сразу приковала внимание случайных прохожих. Априки направились к купцам.

На краю площади оказалось несколько лавок. Одежду продавали в двух. Та, что дальше, была свободна. У той, что ближе, стоял с виду не примечательный ромей. Мужчина оживлённо беседовал с купцом, не забывая о жестикуляции. Априки неспешно подошли к ближней лавке; увлечённые собеседники не заметили их приближения.

-- Я дам тебе двадцать пять камней, -- говорил купец, -- но ты вернёшь мне тридцать через год.

-- Это грабёж, Гае! -- не соглашался мужчина. -- Двадцать семь и ни камнем больше!

-- Как хочешь, Вете, только никто в Непос-викусе не даст тебе столько камней, -- продолжал купец. -- Уходи! Не загораживай товар!

-- Постой... -- Ветус склонил голову. -- Я согласен.

Лицо купца расплылось в улыбке. Гаюс хотел сказать что-то, но Анэ упредила его:

-- Не торопись, Вете! -- громкая фраза заставила мужчин вздрогнуть. Они повернули головы, недоуменно взглянув на априк.

-- Ты не выглядишь оборванцем, Вете. Для чего тебе столько камней? -- полюбопытствовала Анэ.

-- Чтобы выкупить у наместника Энию, -- ответил Ветус и потупил взгляд.

-- Зачем занимать такую сумму, если можно собрать её? -- продолжила старейшая.

-- Послезавтра Фабиус повезёт её на рынок в Мирнию! -- взорвался Ветус. -- Мне нужны деньги сейчас!

-- Энию, похоже, охмурила глупца, -- рассмеялся Гаюс. -- Ударим по рукам, Вете?

-- Я дам тебе двадцать пять камней, Вете, -- предложила древняя, -- вернёшь мне столько же, когда я снова загляну сюда.

-- Правда? -- обрадовался ромей.

-- Правда, -- Пресветлая отвязала мешочек, предусмотрительно повешенный на поясе, и отсчитала двадцать пять рубинов. Каждый камень представлял собой помещающийся на большом пальце плоский восьмигранник, на одной стороне которого красовалась аккуратно выгравированная буква "С", на другой -- "R".

-- Как вас зовут? Я... должен поклясться? -- спросил Ветус.

-- Анэ. Но лучше запомни рисунок на моей повязке, -- ответила старейшая.

-- Я клянусь Юпитером и Юноной, что верну вам камни, богиня, -- проговорил Ветус и поклонился, -- а сейчас простите: я должен бежать.

Ромей поклонился ещё раз и побежал искать наместника. Пресветлая ухмыльнулась и посмотрела на товар.

-- Мне нужна мужская одежда, Гае, -- сказала старейшая, обращаясь к купцу, -- туника, хорошая кожные сандалии, пояс с бронзовыми застёжками... показывай всё, что есть. Я выберу.

-- Как скажете, светлая госпожа, -- улыбнулся Гаюс и начал раскладывать товар.

Когда Анэ купила всё, что по её мнению было нужно Маниусу, и нагрузила покупками Йоко, купец набрался наглости и спросил:

-- А почему вы помогли Ветусу, светлая госпожа?

-- Помогла? -- переспросила Анэ. -- Я ему не помогала.

-- Вы же дали глупцу двадцать пять консульских рубинов, -- напомнил Гаюс.

-- Он вернёт столько же, Гае.

-- Невыгодная сделка, -- заключил купец.

-- Грабить, конечно, выгоднее, -- подтвердила Анэ.

-- Грабить? О чём вы, госпожа? Мы, купцы, путешествуем между городами и селениями, рискуя жизнью на дорогах, чтобы привести людям товар. Мыйо, как и бандиты, знаете ли, безжалостны. И разве зазорно просить небольшое вознаграждение за свои труды?

-- Аха... -- протянула древняя. -- Тогда понятно. Охотиться на мыйо намного опаснее, чем слоняться с товаром. Наверное, нам стоит наложить на республику дань за нашу помощь, правда, Йоко? -- спорила Анэ, кивнув в сторону спутницы. Напарница весело улыбнулась. Априки отвернулись от лавки и увидели толпу, следившую за ними в удалении. Йоко заметила хмурые взгляды, смотревшие больше на Гаюса, чем на них. Спутницы обошли толпу и направились в сторону виллы.

-- Кто позволял тебе распускать твой поганый язык, Гае? -- донеслось до априк, не успели они пройти и десяток шагов. -- Что, если они...

-- Люди, -- произнесла старейшая по-априкски.

-- Странные, -- добавила Йоко.

-- Странные? Нет. Просто люди не упускают возможности ограбить или убить друг-друга, дитя. Потому старейшие и не рекомендуют молодым априкам контактировать с ними, -- пояснила Пресветлая.

-- Но ведь не все такие.

-- Большинство именно такие. Удел людей -- умереть детьми.

-- Маниус не такой.

-- Маниус лишён свободы, дитя. Когда к нему вернётся свобода, мы узнаем, каков он на самом деле.

" Хотя едва ли она к нему вернётся ", -- мысленно закончила древняя.

-- Может он и вспыльчив, но не станет вот так грабить, -- сказала Йоко.

-- Видишь, дитя? И ты заметила тёмное в нём.

-- Что с того? И на Атоне есть пятна.

-- Но они не мешают Атону светить, дитя.

Темноокая смолкла и задумалась.

Маниус проснулся, чувствуя лёгкость, пронизывающую всё естество. Тело оказалось чистым, расслабленным. Одеяло и подстилка -- мягкими и приятными. Примус раскрыл глаза, позволив рассеянному свету заполнить взор. Изгнанника окружала маленькая убранная слабо освещённая сквозь матерчатую занавеску комната. Кроме лежанки в ней поместился лишь широкий шкаф, хранящий глиняную посуду. Занавеска шевельнулась. Маниус скосил глаза и на мгновение захватил светлые волосы, тут же исчезнувшие за складками ткани.

-- Йоко? Анэ? -- спросил ромей у занавески, но ответа не последовало. Вскоре, ступая бесшумно, словно забитая мышка, в комнату вошла светловолосая голубоглазая худенькая рабыня, которую толкал сгорбившийся пожилой раб. " Варвары ", -- подумал отверженный, не спуская с них глаз. Рабыня молча положила около гостя поднос, на котором лежала курица, запечённая с овощами, ломоть пшеничного хлеба и глиняный стакан с водой.

-- Поешьте, господин, -- сказал сутулый. Рабы не сводили глаз со лба юноши, но Маниус не обратил на это внимания, сражённый ударившим в нос запахом. Правая рука изгнанника схватила левую, уже готовую потянуться к курице. Впервые в жизни при взгляде на еду захотелось плакать. " Нет! Йоко меня не простит! Йоко? " -- пронеслось в голове у юноши.

-- Где Йоко, старик!? -- крикнул изгнанник уже уходившему рабу.

-- Априка?

-- Да, априка. Где она?

-- На улице, господин, -- сказал сутулый.

-- Хорошо, -- Маниус облегчённо выдохнул. -- Скажи ей, что я проснулся.

Раб не мешкая скрылся за дверью. Взгляд Примуса снова сосредоточился на еде. Рука потянулась к подносу, но взяла только стакан. Изгнанник сжал его и услышал треск. Хват сразу стал нежным. Ромей поднёс стакан ко рту и осушил его, затем повертел на свету, найдя трещину. " Халтура , -- решил отверженный. -- Нужно дать стимула тому, кто его сделал... Да чем я теперь лучше рабов? Погоди у меня, Клодо! ". Маниус сжал руку, и стакан рассыпался. Боль от впившихся кусочков вернула разум в реальность.