Иулсез Клифф - Одна сотая секунды

Но я не побежала, лишь опустилась на корточки, обхватила рукам голые коленки. Или вот так, остаться на месте, замереть, никуда не идти, ни о чем не думать, просто ждать, когда все кончится само собой. Пусть они сами все решают — большие, умные, обладающие способностями. Не хочу я больше ничего — ни Мертвых Городов, ни поездов, ни трактиров, ни загадок, ни ответов, ни погонь. Тишины только. Я не для этого, не для подвигов предназначена. Ни для шрамов, ни для синяков, ни для свершения невозможного. Мое дело — блистать среди обеспеченных ублюдков и вызывать зависть шлюх. Мое дело — очаровывать, возбуждать, вызывать неутолимое желание, ради которого можно расстаться с чем угодно, хоть с драгоценностями, хоть с честью. А сейчас? Была светской львицей, роскошной женщиной, роковой красоткой, а превратилась в драную кошку, в беспризорницу, в ходячего мертвеца.

— Как же мне все надоело.

Произнесла и вздрогнула. А если эта глупая ящерица все слышит, все чувствует сквозь уйму измерений? Терзается там, слепо надеется на чудо, немо кричит «А как же наши полеты, Карма? А как же все?».

Представилось, что не мягкие кожаные петли, оплетшие бриллиант, а стальные оковы, ржавые цепи беспощадно впились в плоть.

Нет…

Не может так кричать, даже если слышит. Скорее выдаст холодно и рассудочно что-нибудь о долге, о необходимости.

Но…

Ведь не Раде дракон оставил дневник, велел мне передать.

Зачем?

Верил, что именно я спасу? Надеялся, что именно я догадаюсь, запримечу что-то?

Или просто пытался меня же и защитить, меня, а не себя?

В мире, где не человек топчется на пьедестале пищевой пирамиды, любой вид представляет опасность. Всех надо бояться — вампиров, драконов, оборотней, ведьмаков. Любой может высушить, выжать, растоптать, испепелить мелкое и слабое недоразумение под названием «человек». Но ведь не испугался Ридий Дазгин, готовый отдать жизнь ради того, чтобы мелкая кучка героев постаралась предотвратить непредотвратимое. Или признание смерти — это тоже страх?

Мало кто задумывается о том, что гораздо чаще проще и легче умереть, чем идти дальше, бороться с неизвестным, сражаться с самим собой.

Стучалась без устали в голове Юси, что-то твердила, пыталась заставить совершить какие-то действия. Но, оказывается, можно научиться не воспринимать, не слышать голос в собственной голове, обращать на него внимания не более, чем на городской шум за окном. Пусть хоть до хрипоты визжит. Хватит. Я имею право на отдых, на то, чтобы стать снова человеком, а не бродягой в лохмотьях.

Увы, нет. Теперь, точно нет, потому что…

— …ты, неведомая мне тварюга, покусилась на святое — на мою семью, на моих друзей и на мой мир.

Да, я произнесла эти слова, не как человек, но как хранитель, как дракон, пусть и не являясь таковым. А драконы ненавидят, когда у них пытаются что-то отобрать.

Я поднялась, скрипнув зубами. Механически, будто у себя дома, включила компьютер, провела пальцами по белой столешнице. Надо же, ни следа пыли, девственно чисто. Заботятся, значит, дряхлеющие супруги, верят искренне и честно в возращение любимого господина. Черный дракон окружил себя белым, белизной. Инь и ян, крайности, противоположности, классика. В драконе в крапления белого, в лаборатории — черного. Когда они вместе, то наступает гармония.

Я остановилась, нерешительно сняла с шеи бриллиант, положила на белую поверхность.

— Чувствуешь, Арвелл? Ты дома. Ты в своей обители. Надо сообщить королю, правда? Он отложит Переменное Собрание, Рада найдет твой прототип, и все будет хорошо. Разберутся, сильные и умные разберутся, те, кто знает, как правильно двигать гранитные плиты информации. Вот, сейчас прямо и напишу, найду адрес в твоей почте, слышишь, Арвелл?

Голос звучал жалко, фальшиво, нахлынувшая уверенность уже отступила, подобно отливу. Требовалось одобрение, слова, что я делает все правильно. Но ничего не было, только молчание, даже внутри головы.

Я провела пальцем по блестящим граням.

Знаешь, Арвелл, а ведь до сих пор меня преследует ощущение, что я что-то упускаю. И я, и Рада, и мальчишки. Что-то мы недопоняли, во всем этом лабиринте не заметили прямой дорожки только потому, что не поверили, что таковая может быть. Или я накручиваю себя, придумываю того, чего нет?

Запустилась операционная система, даже не потребовав пароля. Беспечно? Очень, когда имеешь в руках вещи, способные изменить мир. Или я не найду ни в твоем компьютере, ни в твоих дневниках, разноглазый, этих записей? Ведь я собранный материал, способный уничтожить нас с Андреем, запрятала так далеко, что ни одна живая душа найти не сможет. С другой стороны, кто-то не просто записи стащил, сам образец нагло упер.

Я с тоской оглянулась на выход, но все же переселила себя, все свои стонущие желания, села за стол, нацепила манипулятор на пальцы и уже более уверенно, чем когда-то ранее, запустила Скрибер, выбрала почтовую сеть и зашла на свой «ящик». Среди некоторого числа пришедших за последнее время писем, почти одним из самых последних было отправленное Радой. Я жадно впилась глазами в текст.

«Здравствуй, подруга! Если ты жива, то, подозреваю, что догадаешься сделать такую глупость, как выйти в почтовый ящик Арвелла. Увы, несмотря на все защиты, существует риск утечки информации, так что будь осторожна в словах, особенно выходя в Скрибер в общественных местах. Теперь же позволю немного тебя утешить: есть надежда, что все выжили. По крайне мере, я уже скоро встречусь с Далимом, также отписался Ридик. Ридика выбросило сильно севернее, сообщил, что его спас какой-то шаман, показавший путь к недействительному порталу. Сейчас он, хотя и далеко, в конкретной глуши, но в сеть выходить может. Правда, пожаловался на нестабильную работу Скрибера. Короче, денег я ему переслала, скоро к нам должен будет присоединиться. От ушастого нет никаких вестей, ничего сказать не могу. Но, подозреваю, что также оказался в не самом населенном месте. Я вылетела в пустыне, в северной части Катры, почти сутки к цивилизации добиралась. Примерно так. Теперь о делах. Времени на размышления у меня было достаточно, чтобы сопоставить некоторые факты. Наверное, ты и сама догадалась, что наш противник допустил ошибку, убив Вервольфа. Я, в общем-то, сообразила, кто за всем стоит, но пока не могу понять мотивов. Я написала королю Равиду, надеюсь, он хотя бы задумается и повременит со своим собранием. Тебе тоже пишу: кто-то из Старших — либо вампиров, либо драконов. Я знаю только троих. Кто именно из них — пока указать не могу, все они очень хитры и умны, а также, как выразился Кеан, „пахнут ужасом“. Конкретно же разгадку могут дать именно мотивы. Сообразим, в чем выгода, тогда поймем, кто это может быть. Так что, подруга, листай дневник и излагай свои мысли, вдруг снова не промажешь. О прототипе. В записях Арвелла можешь ничего не искать, они у меня. Не при себе, в тайнике. Если прототип действительно у одного из Старших, то, извини, но мы эту войну не выиграем, ни я, ни даже сам Арвелл не способны победить их в прямом противостоянии. Поэтому я, допишу тебе письмо, встречу Далима и рвану за данными, которые мне придется отправить Беренгу. Может, разберется, сможет со своими подчиненными что-то придумать. Короче, надежда на них только. А, еще. Мы проверили портал Реслуфа. Увы, ничего интересного. Тот, кто унес прототип, не стал пользоваться порталами. Пока все, Карма. По возможности, буду выходить в Скрибер, но ненадолго».