Наталья Корнева - Ювелир. Тень Серафима

Пришло время оправдывать громкое звание профессионала.

- И что же произошло? - усилием воли Себастьян заставил себя вернуться к предмету разговора.

- Они предали нас, - пожал плечами Искаженный. - Грегор и София, моя очаровательная двуличная племянница. Они были готовы сделать всё, что угодно, лишь бы уцелеть, даже в качестве ничтожных прислужников магов. Это чудо, что нам удалось раскрыть их прежде, чем они наломали много дров. Грегор был убит, а этой хитрой лицемерной бестии, увы, удалось сбежать. Но даже она не сможет долго прятаться. Рано или поздно наши агенты найдут её и казнят. Как ни жаль терять столь ценного адепта, но она не поможет нам в нашей борьбе.

Себастьян удовлетворенно кивнул. Итак, его опасения полностью подтвердились, хотя, конечно, он много бы дал, чтобы ошибаться. Но София в действительности не та, за кого себя выдавала. Под маской наивной беспомощной девочки скрывалась прожженная аферистка, которой при помощи своих способностей удалось обвести вокруг пальца многих. Как бы то ни было, задача ювелира сильно упрощалась. Прекращать расследование он не собирался. Отступать сейчас казалось еще более рискованным, тем более, после всего случившегося ювелир считал вопросом чести довести дело, зашедшее слишком далеко, до конца. Теперь ему были известны целых два человека, прямо связанных с преступником, которого он искал. И если искать новой встречи с Маршалом было чистой воды безумием, то вот навестить Софию совсем не помешает. Ему-то, в отличие от адептов "Нового мира", хорошо известно её нынешнее местонахождение... если, конечно, девица еще там... Себастьян внезапно заволновался. Нужно торопиться, чтобы не потерять единственную ниточку, которая может привести его прямо к цели.

- Благодарю вас, Альбер, вы очень помогли, - пробормотал Себастьян, погрузившись в свои мысли. - Это всё, что я хотел узнать. - Всегда пожалуйста, - сквозь зубы улыбнулся Искаженный вслед растворившемуся ювелиру. - С вами приятно иметь дело. Обращайтесь в любое время, любезный.

Глава 20

Здание Магистериума, один из архитектурных шедевров Ледума, нависало над городом подобно диковинной птице, мощно расправив гигантские, когтистые крылья колоннад.

В этот поздний час главный университет Ледума словно вымер. Аудитории, залы, библиотеки - повсюду было безлюдно и тихо. Студенты и преподаватели разошлись по жилым комнатам, ассистенты, обслуживающий и младший научный персонал, выполнив свои обязанности, также отправились спать.

Уверенно и совершенно бесшумно Карл двигался по хитросплетениям коридоров, наслаждаясь забытым ощущением упругости и силы работающих мышц. Память подсказывала ему дорогу. В принципе, каждый из коридоров так или иначе выводил к главной винтовой лестнице в центре здания, разница была лишь во времени и длине пути. Всего в Магистериуме имелось около ста разнообразных лестниц, но эта двойная двухзаходовая конструкция была настоящим произведением искусства: две изогнутых широкой спиралью лестницы с резным орнаментом поворачивались в одном направлении, но ни разу не пересекались. Таким образом, те, кто спускался вниз, и те, кто шел им навстречу, никогда не встречались друг с другом. По этой великолепной лестнице можно было подняться на самый верх, в святая святых, - приемный покой главы Магистериума, рядом с которым располагались его личные роскошные апартаменты.

Оборотень начал неторопливый подъем, ставя ногу на самую середину ступеней, дабы пройти кратчайшее расстояние от первой ступени до последней. Память не давала ему спешить. Память шевелилась в нем подобно потревоженной во время глубокого сна змее - прохладные шершавые кольца её тела раздражали душу, которая давно уже перестала быть человеческой. Отважившись когда-то на превращение, Карл и не предполагал, что оно столь сильно изменит его. Маг был убежден в силе и твердости своей воли. Он рассчитывал приобрести чужеродную силу, но остаться человеком.

Он ошибался.

Вторая сущность решительно вошла в его жизнь, пробравшись до мозга костей, и прочно укоренилась в сознании. В отличие от большинства людей, имеющих весьма поверхностные представления об оборотнях, Карл глубоко проник в суть их сложного амбивалентного мировосприятия. Оборотни не были зверями, которые перекидывались на время в людей, так же, как не были они и людьми, перекидывающимися в животных. Целью таких превращений не могли считаться притворство или маскировка. Эти создания обладали уникальной двойственной природой, существуя одновременно в двух совершенно естественных для себя ипостасях. Они жили словно бы в двух телах, каждое из которых было родным и любимым, как единственное тело для человека. Оборотни могли находиться в любом из своих тел сколь угодно долго, не испытывая жесткой необходимости перекидываться. Однако нелюдь, живущий длительное время только в одной ипостаси, впадал в психически угнетенное состояние и начинал ощущать себя неполноценным.

Потому-то, когда лорд Эдвард лишил его возможности быть волком, Карл почувствовал себя так, будто у него отрезали половину сердца. Пережить это было тяжело, но маг день за днем обещал себе, что выдержит - и окажется в конце концов на свободе. И он сдержал слово.

Наконец, подъем был окончен. Карл замер на последней ступени, сверху вниз глядя на ассиметричные изломы длинной винтовой лестницы, откровенно упиваясь открывавшимся дивным видом. Глаз отдыхал, внимая красоте, по которой истосковался за годы созерцания унылых стен темницы. Архитектурная конструкция казалась совсем невесомой, словно вихрь, застывший в полете. Было в этом что-то завораживающее - смотреть вниз, бесконечно, до головокружения, до погружения в гипнотический транс. Под таким углом зрения белоснежная лестница с ажурными алыми перилами напоминала изысканную розу, раскрывшуюся навстречу солнечным лучам. Не только интересно, но и очень практично: винтовые лестницы позволяли значительно экономить пространство и сооружать высокие узкие башни, которыми славился Магистериум.

Где-то глубоко в груди заныли давно не поющие струны. Оборотня охватило необычное чувство, подобное тому, когда тревожит старая рана. В огромном помещении Магистериума, со всеми его просторными коридорами и высокими потолками, будто стало нечем дышать. Острое, щемящее желание вернуться в прошлое, вернуть какие-то его простые радости заставило навернуться слёзы на сухих от бессонницы глазах. Вернуть безвозвратно ушедших людей, потерянное ощущение внутренней целостности, возвратить саму атмосферу тех лет... если бы только это было возможно.

Волк сгорбился и отступил от перил, избегая опасной и в то же время манящей высоты. Покачнувшись, прижался к прохладной стене, давая волю тоскливым переживаниям. Не думал он, что возвращение окажется столь болезненным, почти невыносимым. Так долго запрещал он себе надежды и право на память, избегая безумия, и вот теперь... Безудержно, мучительно хлынули воспоминания, сметая на своем пути серые стены запретов и ужас безвременья, горечь безликих лет заключения.