Анна Мистунина - Проклятый

— Все дело прошлое, — сказал он. — Карисы давно уж нет, а теперь и мальчишка помер. А в замке кое-кто меня помнит, вот и узнаю, что могу, для Дингхора. Ты как хочешь, парень, а я спать.

Он тяжело поднялся, задул свечу. Пошел к двери, стуча деревяшкой. Кар — следом. История старого булочника, пережившего врага, любовницу и сына, на время заслонила собственные беды. «Если б я чаще помнил, что не только мне знакомы несчастья… Меньше думал о себе. Было бы легче?» Кар не стал искать ответ — потянуло в сон.

Утром выехали, едва рассвело. Улицы уже заполнились народом. Был ярмарочный день, и пестрая толпа со всех сторон стекалась к площади. Пробиться в обратную сторону оказалось нелегким дело. Все время приходилось съезжать с дороги, пропуская длинные вереницы телег, груженых ослов и зевающих погонщиков, ведущих на торг овец или свиней. Вскоре Кару казалось, что попасть к воротам удастся только вечером, когда людской поток направится обратно. Калхар хмурился и кусал губы. Видно было, как съедает его нетерпение.

Они переждали очередную цепочку телег на перекрестке с улицей, ведущей к реке, и уже тронули коней, когда раздался громкий звук рогов. Всадники в легких кольчугах со значками замковой стражи проехали вдоль улицы, тесня толпу.

— Дорогу! — кричали они.

Прохожие разбегались в стороны с такой поспешностью, что ясно было — задержавшихся поторопят кнутом или попросту затопчут. Не дожидаясь встречи со стражей, Кар и Калхар устремились к стене ближайшего дома. Их сразу прижали — люди буквально бросались под копыта.

— Герцогиня едет, — слышалось отовсюду. — Герцогиня…

Вдали показалась, блистая многоцветьем нарядов, большая кавалькада. Кар надвинул глубже капюшон. Всадники приближались, уже слышны были смех и веселые голоса.

Вот они совсем близко. Звонко цокают копыта, ветер доносит аромат духов.

Чей-то невнятный голос, взрыв смеха. Веселый мужской бас:

— Поверьте, герцогиня, по вашему слову любой из нас выйдет с ним один на один.

— Не боишься, Ринан? По моему слову найдешь его и убьешь?

— А вы наградите победителя поцелуем, герцогиня? — дерзко спросил неведомый Ринан.

В ответ снова раздался дружный смех.

— Не верьте ему, госпожа, — воскликнул кто-то. — Вот я…

Любопытство взяло верх — Кар поднял голову. И застыл, окаменевший. Кровь бросилась ему в лицо, в груди похолодело, потом вспыхнуло темным, густым огнем. Рукоять меча как будто сама скользнула в ладонь и приклеилась намертво.

В центре кавалькады, на тонконогом, снежно-белом жеребце, окруженная свитой поклонников, в белом с золотом платье, ниспадавшем роскошными складками почти до земли, такой же накидке на плечах, с золотым венцом на светлых волосах, смеялась и жмурилась, как довольная кошка…

Лаита.

Племянница баронессы Тассии, некогда бывшая любовницей императора Атуана, ныне же — герцогиня Тосская, гордо вскинула голову.

— Господа, вы все свидетели! Если Ринан доставит в замок убитого грифона, я подарю ему поцелуй.

— За такой подвиг одного поцелуя мало, госпожа, — раздался новый голос.

Ответ герцогини потонул в удалявшемся хохоте и стуке копыт. Кавалькада проследовала в сторону замка. Вокруг зашевелились, обсуждая проехавших на все лады, возобновляли путь. Послышались крики — у кого-то в давке срезали кошель, заплакал чей-то ребенок.

— Карий! Что с тобой, Карий?

Кар вздрогнул. Всадники давно скрылись, толпа рассеялась, и только он, застывший словно изваяние, все смотрел вслед.

— Что с тобой? — сердито повторил Калхар.

— Я остаюсь, — ответил Кар.

Ему не пришлось колебаться, выбирая, да и какой здесь выбор? Все было ясно без слов.

— Ты что, с ума сошел? Чанрет ждет! Там, может быть, сражение! Да что с тобой, в самом деле?

Кар резко отмахнулся. Не хотелось тратить время на споры.

— Послушай меня, Калхар. Тебе нельзя задерживаться, так что езжай. Я нагоню завтра утром, быть может — к вечеру. Если не приеду, значит, мертв. Скажи тогда… Нет, не надо. Прошу тебя, брат, не спорь.

Калхар втянул воздух, проглотил какие-то резкие слова. Спросил так же спокойно:

— Что случилось? Только что ты и не думал оставаться. Увидел знакомого?

— Можно и так сказать.

— Герцогиню? Я видел, как ты на нее уставился. Брось, Карий. Эта красотка о тебе и не помнит.

Нет, конечно же. Не помнит.

— Она убила моего приемного отца.

— Императора? Женщина?

Кар с силой протер глаза. Он чувствовал себя почти пьяным. Виски горели, в ушах стучала кровь.

— Я не знаю, кто нанес удар, — объяснил он, — императора зарезали во сне. Лаита была там, в его постели. Она сказала всем, что это сделал я. А до этого она пыталась его отравить.

Калхар покачал головой.

— Империя, — сказал он с отвращением. — И что ты хочешь сделать?

— А ты как думаешь? — воскликнул Кар.

— Убить ее?

— Конечно!

— Женщину?!

— Это не женщина, брат. Это гадюка. Ты стал бы колебаться, убивая змею?

Калхар осторожно положил руку ему на плечо.

— Карий, послушай меня. Ты сам вчера говорил: ты аггар. Брось, поехали домой. Пусть они сами подохнут в своем разврате! У нас впереди война, что тебе одна лишняя жизнь?

— Я не могу. Не могу! Калхар, если б это был твой отец?

— Он император! Не понимаю тебя, Карий. Скольких убили по его приказу? А ты хочешь рисковать жизнью, чтобы отомстить развратной девке за развратного императора. Да что тебе до них?!

— Ты не поймешь, — с болью сказал Кар. — Для меня он был другим. Он… он мой отец, единственный, другого нет. Я любил его, понимаешь? Я должен отомстить. И отомщу.

— Ты даже в замок не попадешь!

— Я найду способ. Не знаю, как, но найду. Езжай, Калхар, Чанрет ждет…

— А что я скажу Чанрету, — перебил Калхар, — если ты не вернешься? Подумал?

— Чанрет поймет.

— А Дингхор?

Дингхор… Аррэтан. Кар тряхнул головой.

— Я вернусь, Калхар, обязательно вернусь. Поверь мне, пожалуйста.

Калхар помолчал.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Вернемся к Гариону. Я поговорю с ним, он поможет тебе проникнуть в замок.

— Нет. Ты не понимаешь. Одно дело быть соглядатаем для Дингхора, в память о старом долге. Другое — убийство герцогини. Гарион сам меня стражникам сдаст, чтобы на стене вздернули. Все, до встречи, Калхар. Езжай.

Не дожидаясь новых возражений, Кар развернул коня. И услышал:

— Карий! Подожди!

Он оглянулся.

— Я буду ждать тебя у реки, где ночевали, — поспешно сказал Калхар. — Завтра до вечера. Будь осторожен, брат.

Кивнув, Кар поехал вслед кавалькаде. Улица пошла под уклон. Причудливо извиваясь, становясь постепенно шире, она спускалась к реке. Прохожих стало меньше. Кар пустил коня в рысь. Дома здесь стояли большей частью каменные, пустые пространства между ними занимали зеленеющие деревья — в основной части города их почти не было. Городские запахи разбавила древесная свежесть и ароматы цветов. Дух благосостояния словно витал в воздухе, по мере приближения к замку становясь густым, как хорошее вино. Сбросив капюшон, Кар с удовольствием подставил лицо ветру. От мысли, что день отмщения, не раз виденный в мечтах, наступил, в тело и душу вливалась новая, незнакомая сила. Сейчас Кар мог бы ехать без отдыха много дней, сразиться со всей замковой стражей и даже будучи убитым продолжить путь. Нежная тень Аррэтан мелькнула в памяти и скрылась, заслоненная ярким образом Лаиты. Ненависть придала ему особую четкость. Влечение, гнавшее Кара вперед, было сильнее любви.