Анна Мистунина - Искупление

«Играющие в небе над столицей грифоны — это ли не знак надежды?»

«Надежды для кого?» — спросила она с печалью.

«Для наших народов… надеюсь. Ты, как и я, принадлежишь им обоим, Сильная. Признай это наконец».

«Я здесь, не так ли?»

Он не ответил. Вернулся к прежнему разговору:

«В случае нужды смело обращайся к Атуану. Он, хоть и жрец, разумней, чем выглядит. Ему я доверяю по-настоящему».

«Верю. Если бы не он, меня бы доставили тебе мертвой».

«И Эриан прислушивается к нему, а это немаловажно».

Начался дождь, мелкий, как водяная пыль. Кати запрокинула к нему лицо. Влажная морось приятно холодила кожу — и сердце, и мысли.

«Ну, а… Что ты скажешь мне об императоре?»

«Он император. Пусть его мягкость тебя не обманывает, Эриан умеет быть опаснее любого из нас. Не советую его недооценивать».

Нет, подумала Кати, жмурясь от брызг набиравшего силу дождя, когда грифоны вновь пустились наперегонки, — недооценить императора она не сможет. Не стоит и пытаться.

Возвращаясь через люк на крыше дворца, узкой лестницей к незаметной двери, Кати была почти спокойна — впервые с тех пор, как ступила с грифоньей спины навстречу жрецам. Карий тщательно запер дверь.

— Мне показалось, или Мора немного приободрилась? — спросил он.

— Надеюсь, очень надеюсь. Я боялась за ее рассудок.

— Ты ее понимаешь?

— Не так, как своего грифона, — ответила Кати. — Но мы связаны, пусть и по-другому. Я поклялась ей, что Амон умрет. До тех пор Мора будет со мной. Ты ведь знаешь, она сначала предназначалась мне.

Тени погибших птенцов холодком промелькнули между ними, но Карий движением руки отодвинул прошлое.

— Я распорядился, чтобы тебя разместили в моей башне — так будет удобнее в случае нужды. Я тебя провожу, но сначала зайдем ко мне.

— Твоей башне? Вся эта башня — твоя?

Он ухмыльнулся:

— Так это называется, башня наследника. На деле, разумеется, там живет еще куча народу, и множество пустых комнат. Тебе будет удобно, насколько это возможно.

— Ты очень изменился.

— Пришлось.

Масляные лампы озаряли коридор скачущим желтым светом. В углах караулили статуи дикарей в боевом железе, под ногами лежали плиты древнего камня. Ни один человек не попался навстречу двум магам, идущим по дворцу императора — дворцу Сильнейших.

— Моя мать ребенком играла в этих коридорах… — проговорила Кати, озираясь, словно в поисках давно истлевшего.

— Мой отец, надо полагать, тоже, — отозвался Карий.

— Да, конечно. Твой прадед был Сильнейшим. Дед — Сильным.

Ответом ей была кривая усмешка. В своих комнатах Карий сказал:

— Подожди, — ушел вглубь и вернулся с блестящим от свечей ворохом драконьей кожи. — Они пошиты на меня, но, думаю, тебе подойдут.

Кати отшатнулась — костюмы показались ей мокрыми от крови.

— Перестань, — сказал Карий. — Кати, я не взял там ничего, кроме своих собственных вещей. Да еще книги и немного трав. Правда такова, что мы захватили Долину. Здесь ничего не поделаешь.

— Как ты смог? — спросила она тихо. Вопрос жил на губах с самой встречи, но только теперь прозвучал вслух.

Его лицо стало каменным.

— Тяжелее, чем ты думаешь. Бери.

Кати молча приняла драгоценные костюмы.

— Если позволишь совет, не носи их все время. Ты и без того привлекаешь внимание, ни к чему усиливать его боевой раскраской. Сам я надеваю их только для полетов, но так поступает даже император.

— Я пришла сражаться, а не прикидываться дикаркой.

— И все же, как ты верно заметила, ты здесь. Что же до сражений — вот.

Тонкая серебряная шкатулка оттянула руку гранитной тяжестью. Кати открыла ее, вдохнула горький запах трав, запах Долины. Подняла глаза — и увидела на его лице ту же боль.

— Они могут тебе понадобиться, — сказал он.

— Да. Спасибо.

— На рассвете я улетаю. Тебе будет трудно здесь одной.

— Знаю. Я справлюсь. А ты? Вы, кажется, не дружны с теми дикарями.

Он улыбнулся:

— Вождь объединенных племен — мой друг. Об этом не беспокойся. И, Кати…

— Да?

— Я рад, что ты здесь.

Утром Кати долго лежала, разглядывая потолок и силясь понять, что же она вчера наделала. Светлый камень над головой, милый сердцу мага камень, без мельтешения ковров и фресок, он остался неизменным со времен старой Империи. Остальное исковеркано яркой, суетливой жизнью дикарей. И Кати — одна среди своих врагов, с единственной целью отдать им, без всяких метафор, все до последней капли крови. Какая безумная часть ее сможет этого захотеть?

Сегодня — никакая. Сильная Кати скривила губы в тонкой, почти змеиной улыбке. Еще не сейчас. Может быть, завтра.

Огромную кровать — вздумай Кати взять пару любовников-дикарей, осталось бы место еще и третьему — отделял занавес с вышитыми алым кленовыми листьями. Кати отдернула тяжелую ткань, и дверь сразу приоткрылась. Светловолосая голова заглянула в спальню, исчезла, потом двери открылись полностью, пропуская двух молоденьких девушек и Тагрию.

— Карий сказал, тебе понадобится помощь, чтобы понять, что здесь и как, — сообщила она вместо приветствия. — Я тебе помогу.

Странная заботливость для мужчины, восемь лет последовательно истреблявшего магов, среди которых была и Кати. Впрочем, подумала она через мгновение, — Тагрия нужна хотя бы затем, чтобы юные прислужницы не умерли от страха перед колдуньей.

— Мне казалось, ты тоже здесь впервые.

Тагрия фыркнула:

— Здесь все то же самое, только больше. В замке же я привыкла.

— Разумно. Что я должна делать сейчас?

— Встать, конечно. Тебе подадут умыться, потом оденут и уложат волосы… ой.

— Верно, — улыбнулась Кати. — Уверяю тебя, я отлично справлюсь сама.

Тагрия моргнула и, подумав немного, отправила девушек за дверь. Те послушались, обдав Кати на прощание путанной смесью страха, любопытства и сожаления. Неловко умываясь над тазом, она сказала:

— Вчера ты показалась мне напуганной.

— Ох, это из-за императора, — Тагрия подала ей полотенце, — он…

— Он? — подбодрила Кати.

— Ну, он император!

Великолепно. Другого ответа она, вероятно, не получит.

— Да, это, конечно же, все объясняет.

Тагрия виновато улыбнулась, но возражать не стала.

Кати испытала облегчение, узнав, что императора во дворце нет. Переданные им извинения звучали изящно и в меру дружелюбно: из них следовало, что император отсутствует по делам армии, кои задержат его до вечера, и выражает надежду, что Сильная Кати ни в чем не испытает неудобств. Верховный жрец тоже не показывался, чему Кати нисколько не огорчалась. Весь день она провела в обществе Тагрии, окруженная неослабным интересом обитателей дворца. Истинная роль большинства из них оставалось загадкой. Тагрия отозвалась о них так: