карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре

Куда?

К морю? Или за край его, тот, где раскинулись пески Великой пустыни?

Или дальше, в предгорья? В благословенную страну Кхемет?

Я видела отражение собственных мыслей в глазах Янгара. И еще башню, очистившуюся от копоти. Черные кольца Великого Полоза. Дом, который сгорел много лет тому. Видела незнакомых людей... и собственного отца, за спиной которого скрываются тени.

- Прости, маленькая медведица, - Янгар прижался лбом к моему лбу. И ладонь его лежала на затылке. - Я не могу отступить сейчас. Или твой отец. Или я. Вдвоем нам не жить. Не плачь.

- Не буду.

- И пообещай, что дождешься.

- Я уже обещала.

- Еще раз пообещай. А лучше два, - теперь он говорил мягко, и отпускать меня не собирался. А я прижималась к его груди, вдыхала его запах и снова отогревалась его теплом.

- Обещаю.

- И что не будешь уходить отсюда, пообещай.

- Не буду.

- А если кто-то появится, обернешься медведем.

- Ладно.

Я готова обещать что угодно, лишь бы он остался еще ненадолго.

- Маленькая медведица... - его губы ласкают шею. - Моя медведица... Аану...

Черный Янгар ушел на рассвете. Я не стала спрашивать, забрал ли он с собой Печать.

Вилхо был недоволен.

Его недовольство прорывалась в трясущихся подбородках, в голосе, который сделался визгливым, в причитаниях и стонах, выводивших Пиркко из равновесия. Порой, когда ее супруг все же засыпал, она садилась рядом - ему нравилось, что Пиркко заботится о спокойствии его сна - и брала в руку подушку. На лице ее появлялась мечтательная улыбка, взгляд делался туманным, а мысли рассеянными. Она представляла, как берет подушку и кладет ее на круглое, расплывшееся от жира лицо Вилхо. И давит...

Порой Пиркко, отослав рабов прочь, подносила подушку к этому лицу. Лишенное краски, оно было отвратительно: желтоватая, какая-то осклизлая кожа с крупными порами, узкие губы, нос, почти исчезнувший меж пухлых щек, и подушки век, меж которыми скрывались мутные глаза.

Примерившись, Пиркко почти опускала подушку.

Почти касалась широкого носа с вывернутыми ноздрями.

Почти прижимала атлас к губам.

И отступала.

Еще не время.

И надо набраться терпения, вот только иссякает оно.

Наступит утро, и Вилхо, очнувшись ото сна, примется изводить ее нытьем. Вода в ванной ему будет горяча, масла - чересчур ароматны, рабы - ленивы, сама Пиркко...

...по ее совету он отпустил Янгара.

И что теперь?

Ничего.

Талли потерял след. И десятки охотников, слетевшихся по зову Ерхо Ину, не сумели отыскать Белую башню.

Полозу вновь удалось выскользнуть.

И дав выход злости, Пиркко швырнула подушку через всю комнату.

- Что? - встрепенулся кёниг, подслеповато щурясь.

В его спальне отныне всегда горело с дюжину свечей: Вилхо начал бояться темноты. Мерещились ему тени.

- Ничего, дорогой, - она нежно коснулась потного лица, - показалось, что мышь пробежала. Я боюсь мышей.

Он закряхтел, переваливаясь на другой бок и, почесав вялый, расплывшийся по постели живот, сказал:

- Пить хочется...

- Сейчас, дорогой.

Она подала вина. И держала чашу, пока Вилхо пил. С трудом оторвав голову от подушки, он глотал жадно, давился, фыркал и брызги вина падали на подушки.

- Спи, дорогой...

- Жарко, - он не собирался засыпать, но, видимо, вознамерился до рассвета изводить Пиркко своим нытьем. - Нам дышать нечем...

Взяв в руки веер, Пиркко попросила:

- Потерпи. Тебе нельзя мерзнуть.

Он выпятил губу, но ничего не сказал.

- Янгар не усидит на месте, - она знала, что Вилхо желает слышать. - Он захочет отомстить.

- Нам?

Естественно. Но кёнига не стоит пугать, и Пиркко, улыбнувшись, покачала головой.

- Моему отцу. Янгхаар Каапо вернется в Олений город. Он придет сам и... надо лишь подождать. Немного...

- Мы устали ждать.

Капризный, словно дитя.

Слабый.

- У моего отца есть... должник, способный пройти по запретным дорогам.

Вилхо кряхтит.

И хмурится. Нога его мелко дергается, стаскивая одеяло.

- Отец уже выступил. И от него Белая башня не скроется...

- Почему он медлил?

Потому что не так просто заставить брухву подчиниться. И не ради Вилхо старается Тридуба.

- Отдыхай. Я помогу тебе, - Пиркко, отложив веер, взяла платок, смоченный в уксусной воде. - Закрой глаза...

Он подчинился.

- Тебе просто надо отвлечься, - она отирала пот со лба. - Я слышала, что в Олений город прибыли торговцы с юга... быть может, стоит их позвать?

- Зачем?

- Пусть расскажут о своей стране... или о других странах, в которых были... об обычаях их... о том, кто правит...

Пиркко бросила платок в чашу.

Ее муж любопытен. И завистлив.

Он примет южан лишь для того, чтобы убедиться: нет под солнцем дворца более роскошного и правителя более великого.

Идиот.

- Мы подумаем, - пробормотал Вилхо прежде, чем заснуть. И Пиррко, опустившись на меховое покрывало, смежила веки. Сон ее будет недолог.

И ярок.

В нем она, Пиркко-птичка, все же решится опустить подушку на лицо супруга.

Южан было двое. Высокие. Смуглолицые. С острыми носами и длинными шеями, на которых висели гроздья ожерелий. Южане рядились в длинные белые одежды, а волосы прикрывали полосатыми платками. Они красили бороды и губы, а брови сбривали.

- Достопочтенный Анари-хайрам, - громко сказал переводчик, и левый из купцов поклонился, - и его брат Гизмет-хайрам...

...второй отвесил поклон еще более низкий.

- ...безмерно счастливы оказанной им честью...

Речь была длинна и цветиста.

Вилхо быстро утомился ее слушать и начал ерзать: в последнее время золотой трон стал жестким. А ноги и вовсе ослабли и, укрытые занавесью золотой парчи, ныли колени.

Купцы же, поклонившись кёнигу серебряными подносами тонкой чеканки, ароматными маслами и розовой водой, приняли приглашение разделить трапезу.

- Ваш город есть чудесен, - старший из братьев, Анари-хайрам знал язык, пусть и произносил слова престранно, проглатывая одни звуки и растягивая другие. - Ваш... торг есть велик. Много выгода. Мы с брат давно делать торг с ваш человек. Но мы думать. И учить язык. Мы делать ехать сам.

Вилхо кивал, не забывая открывать рот, когда жена подносила к нему кусочки мелко нарезанной печени угря. Печень была сладкой, нежной, и Вилхо щурился от удовольствия.

Пожалуй, сегодня он готов был забыть об ошибке, которую допустил Тридуба.

Если боги на стороне Вилхо, то будет так, как сказала маленькая птичка: вернется Янгар.

Мести искать будет.

Ударит... если Ерхо Ину убьет, то и не велика потеря. Уж больно горделив стал Тридуба.

Да и, говоря по правде, побаивался его Вилхо, особенно после того, как увидел, сколь ловко орудует Ерхо Ину клещами. И плетью не хуже... и виделось порой, что не Янгхаар Каапо на дыбе висит, но сам Вилхо. Глупость, конечно, но неприятно... очень неприятно...