Наталья Резанова - Золотая голова

— Не пора, — отрезал он.

И тогда Ларком, уловив возникшую неловкость, спросил, почему Тальви не следует распространившемуся ныне обычаю украшать сад статуями… Пошли какие-то общие фразы, я помалкивала, но окончательно выпасть из разговора мне не удалось.

— А может, вы и правы, — продолжал витийствовать Ларком. — Красота статуй совершенна, но это безжизненная красота. На парадной лестнице нашего дома стоят статуи Дианы и Аполлона. Они прекрасны, но в детстве я их боялся. Из-за глаз. Вы замечали: древние скульпторы, чтобы добиться иллюзии живого взгляда, оставляли пустоты в зрачках статуй. И этот взгляд, наполненный тенями, не столь живой, сколь страшный. А когда этого не делают, неподвижный взгляд статуи застывает в вечном столбняке. А вот ваши глаза, — он внезапно повернулся ко мне, — не сумел бы изобразить и художник, не то что скульптор. Они зеленые и в то же время золотые.

— В крапинку. Как скорлупа у перепелиного яйца.

— Опасное дело — хвалить чужие глаза, — прокомментировал Тальви. — Вот подлинная история. Один итальянский сеньор, кардинал кстати, добивался любви некоей красавицы. Но тщетно — она отдала предпочтение его брату. Кардинал в гневе вопросил — почему? «Из— за его прекрасных глаз», — легкомысленно ответила дама. И кардинал, разумеется, приказал брата ослепить.

— Жаль, что ты не предложил эту тему Дайре, — сказала я. — Он бы написал на нее трагедию в любимом им английском духе, где машут кинжалами и кровь хлещет из проколотых бычьих пузырей, вместо того чтобы пичкать публику богами, богинями и героями с рыбьими именами, вроде кефали и ставриды.

— У вас счастливый характер, Нортия, — тихо произнес Ларком, — вы можете смеяться над трагедиями. «А на что еще они годны? « — подумала я и сказала:

— Не принимайте близко к сердцу, рыцарь. Иначе и над комедиями придется плакать.

— А мальчик-то к тебе неравнодушен, — сказал мне после Тальви. — Но не обольщайся. Пока ты при мне, он не предпримет никаких действий.

Его голос был предельно безразличен. Он не издевался и не угрожал. Просто сообщал. И похоже, он опять был прав. В возрасте Антона Ларкома часто влюбляются в женщин старше себя и принадлежащих другим. А какую-нибудь скромную юную деву, этакий полевой цветок, который молча по нему сохнет, он и вовсе не заметит. Да… Я обманываю людей, но при этом стараюсь их не обидеть. А Тальви говорит им правду, но всячески унижает. Что лучше? Или, скажете, правда не может унижать? Еще как может. В последнее время я это испытала на себе.

— Почему ты не хочешь, чтобы я поехала в Гормунд?

— Мне и так известно, что там происходит. Помимо Ларкома. И благодаря тебе. Ведь это ты разведала, что за событиями в Камби стоит Вирс-Вердер.

— И он же — за беспорядками в больших городах. Как ты утверждал в Свантере — по причине провала своих коммерческих начинаний.

— В этом вся и соль. Дворяне занимаются торговой и предпринимательской деятельностью только на юге.

Вирс-Вердер, нуждаясь в деньгах для своих политических интриг, попытался повести себя как южанин, но не смог. И тогда он, в глубокой тайне, вошел в сговор с южанами. Не со всеми, конечно, а с некоторыми банкирами. Они предоставляют ему заем, а он вытесняет из Эрда их конкурентов. Наиболее простым и действенным способом.

Я вспомнила толпу в Эрденоне, и стало мне мерзко.

— Когда же Вирс-Вердер придет к власти, он предоставит им соответствующие льготы.

— Сказала бы я, что за подобные сделки бывает в Старой гавани, да боюсь, белый мрамор на фасаде твоего замка покраснеет.

— Безусловно, обе договаривающиеся стороны держат за спиной фигу. Вирс-Вердер не собирается держать слова по достижении власти, а южане… мне не совсем ясны их цели, но, полагаю, по смуте в Эрде Карниона намерена добиться большей самостоятельности от империи.

— И все это ты узнал, пока я болталась в Свантере?

— Не только я. Многое сделал Самитш. И уже после того, как мы уехали из Свантера.

— Так вы сработали не слишком тонко, если ВирсВердер попытался запустить к тебе своего человека. Или целый десяток.

— Скоро мы это узнаем. (Кого-то он им посадил на хвост. Ренхида, наверное. ) Но Вирс— Вердер тоже не блеснул особым умом. Мы с тобой показывались открыто, но он не нашел ничего лучше, как заслать человека, которого ты можешь опознать.

— Вряд ли граф сам выбирал его, а соглядатаю никто обо мне не сказал. Видишь, как важно не пренебрегать мелочами. Но сейчас я уже жалею, что так поспешила. Может, тебе и впрямь следовало оставить актеров при себе. И Пыльный был бы у тебя на виду… заодно и Вирс-Вердера сбили бы с толку.

— Нет. Актеры, если ты забыла, существуют, чтобы играть для нас. А не мы — чтобы играть для них. И так уж много чести этому… как ты его назвала?

— Пыльному, что его продержали здесь несколько лишних часов. И предприняли некоторые действия, чтобы сбить его со следа альдермана.

Значит, я не ошиблась. Тальви не убил Ансу. Я чуть было не спросила, куда же на самом деле поехал Самитш, если не к себе в Эрденон? Но это было бы уже чересчур.

— Что-то ты разоткровенничался о своих делах. Раньше за тобой такого не водилось.

— Просто ты не спрашивала. Тебе все это было безразлично. И вдруг взыграл интерес. Почему?

— Неужели не ясно? Я не могу понять… Черт побери, я вообще не понимаю, зачем нужны заговоры, но это к делу не относится. Другое важно — если ты лишь о том и думаешь, как пройти назад по пути изгнанников, на кой тебе захватывать власть?

— Вряд ли я смогу по нему пройти, — медленно сказал Тальви. — И мой отец, и я занимались разысканиями, но сведений все еще недостает. Так что это — для будущих поколений. А если приходится оставаться здесь, то стоит ли размениваться на мелочи? Если уж стремиться к цели, то пусть она будет столь высокой, сколь возможно.

— Герцогский титул? Почему тогда сразу не императорский?

— Потому что я не безумен, как бы тебе этого ни хотелось. И ставлю перед собой цель, которой можно добиться.

— Странно звучит. Особенно если вспомнить цель, которую ты считаешь недостижимой.

— Пока недостижимой. Знания рассеяны, спрятаны, искажены… наше дело — выбрать истинные. Автор «Хроники… «, например, порой блуждает в собственных домыслах. Но он сообщает многое из того, что согласуется с моими знаниями.

— Он был изгнанником?

— Исключено. А вот откуда он набрался этих сведений? Поэтому я и искал Брекингов. Предполагал, что кто-то из изгнанников мог войти в их семью, как моя бабка вошла в семью Тальви. Я и сейчас этого не исключаю. Но — слишком поздно.

— Я уже сказала тебе — если Брекинги в Дальних Колониях, их можно найти.

— Не вижу смысла. Если кто-то из потомков изгнанников, носят ли они фамилию Брекинг или любую иную, уехали в Дальние Колонии, это означает одно