Анна Гринь - Забудь мое имя!

Это же надо!

На одно мгновение я на самом деле почувствовала себя кошкой, которой хочется улечься на вещах хозяина, ведь именно там спится лучше и слаще. И ничего больше не нужно.

Улыбнувшись и покачав головой, я прошла по коридору, пока не оказалась в комнате, похожей на большую гостиную–прихожую, какие бывают в маленьких домиках, сдаваемых отдыхающим на горных курортах. В подтверждение моей мысли, напротив виднелась массивная дверь, на которой на металлическим крючке кто‑то оставил здоровенный светлый меховой тулуп. Там же, возле двери, я нашла пару высоких валенок.

Не долго думая, я сунула ноги прямо в ботинках, внутрь валенок, благо те оказались на ногу, куда больше моей. В тулупе я утонула. Полметра тяжелого меха, ткани и кожи складками осело вокруг меня, так что я даже на несколько минут позволила себе посомневаться в затее, но кроме неудобства не найдя никаких других трудностей, распахнула дверь в зиму. И оказалась в настоящей сказке!

Вокруг одноэтажного каменного домика простиралась почти нетронутая сверкающая мириадами хрустальных осколков снежная равнина, опоясанная с одной стороны густым лесом. Тишину нарушал лишь слабый ветерок, запутавшийся в пышных сосновых ветвях, донося до меня мягкое шуршание. Снежную поляну пересекала полоса полузанесенных следов. Тропка уходила в лес. Пожав плечами, я ступила на темнеющие отпечатки, собираясь последовать за Бесом и не сомневалась, что именно он прошел здесь несколько часов назад — от тропки веяло чем‑то таким, что без раздумий назвала бы «запахом» тьмы.

Стоило мне сделать шаг от дома, как я по колено провалилась в рыхлый снег.

— Ого! — опешила я, вытягивая ногу из образованной той дыры. — Как это? Бес же раза в полтора меня тяжелее! Ух, демон!

Через следующие несколько шагов я уже отплевывалась от мокрых хлопьев и отряхивала липнущие комья с одежды и волос, пожалев, что не заплела те в косу. Отбросив очередной кусок снега подальше и мотнув головой, чтобы откинуть волосы за спину, я заметила их цвет и удивленно замерла. Затем потянула себя за локон, внимательно рассматривая свой привычный и родной светло–русый, сверкающий на солнце золотом.

— Ура! — Мой крик спугнул какую‑то пичугу, засевшую в ветвях. А я, приплясывая внутри сугроба, в конце концов, повалилась в снежное облако, раскрасневшаяся и невероятно счастливая.

Провалявшись несколько минут и окончательно превратившись в леденец, покрытый мехом, я, помогая себе руками и бодрым уханьем, кое‑как встала, собираясь продолжить свой путь. Настроение достигло пика, счастье плескало через край. Губы непроизвольно растягивались в улыбке. Снежная масса, из которой торчала только моя макушка, совершенно не пугала теперь, когда я чувствовала себя собой.

Оказывается, я скучала по себе той, что была раньше. Потеря так угнетала меня, что не было сил сопротивляться происходящему.

Кое‑как прорвавшись сквозь сверкающую стену, запыхавшаяся и хохочущая, я обхватила замерзшими ладонями первое же дерево, со вздохом облегчения привалившись к нему боком. В следующую секунду что‑то свалилось мне на голову. Я дернулась, отскакивая от сосны, и осмотрелась. Упавший предмет оказался обычной шишкой, а в нескольких метрах над землей в ветвях замерла маленькая белка, в серой шубке со светло–рыжими кисточками на ушах.

— Привет, сестренка! — поздоровалась я со зверьком. — И ты сменила яркий костюм на более практичный?

Белочка напряженно принюхалась и уставилась на меня круглыми карими глазками–бусинками.

— Я тоже белка, в какой‑то степени, знаешь ли? — Я продолжила вести светскую беседу. — Мне всегда нравились твои товарки. Вы такие милые и красивые. А кое‑кто, возможно, ты его знаешь, даже сравнил меня с белкой.

Зверек уставился на меня так, что казалось, вот–вот совсем по–человечески повертит когтистой лапкой у рыжего виска. Представив эту картинку, я расхохоталась, немного напугав белочку. Та замерла, приготовившись убежать от меня на верхушку дерева.

— Подожди! — попросила я, не надеясь быть услышанной, и запустила руки в карманы тулупа. Там вряд ли что‑то нашлось бы, но никогда не помешает проверить. В правом кармане обнаружилась веточка рябины. Не смотря на зиму, ягоды выглядели так, будто я только что сорвала гроздь.

Зверек быстро выхватил угощение из протянутой руки и исчез среди ветвей. Я улыбнулась, проводив белочку взглядом. Что‑то знакомое показалось мне в этом. Я тоже белка. Диковатая, да. Боязливая. Но смелая.

Уж без смелости никак нельзя. Даже белке.

Улыбнувшись своим мыслям, я углубилась в лес, негромко напевая себе прилипчивые строки песенок про дорогу, ждущую за поворотом.

Среди деревьев идти стало легче, густо разросшиеся ветви кленов и сосен не давали снегу свободно падать на землю, так что теперь я не проваливалась, а только по колено утопала в сугробах. И это при том, что оставленный Бесом след едва виднелся! Штаны над ботинками промокли, в обувь тоже начала проникать холодная влага, но у меня было такое хорошее настроение, что я ни на секунду не позволяла себе задумываться о повороте назад.

Отпечатки следов уводили глубоко в лес, в пологую низину, где снега оказалось совсем мало. А через несколько сотен метров он и вовсе пропал, а я ощутила, что даже воздух стал теплее. Удивленно внимательно присматриваясь, я осторожно прошла еще немного вперед, пока деревья не расступились, открыв передо мной вид на небольшое озеро, над которым поднимался густой теплый пар. Из‑за пара рассмотреть противоположный берег не представлялось возможным, но я представила себе, что озеро со всех сторон окружено лесом, скрывающим подобное чудо от посторонних глаз.

Будь это место в моем мире, вокруг давно понастроили санаториев и гостиниц, проложили бы дороги, вывезли снег, смяли бульдозерами деревья. И все это только ради того, чтобы заработать деньги. Здесь же это маленькое природное чудо будто замерло среди красот необъятной снежной равнины.

Подхватив руками подол тулупа, я подошла к самой кромке воды, заметив несколько сваленных вместе валунов. На краю одного из них лежала аккуратно сложенная рубашка, а на земле валялись тяжелые черные ботинки.

Камни оказались настолько теплыми, что уже через несколько минут я скинула тулуп, устроив из него себе что‑то вроде гнезда, а затем, стянув испачканные грязью валенки, а затем и ботинки, устроилась поудобнее, по–турецки скрестив ноги.

— Ух, буду изображать птичку! — сообщила я озеру и замерла в ожидании, толком не зная, чего именно.

Стараясь ни о чем не думать, я наслаждалась теплом, не решаясь искупаться. Потрогав пальцем ноги воду, убедилась, что та теплая, но не горячая. Желание окунуться боролось с логикой. Погрузившись в спор с самой собой, я увлеченно болтала ногой в воде, когда что‑то острое не больно скользнуло по стопе, заставив подпрыгнуть на камне. Вскочив в полный рост, и оглашая окрестности визгом, я затанцевала на валуне, как живой карась на сковородке. Фантазия нарисовала мне пираний, крокодилов и еще несколько невообразимых монстров с зубами и когтями, желающих откусить от меня кусочек.