Павел Кузнецов - Удачная охота

— Зачем эти церемонии, Анодар? — недоумённо поинтересовался у того коллега. — Магические наручники и в башню, вот и все дела.

Сочувствующий мне маг при таких словах скривился.

— Извините моего коллегу, сударь. Он, по всей видимости, забыл параграф 17 Сыскного уложения, предписывающий при задержании офицера его императорского величества знакомить его со всеми документами и обстоятельствами, «могущими вызвать у господина офицера сомнение в обоснованности задержания и препровождения к месту пребывания до выяснения», — говоря это, маг смотрел мне в глаза, даже не повернувшись к коллеге. По всему выходило, ему доводилось задерживать офицеров в пограничных гарнизонах, когда любая ошибка или проявление неуважения при задержании может стоит сыскарю головы. И хотя мы были не на границе, но обстоятельства сильно смахивали на боевую обстановку: обнажённые клинки смотрящей исподлобья альты стоили клинков десятка солдат и офицеров из казармы, откуда обычно уводили на допрос провинившегося. Наконец, маг просто проявлял встречное уважение, памятуя о том, что мог бы сейчас вести разговор не со мной, а с разъярённой альтой, о чём он тихо напомнил своему коллеге, пока я изучал грамоты.

Мне было предоставлено предписание о задержании для дачи показаний «относительно смерти господина Фальтоса эр Альянти и других членов семьи уважаемого троюродного племянника его императорского величества». Это «других членов семьи» мне совершенно не понравилось, пришлось обратиться к ещё одному предъявленному мне документу. Это была выписка из совместного постановления Императорского Совета и Совета Магов за подписью лично императора, где было указано следующее: «В целях скорейшего установления причин и обстоятельств смерти членов семьи эр Альянти, и разрушения родового имения уважаемой семьи, срочно задержать и доставить в Башню следующих лиц». Дальше шло многоточие и единственным лицом был «лейтенант гвардии его императорского величества Вереск эль Дарго». Было совершенно непонятно, следовали ли в оригинале документа перед моей фамилией другие лица или я оказывался вообще единственным, но последнее было маловероятным, и я решил не драматизировать ситуацию. Для верности, правда, тихо спросил у лояльно настроенного мага:

— В списке есть ещё кто-то, помимо меня? — на что маг лишь незаметно кивнул головой. — «Ну, хоть какая-то отрада!»

Алисия покидала дом в расстроенных чувствах и в отвратнейшем настроении: «В кои то веки Виктория попросила давнюю подругу сделать что-то для неё, да не просто что-то, а заботу о самом дорогом в жизни альты, что только может быть — о любимом мужчине, и тут у неё из-под самого носа уводят объект заботы! В довершение всего, мужчина был крайне симпатичен лично ей самой, так что забота оказалась исключительно приятной. Даже Стассианна прониклась его обаянием, хотя всех мужиков раньше буквально расшвыривала. Ну, с ней всё понятно, помешана на оружии и мечном бое, вот и впечатлилась его собственной аналогичной увлечённостью, а тут ещё он и вообще чувствующим оказался, разделав на дуэли сильного мага как щенка. Не последнюю роль в этом сыграли её собственные клинки, которыми парень крайне эффектно отражал магические удары. Непонятно было, что ей нравилось в этом мальчике больше: его качества личности или её собственные клинки в его руках. У Стаси крайне неожиданные ассоциации, нужно будет в следующий раз какому-нибудь хорошему воину подкинуть её клики, может, снова сработает?

Но сейчас главное — не его личность, а то, что у Виктории появился шанс сбросить с себя всю накопившуюся в душе грязь, шанс выжить. Нашей милой Виктории, которая последние десятилетия тянула на себе всю тяжесть политических интриг и уже стояла из-за этого одной ногой в могиле. Нашей возлюбленной Виктории, которая без всяких вопросов брала на себя все грехи, лишь бы остальные альты жили и творили. Нашей обоготворяемой Виктории, которая отдавала всю себя сёстрам и никогда ни о чём никого не просила. — ЕЙ понадобилась поддержка, и вот теперь я расписываюсь в своей неспособности её оказать!

А ведь благодаря ей я столько сделала в жизни, столько построила и испытала столько часов потрясающих душевных волнений в процессе творения! Испытывала ли она последние годы хотя бы одну такую потрясающую минуту? Она же постоянно на взводе, постоянно на острие, и всё ради нас и ради того, чтобы не видеть кошмаров, не думать о содеянном! Она всё глубже погружается в омут, из которого нет спасения, и в котором у неё просто нет даже шанса испытать что-либо возвышенное. И вот она получила шанс изменить жизнь, награду богов за свой жертвенный путь. Этот шанс стоит сейчас в доме Стассианны и ведёт светский разговор с императорскими сыскарями, которые готовы растерзать его и лишить тем самым Викторию последней возможности выжить и сделать что-то для себя! Нет, я и все остальные сёстры просто не можем лишить её этого шанса, мы должны сделать всё ради её заслуженного счастья, даже если придётся ради этого пожертвовать жизнями. Что такое наши жизни, эта единственная наша жертва ради неё, по сравнению с ЕЁ ежедневными и ежеминутными жертвами ради нас, ЕЁ смертью, растянувшейся на годы!?»

Такие мысли будоражили сознание альты, когда та плела вокруг себя клинками ритм перемещения. Они не покидали женщину, и когда она оказалась в леске, за городскими стенами, где разбили лагерь оставшиеся со связующей альты. Конечно, лагерем это стойбище было только для альт, люди бы даже не заметили отличий этого участка лесной опушки, занятой альтами, от него же, до того.

Связующая, как обычно после полного психологического истощения, лежала в переплетении лесных ветвей высоко в кроне, вслушиваясь в неторопливый жизненный ритм деревьев. Только это было способно успокоить альту, находящуюся на грани смерти от глубочайшего психологического срыва. Деревья просто замедляли её собственные душевные ритмы, заставляя жить по их неспешным, размеренным ритмам. Параллельно её постоянно окружала забота; чувства любви, нежности, благодарности, исходящие от альт, медленно вплетались в её чёрные чувства и мысли. Постепенно шло если не полное вытеснение всего чёрного из души, то уж точно снижения его количества до терпимого, при котором связующая могла существовать. Жизнью её состояние не рискнула бы назвать ни одна альта, к нему подходило только это выражение, в особенности, в первые дни после акции.

Появление в этой чувственной идиллии новой эмоции глубокой озабоченности, вызвало некоторый диссонанс и заставило всех сестёр окружить Алисию с тем, чтобы побыстрее от него избавиться. Та меньше всего стремилась нарушать процедуру исцеления души Виктории, но дело было слишком важным, так что она постаралась как можно быстрее передать ситуацию остальным сёстрам.