Павел Кузнецов - Удачная охота

Местный бумагомаратель встретил нас с невыразимым изумлением на лице. Его глаза перебегали от моих свободно заткнутых за пояс пальцев к лицам конвоиров, а затем в обратной последовательности. На его собственном лице проступило чувство совершеннейшей беззащитности, словно у маленького ребёнка, которого вот-вот обидят.

— Не бойтесь, уважаемый, я не кусаюсь, — пришлось успокоить его.

— Кого вы привели! — срываясь на фальцет, завизжал бюрократ. — Почему он без браслетов!? Что прикажете с ним делать?

— То же, что и с другими. Оформляйте по форме, — скривился наиболее адекватный из магов. — И будьте повежливей, это боевой офицер императорской гвардии, а не ваши обычные подопечные.

Последнее замечание несколько отрезвило бумагомарателя, а заодно и успокоило. Он вытер вспотевшее лицо носовым платком (больше смахивающим на семейные трусы) и вернулся в официальное русло.

— Имя?

— Вереск эль Дарго.

— Положение?

— Лейтенант гвардии его императорского величества…

Когда начали изымать вещи, маги долго любовались клинками, не желая отдавать их в тюремное хранилище. Бумагомаратель даже нервничать начал от такого нарушения процедуры. С явной неохотой сочувствующий мне маг всё-таки отдал меч, напутствовав бюрократа:

— Этот клинок стоит, как твоя башня. Альты в случае пропажи всем головы отрежут, ты уж позаботься о сохранности, — маг говорил сухо, и, по всему выходило, не шутил. — «Надо же! Альты вступаются не только за своих, но ещё и за свои произведения искусства. Интересно, они тоже будут мстить всей семье вора или только ему самому? Или на этот раз месть коснётся всех, кто мог уберечь, но не уберёг?»

Закончив с формальностями, бюрократ позвал уже местных конвоиров. Напоследок адекватный маг положил руку на моё плечо и коротко пожелал удачи. Этот жест не укрылся от вновь прибывших, и они недоумённо уставились на бумагомарателя, но тот только махнул рукой:

— Гвардейский офицер. Вы с ним повежливей, — взял на себя заботу о моей персоне бюрократ. От магов что ли заразился? Но им я как-никак почти жизни спас, и наверняка сохранил честь, а здесь — непонятно. У нас на границе такие субъекты особых различий между обычными уголовниками и офицерами не делали… До первого отрубленного пальца. Гвардейцы чётко давали понять, что субъект на волоске, ещё чуть-чуть, и за первым пальцем последует второй, а так и до «рабочих» дойдёт, перо держать не сможет, — и тогда не видать ему ранней пенсии и заслуженного отдыха. — «А нечего борзеть, чай одному Императору служим», — я тут же глянул на его руку, но все пальцы были на месте. Тогда и вовсе непонятно. Одним словом, столица.

В общем, так на меня никто браслеты и не надел. В камеру я тоже вошёл, привычно засунув пальцы за пояс, и, остановившись на входе и широко расставив ноги, начал проводить поверхностную рекогносцировку. Гарнизоны мне приходилось менять довольно часто, так что казарменные порядке с «особым» отношением к новичкам мне были известны хорошо. Пока не проверят, чего стоит вновь прибывший, будут держаться настороженно и пытаться его надломить. Местные по сравнению с гвардейцами — шушера, поэтому от них можно ожидать ещё большей жёсткости нравов.

В гарнизонах для нас были свои камеры, так сказать, «во избежание». Случаи всякие бывали, и непонятно было, кого от кого прятали — то ли нас от уголовников, то ли их от нас. По всему выходило, здесь обычаи на этот счёт другие. На меня со шконок смотрели явно уголовные морды, так и просящие кирпича, особенно отличалась центральная группка из пяти человек, откуда и пришёл возглас:

— Ты смотри, Горелый, кого к нам посадили! Никак, благородный!

— Точно, глянь, как разодет! — я недоумённо осмотрел свой гардероб. Точно, совсем забыл, что альты меня утром переодели! В том рванье, что осталось от вчерашней тренировки, на люди стыдно было показываться, и вот теперь я щеголял в классическом альтовском костюме, разве что без специального уширения на груди для женских прелестей, — некоторые альты имели неплохого размера грудь, так что в костюме классического мужского кроя им было банально тесновато. Но для меня было найдено вполне подходящее одеяние, только чёрная расцветка с натуральным серебряным шитьём смотрелась уж очень пижонски, в особенности выделялись изящная каёмка и узоры по высокому воротнику. Пояс, правда, дали обычный, без бриллиантового цветка, зато под цвет костюма: чёрный с серебряным шитьём. Стоит ли говорить, что здесь всё это великолепие было несколько не к месту.

— Нравится костюмчик? Вы тоже всегда можете снять себе такой с альты. Если, конечно, в живых останетесь, — поприветствовал я местных сидельцев тихим, спокойным голосом.

Тема альт была поднята весьма кстати. Горелый, если не ошибаюсь, чуть не поперхнулся, услышав моё справедливое в общем-то замечание. До остальных тоже как-то сразу дошло, что костюмчик не простой и не зря ассоциировался в их мозгах с чем-то знакомым.

— А тебя к нам за что? — один из пятёрки встал и направился в мою сторону, остальные сразу попритихли. Похоже, мужик был местным старшим и, раз пошли непонятки, решил сразу выяснить все существенные обстоятельства.

Мне старший сразу не понравился. Вроде мужик сильный, даже лицо волевое, но была в нём какая-то гниль. Она притаилась во взгляде, в лихорадочном блеске глаз. — «Садист он, что ли?» — пришла нехорошая мысль, и после неё на душе стало ещё поганей, чем было до того. Но внешне я остался совершенно невозмутимым. — «Сколько ещё с ним сидеть придётся, нужно находить точки соприкосновения».

— Дуэль, — коротко обронил я.

— Никак, с альтой, — раздалось из-за его спины, и по рядам сидельцев прокатился весёлый гогот. Я пропустил шутку мимо ушей, никак на неё не отреагировав. Мои глаза со спокойным прищуром смотрели в глаза старшего.

— Убил какого-нибудь хлыща? — участливо поинтересовался тот. Однако в его взгляде не было и тени участия, только холодный интерес и стремление поскорее определить место новичка в стае.

— Мага. Эр Альянти.

По рядам прокатился вздох, ребята вздохнули, и выдохнули. Даже старший утратил невозмутимую холодность и уставился на меня с недоверчивым изумлением. Но тут встал один из местных, подошёл к нам; заглянув в моё лицо, он кивнул и коротко бросил:

— Я был там, на площади. Это он. Точно. Гонял мага как кутёнка, а потом рукоятью меча между глаз, и клинок в сердце.

Старший невольно отшатнулся. Теперь в его взгляде появились первые признаки недоумения и даже откровенного опасения. Но терять инициативу он не желал, да это и правильно, иначе какой же он старший?

— А наряд альтовский откуда? — решил он добиться полной ясности в вопросе. Я хмыкнул и неопределённо покрутил ладонью в воздухе. Если этот второй всё знает, сообразит. Не услышав ответа, старший обратил взор к очевидцу, и тот меня не подвёл.