Павел Кузнецов - Удачная охота

Мысли всесильного главы государства прервал тихий перезвон колокольчика. Тот выдал лишь одну трель и тут же затих.

«Советник что-то скребётся. Не удивлюсь, если это как-то связано с моими тяжёлыми думами, может, какая развязка уже произойдёт, а то надоело ждать официальной реакции со стороны альт», — с такими мыслями император разрешил своему слуге зайти.

— Мой император… — пожилой мудрец склонился в церемонном поклоне, — к вам очень хочет попасть на приём одна особа.

— Так почему о ней докладываешь ты, а не официальное лицо? Не твоя ли родственница это, Сатор?

— Нет, мой император. К сожалению, это даже не ваша подданная.

— Ладно, Сатор, не томи. Неужели к нам пожаловали долгожданные альты?

— Ваша мудрость не знает границ, государь. Это альта Виктория.

Император в неподдельном изумлении приподнял брови. — «Чтобы к главе государства с полуофициальным визитом пожаловала сама всесильная и всемерно уважаемая глава сыска альт, главная разведчица и ещё многое, многое другое в одном лице — такого почти не случалось. Нет, однажды она заявилась, когда появились первые признаки надвигающейся войны», — глава государства только поморщился, вспоминая о том визите. Виктория предсказала тогда развитие всей военной компании в деталях и заявила, что она бессмысленна и абсурдна, и такому дальновидному правителю, как главе Веронской империи просто глупо её затевать. — «Но не послушался по молодости лет эту бешенную альту, не стеснявшуюся тогда в выражениях, ещё и зол был не неё после этого. Оказалось, она одна в то время проявила здравый смысл. Если она не будет плакаться в жилетку, а разложит всё вот так же, как тогда, по полочкам, то в этот раз я, пожалуй, её послушаюсь».

— Что ж, я с удовольствием приму госпожу Викторию в своём кабинете.

На этот раз удивился уже советник.

— Но государь, будет ли это политически правильным жестом?

— Кто бы говорил о политической правильности, Сатор? После вашего настойчивого предложения с арестом этого лейтенант, я забыл, что такое покой. Я уж не говорю о её последнем визите. Напомнить вам, во что нам обошлась та компания? — советнику нечего было ответить на это своему императору, он только склонился в глубоком поклоне, чтобы скрыть проступившую на лице досаду. Военная компания была в том числе и его собственным провалом, причём первым за время безупречной службы. Завершив кланяться, советник поспешил покинуть кабинет главы государства. — «А молодой волчонок превратился в волка», — вспышкой промелькнула в его сознании короткая мысль.

Спустя пять минут в кабинет мягкой грациозной походкой вошла альта. Император не удержался и окинул женщину взглядом с головы до ног, невольно проникаясь её красотой. Несмотря на частые встречи с представительницами этого народа, к их красоте привыкнуть было невозможно, особенно к тому ощущению душевной чистоты, что возникало рядом с ними. Они точно окунали в свой внутренний мир открывающегося им навстречу человека, готового принять их такими, какие они есть, но, при этом, любой враждебно настроенный или просто чёрствый, грязный душой человек видел перед собой лишь холодное равнодушие или глубочайшее презрение, граничащее с гадливостью. Как это ни странно, но Император принадлежал к счастливцам, которых альты считали достойными доверия, причём не только Алисия, но и другие её сёстры.

Виктория открыто улыбнулась главе Веронской империи, склонив голову в почтительном поклоне. Его вновь обдало этой поразительной кристальной чистотой, словно бы вымывающей из души всю грязь и освобождающей скрытые достоинства личности. Он не удержался от ответной улыбки, и поднялся навстречу женщине, протягивая вперёд руку, чтобы поймать её ручку в свою. Альта не стала возражать, позволив хозяину кабинета прикоснуться губами к тыльной стороне своей ладони. Хотя этот жест и не был ей привычен, но она вынуждена была признать, что он был ей исключительно приятен. Тут же вспомнился Вереск, который любил взять её согнутую в локте руку в свою и вот так же целовать, не спеша отрываться. Это воспоминание всколыхнуло из глубин души излишнюю сейчас грусть, которую почувствовал даже Император.

— Прошу Вас, миледи, разрешить мне поухаживать за вами, — с этими словами хозяин кабинета вышел из-за стола и придвинул лёгкое креслице, стоявшее в отдалении, любезно пригласив жестом женщину присесть на него.

— Вы сама любезность, государь. Должна признать, Вы изменились в лучшую сторону с нашей последней встречи, — не удержалась от небольшой шпильки дама.

— Я учусь на своих ошибках, госпожа Виктория, — ответил Император с улыбкой, возвращаясь на своё место за столом.

— Значит, Вы теперь послушаетесь меня, если я приду уберечь Вас от очередной ошибки?

— Безусловно, если, конечно, вы будете столь же убедительны, как в прошлый раз.

— Если вы учитесь на ошибках, значит, должны сами иметь какое-то мнение относительно сложившейся ситуации, основанное на ваших собственных выводах, а не на выводах ваших советников, — женщина с откровенным любопытством наблюдала за Императором, явно заинтригованная началом разговора.

— Вы не поверите, миледи, но до Вашего появления у меня было ощущение, что я сижу в луже. Теперь эта лужа, опять же, по моим ощущениям, начинает подсыхать, — хозяин кабинета смотрел на альту с иронией во взгляде, довольный откровенностью и относительной прямолинейностью собеседницы. Вернее, он был доволен не столько даже оборотом разговора, сколько общим настроем женщины, в глубине души боясь оказаться в числе тех, кто уже никогда не сможет ощутить всей красоты этих созданий.

— Знаете, что лучше всего помогает избавиться от подобных неприятных ощущений? — женщина уже беззвучно смеялась. На поднятые в вопросительном жесте брови Императора она продолжила. — Поступок, достойный чистого душой человека, коим, к величайшей радости некоторых моих сестёр, вы являетесь.

— Это значит, что Алисия не изменила своего мнения обо мне?

— Если бы это произошло, вы бы почувствовали, Альберт.

Император от этих слов буквально просиял. Он привык улавливать в шелухе слов скрытые подтексты, чувствовать само настроение собеседника, и что именно он хочет передать между иногда совершенно не относящимися к делу словами. К этому его приучало положение единоличного правителя, которому часто боятся говорить в глаза всю правду, заменяя её витиеватыми рассуждениями. Альта не витийствовала, но и не спешила рубить с плеча, имея немалый опыт общения с политиками высочайшего полёта. Обращение по имени означало, что только теперь она готова к разговору без всяких намёков и иносказаний.

— Вы не представляете, Виктория, как я рад, что именно вы донесли до меня эту новость. Если честно, я боялся увидеть на вашем месте Алисию, с которой мне было бы чрезвычайно сложно говорить по делу.