Юлия Федотова - Наемники Судьбы.Пенталогия

Итак, карьера колдуна сорвалась. Надо было думать, как жить дальше, где добыть денег. Потому что за два года пребывания в мире ином он прочно усвоил одну вещь: если и есть в нём тот, кто способен вернуть его на родину, делать это забесплатно он не станет.

Ах, как чудесно это бывает в фантастических романах, начиная с Марка Твена и его янки! Герой из светлого будущего попадает в тёмное прошлое, либо из развитого мира в отсталый и, вооружённый знаниями едва ли не во всех областях науки, довольно скоро занимает высокое положение в обществе… Увы. В своей первой, «дооккультной» жизни Павел Степанович Рыхтиков – так его звали – состоял аспирантом на кафедре научного коммунизма. Более бесполезной для чужого мира специализации трудно придумать! Любому автослесарю или электрику на его месте пришлось бы легче! Потому что был он, Павел Степанович, абсолютным гуманитарием, из числа тех, кто самостоятельно может разве что лампочку в люстре заменить, и то не без риска свалиться с табурета. Став чёрным колдуном Всеволодом, он был вынужден приобрести коекакие познания в химии и физике, но все они касались исключительно демонстрации «колдовских» фокусов. Никакой пользы извлечь из них он не мог. Не помогали и теоретические знания, почерпнутые когдато из художественной литературы. Взять, скажем, взрывчатку. Её в этом мире, сражающемся на копьях и мечах, очевидно приняли бы на ура – так думал он в то время, ещё не подозревая о существовании Верховной коллегии магов и её запретах. Но как её изготовить, ту взрывчатку? Память услужливо подсказывала ответ: древние китайцы делали порох из каменного угля, серы и селитры… Знать бы ещё, что такое селитра! И так во всём, чего ни коснись! Демон побери, как здесь говорят!

Прошло ещё несколько тоскливых лет. Нельзя сказать, чтобы он мучительно голодал – в благополучном Трегерате самый последний бедняк всегда имел кусок хлеба. Нельзя сказать, что работал до упаду – дворник, он и в мире ином дворник. Нельзя сказать, что страдал от одиночества – нашлась одна весёля, миловидная и покладистая вдова, пригласившая его в свой дом. Но Павел Степанович, он же Чёрный Всеволод, как некогда называли его журналисты, принадлежал к той категории людей, для которых слишком большое значение имеет положение в обществе. Даже если это ЧУЖОЕ общество. Однажды он с удивлением признался сам себе: ему всё меньше хочется вернуться домой, и всё больше – показать, доказать этим «средневековым обезьянам», кто есть они, а кто – ОН!

Да только ничего бы он не доказал, если бы Судьба, сперва так жестоко над ним насмеявшаяся, в последний момент не сменила гнев на милость и не забросила его именно в Трегерат. Вопервых, в любом другом городе Староземья и окрестностей он просто не выжил бы – позднее он и сам это понял. Потому что в одних городах не подметали улицы, в других не терпели чужаков, особенно сумасшедших, третьи постоянно воевали и брили в рекруты каждого, кто подвернётся, даже если он в жизни не держал в руках оружия.

Вовторых – и это главное! – в других городах не было великолепной, всемирно знаменитой и бесплатной публичной библиотеки. Легко освоив грамоту, он стал долгие часы просиживать в её стенах, наслаждаясь тишиной, прохладой и спокойствием. Чужая история вставала пред ним с пожелтевших страниц. Царства рождались и умирали, приходили и уходили народы, герои и злодеи, маги и пророки вершили судьбы миллионов. Мир жил по своим законам, и были они в чёмто схожи с законами его собственного мира, в чёмто отличны… Постепенно, постепенно возникало понимание сущности здешней жизни. Постепенно рождалась ИДЕЯ.

Этот мир принадлежал тем, кто владел магией, в чьих руках была Сила, не в философском её понимании, а вполне материальном, физическом воплощении. Какова природа её – на это вопрос ответа не нашлось, да его, похоже, и не искал никто. Силу принимали как данность, как самое обычное явление, не вызывающее особого интереса. А ведь была она огромна! Маги могли управлять погодой, зачаровывать целые народы, перемещать с места на место города, изменять течение времени, мгновенно перемещаться через порталы на тысячи километров, проникать в чужие мысли, видеть былое и грядущее – подобного современной науке и не снилось…

Но что оставалось тем, кто Силой не обладал? Только молиться! У них были БОГИ!

И кому, как не ему, профессиональному историку, было знать, какая это сила – фанатичная вера в богов! Надо только суметь воспользоваться ею, направить в нужное русло. Тогда можно смело бросить вызов самым великим из магов! Так рассуждал он, «колдун Всеволод», на беду свою, не сумевший понять самое важное: поверить, что боги этого мира столь же реальны, как и прочие его обитатели, что они не есть вымысел примитивного разума, но СУЩЕСТВУЮТ НА САМОМ ДЕЛЕ.

Но к подбору их он подошёл внимательно и строго, как к любому делу, за какое бы ни брался. Богов известных и могущественных отмёл сразу – у них и без него полно жрецов, они не уступят чужаку своего места. Но и мелкие, местечковые боги для его цели годились – их никто не уважал, кроме собственных почитателей числом от сотни до тысячи, не более. А главное, все известные современные боги были слишком уж демократичными. Поклонение им не требовало никакого фанатизма. Ну, вспомнят при случае, дескать, я почитаю такогото. Ну, помолятся, если возникнет в чём нужда. Лень самим молиться – дадут жрецу монетку, он за них постарается. Не поможет – можно и к другому жрецу обратиться, и другому богу поклониться. Полнейшая свобода совести на уровне примитивных культов. А где строгая церковная иерархия, где сложные ритуалы, изнурительные посты и многочасовые молебны, делающие народные массы смиренными и легкоуправляемыми?! Где кровавые жертвы, внушающие страх и покорность?

Впрочем, как раз жертвыто иногда приносились – в глухих, отдалённых селениях, самым захудалым из богов. Не требовалось быть психологом, чтобы понять – за такими народные массы не пойдут, сколь ни старайся, как ни проповедуй.

Разочарованный Всеволод собрался уже сам придумать подходящего бога, либо приспособить для своих целей старое доброе христианство. Но тут словно сама Судьба, почитаемая в этих краях превыше богов, ибо и боги ей подвластны, услужливо подсказала ему решение. Большой пергаментный свиток упал с верхней полки прямо ему на голову (спасибо, не прибил – весил ох, немало!). Прочесть его Всеволод не мог, язык оказался незнакомым. Спросил библиотекаршу, милейшую, немного занудную старушку, так похожую на многих своих коллег иного мира. И та, обрадованная интересом постоянного читателя, пояснила: это древнее повествование о злых богах Запада, Умране и Эрде, покинувших этот мир и забытых смертными.