Павел Марушкин - Зимние убийцы

— Не стоит, — улыбнулся я. — Внизу полно полиции.

Блеф чистейшей воды. Но он сработал! Костоломы переглянулись; на лицах, не отягощенных излишним интеллектом, проступила озабоченность. Не профи, это точно. Ни один профессиональный телохранитель не позволит задурить себе голову. Что ж, тем лучше! Покуда сладкая парочка соображала, что делать, я одарил их ослепительной улыбкой и постучал.

— Кого там ещё несет, ко всем князьям преисподней! — раздался изнутри злобный вопль. — Я же просил не тревожить!

— Ого! Вижу, вы по-прежнему полны сил! Это хорошо; значит, выздоровление не за горами… — я толкнул дверь и вошел. С больничной койки на меня злобно уставилась запеленатая в бинты, словно мумия, фигура. Хеллисентису явно досталось больше, чем его головорезам: на нем просто живого места не было.

— Извините, я без букета, Даго. Что поделать: для цветов не сезон…

— Вы! — прошипел он. — Вы имели наглость явиться сюда!

— Ну, надо же мне узнать, чем всё закончилось… — я взял стул, развернул его и уселся задом наперед, сложив руки на спинке.

— Ещё ничего не закончилось! — зловеще посулил Хеллисентис. — Вы покойник, Монтескрипт, и будьте уверены — ваша смерть заставит содрогнуться даже самые черствые сердца!

— О-ла-ла, какая мелодрама… Слушайте, Даго, почему бы нам не заключить соглашение? Вы оставляете в покое меня, а я, так и быть, забываю всё, чему стал свидетелем минувшей ночью. Все счастливы и довольны. А?

— Даже не надейтесь, — проскрежетал он. — Этой ночью вы обзавелись слишком могущественными врагами! Время вашей жизни подошло к концу. Наслаждайтесь последними мгновениями — пока можете…

— Полагаю, ваши единоверцы винят в случившемся не столько меня, сколько вас. Они ведь могут решить, что вы чересчур эксцентричны для своей роли — понимаете, о чем я?

Хеллисентис чуть заметно вздрогнул: похоже, такие мысли уже приходили ему в голову.

— Кстати, — небрежно бросил я. — Почему вы обозвали ту штуку, из-за которой весь сыр-бор, посохом конфедератов? Просто любопытно…

— Я ничего вам не скажу, Монтескрипт. Слышите — ничего! Убирайтесь! Эй, вы, болваны! — возвысил он голос. — Вышвырните отсюда этого типа! Спустите его с лестницы!

— Без рук, без рук! — я ловко увернулся от костоломов и, уже уходя, бросил через плечо:

— Думаю, ребята, вам стоит поискать себе другого хозяина. Рядом с Даго становится жарковато, не заметили?

Пустив на прощанье эту парфянскую стрелу, я сбежал вниз по лестнице — и нос к носу столкнулся с Югбеном Нехабой. Проклятье! Вот уж кто был мне сейчас нужен меньше всего! Но репортеришка, конечно же, считал иначе. Едва заприметив меня, он понял — здесь пахнет сенсацией. Я попытался было ускользнуть.

— Эд! А ну-ка, постой! Стой, тебе говорят! Ты мне кое-что должен, не забыл?

— Ладно, ладно, только отпусти мой рукав! — тут мне в голову пришла очередная идея. — Слушай, у меня действительно кое-что есть для тебя. Ты же здесь по поводу аспидов?

— Ага! — он даже подпрыгнул от возбуждения. — Значит, это не враньё! Бьюсь об заклад, тут не обошлось без Даго Хеллисентиса!

— Не обошлось? Да он замазан в этой истории по самые уши! Давай я расскажу тебе всё, только неплохо бы перекусить — с утра росинки во рту не было…

— «Старая бочка»! И если история того стоит, я оплачу твой счет! — важно заявил он.

— Ловлю на слове: я чертовски проголодался.

Пока мы добирались до ресторана, я прикинул, о чем могу ему рассказать, не подвергая себя риску судебного преследования. Закон позволял журналистам не открывать источники информации — а Югбен, как один из самых скандальных репортеров, знал свои права назубок. Так что я выдал ему слегка откорректированную версию, умолчав о причинах, сподвигших меня на взлом. Он слушал жадно, не пропуская ни слова. Разумеется, Югбен понимал, что рассказываю я не всё, но особо не настаивал — полученная информация и так была достаточно «жареной».

— Великолепно! — заявил он, когда я наконец умолк. — Всегда знал, что на тебя можно положиться… Это будет настоящая бомба! Значит, говоришь, ты опознал всего троих в той компании? Жаль, жаль…

— Полагаю, ты можешь узнать ещё несколько имен — если пробежишься по городским больницам…

— Так я и сделаю! — просиял он. — Ха! Я их всех выведу на чистую воду! Адепты Зла, надо же… Вот это сенсация!

— Кстати, хотел спросить — ты случайно не знаешь, кто такие конфедераты?

Он задумался.

— Гм… Что-то из истории, если мне не изменяет память… Мятежные провинции, объединившиеся против королевской власти… — Он пожал плечами. — Извини, Эд, не помню подробностей… А что?

— Да так, всплыло в одном разговоре, вот и спросил — ты же у нас ходячая энциклопедия.

— Ну извини, я больше по нынешним временам. — Он принял комплимент, как должное. — Ты, вроде, дружен с подполковником Тыгуа? Спроси его — парень большой спец по всякой военно-исторической лабуде…

Обед был отличный, но я прикончил его наспех — просто чтобы перебить голод. Распрощавшись с неугомонным журналистом, я направился к дому: что, если там ждет весточка от похитителей? Увы… Как в воду канули. Хотят сбить меня с толку? Что ж, вынужден признать: у них это получалось неплохо. Бесцельно поболтавшись по квартире, я зашел к Лакси, посидел немного у него, оделяя пристальным вниманием каждого, кто забредал на огонек. Напрасный труд: только заставил посетителей нервничать…

В конце концов, я решительно встал и направился к выходу. Надо повидать Тыгуа — не столько даже ради неведомых мне конфедератов, сколько ради обретения душевного равновесия. В присутствии учителя мне всегда становилось легче. Была в нем какая-то брутальная однозначность; и по сравнению с ней собственные проблемы вдруг становились не столь уж серьёзными.

Зимой добраться до него было проще, чем в другие сезоны. Вместо тихоходных лодок по замерзшим каналам ходили ледовые трамваи — что-то вроде легкого деревянного вагончика на полозьях, снабженного динамическим двигателем. Сделав несколько пересадок, я оказался на окраине Амфитриты. Тыгуа жил в свайном домике на болотах, и в теплое время года приходилось перебираться через огромную лужу, чтобы оказаться возле его дверей. Теперь всё замерзло. Я коротко разбежался и заскользил по ледяной дорожке, раскинув для равновесия руки — словно в детстве.

Учитель тренировался. Возле его дома возвышалась дюжина грубо вылепленных из снега фигур — а сам он, в одной набедренной повязке и кожаном жилете, ожесточенно размахивал мачете, срубая безглазые головы и пластая массивные туши. Тяжелый клинок так и порхал в его руках. Тыгуа заметил меня, коротко отсалютовал — и тут же, без паузы, разразился серией неуловимых взмахов и выпадов. Ни один из снеговиков не уцелел.