Клайв Льюис - Хроники Нарнии

— Нарния? Нарния? Я часто слышала это слово, ваше высочество, когда вы бредили. Милый мой королевич, вы просто переутомились. Нет и не было никакой Нарнии.

— Как бы не так, мадам, — проворчал мокроступ, — Боюсь, что я прожил в этой стране всю свою жизнь.

— Неужели? — улыбнулась колдунья. — В таком случае, не сообщите ли вы мне, где это?

— Там, — ответил Зудень кратко, ткнув пальцем вверх. — А где точно — этого я не могу сказать.

— Ну и ну, — ласковый смех королевы вторил музыке. — Там, прямо в каменной толще?

— Нет, — Зудень с трудом выдавливал из себя слова. — Это выше, в Наземье.

— А что это и где это… Наземье, что ли?

— Да не валяйте вы дурака, — вмешался Юстейс, преодолев дурман сладкого запаха и звука. — Как будто вы не знаете! Это там, наверху, под небом, где солнце и звезды. Ведь вы сами там бываете. Мы же видели вас своими глазами.

— Помилуй, братец, — рассмеялась колдунья самым любезным смехом на свете. — Я не помню, чтоб мы встречались. Однако мы нередко видим друзей во сне. А если тебе что-то приснилось, разве кто-то, кроме тебя, может вспомнить твой сон?

— Милостивая государыня, — вступил королевич, — я уже сказал вам, я — сын короля Нарнии.

— Ну конечно, дорогой друг, — с королевичем ведьма говорила так, будто успокаивала капризного ребенка, — конечно, ты был королем самых разных стран — в своих снах.

— Однако мы все были там, — вспыхнула Джил. Она сердилась, чувствуя, что ей не хватает сил сопротивляться дурману. Впрочем, если она чувствовала это, значит, еще не полностью поддалась чарам.

— Разумеется, и ты тоже королева, — голос королевы по-прежнему звучал ласково и насмешливо. — Ты же такая хорошенькая!

— Ничего подобного, — Джил топнула ногой. — Мы пришли из другого мира.

— Да, да, такая игра куда интереснее, — согласилась ведьма. — И где же он находится, мисс, этот другой мир? Вы прибыли на корабле или в карете?

Конечно, многое промелькнуло в голове у Джил: Экспериментальная школа, Адель Пеннифезер, родной дом, радио, кино, автомобили, бомбежки, продуктовые карточки, очереди. По все это казалось таким тусклым и далеким. («Блям… блям… блям…» — тренькали струны.) Джил не могла вспомнить, как называются эти вещи нашего мира. И ей уже перестало казаться, что она одурманена, потому что чары полностью овладели ею, ведь чем сильнее дурман, тем меньше его замечаешь. Она сказала (и говорить это было так приятно):

— Нет, наверное, другой мир — тоже сон.

— Да, сон, — подтвердила ведьма, перебирая струны.

— Да, да, все — сон, — повторила Джил.

— Нет и не было такого мира, — сказала ведьма.

— Нет и не было, — повторили Джил и Юстейс.

— И не может быть иного мира, кроме моего.

— И не может быть иного мира, кроме вашего.

Только Зудень все еще сопротивлялся.

— Боюсь, мне не совсем понятно, о каком мире вы говорите, — прохрипел он придушенным голосом. — Вы можете тренькать на этой штуке, пока пальцы не отвалятся, и все равно не заставите меня забыть Нарнию и Наземье. Мы, конечно, никогда не вернемся туда — ничего другого и ждать нечего. Вы можете изничтожить Наземье или погрузить во тьму, такую же, как здесь. Очень даже можете. Но я-то знаю, что был там. Я видел небо, полное звезд. Я видел солнце, встающее утром из-за моря и заходящее вечером за горы. И полуденное небо, такое яркое, что смотреть на него невозможно.

Слова мокроступа возымели действие. Стало легче дышать, и все посмотрели друг на друга так, будто только что проснулись.

— Вот оно! — воскликнул королевич. — Конечно! Лев да благословит честного лягву-мокроступа! Это сейчас мы едва не уснули. И как же мы могли забыть? Мы все видели солнце.

— Черт побери, так оно и есть! — вступил Бяка. — Молодчина, Зудень! Ты умнее всех нас, это точно.

И вновь прозвучал голос колдуньи, ласковый, как воркованье горлицы среди высоких вязов в старом саду летним дремотным полднем:

— Что это такое — солнце, о котором вы все толкуете? Имеет ли это слово смысл?

— Имеет, и еще какой! — воскликнул Юстейс.

— И на что похоже это ваше солнце? — спросила ведьма («Блям-блям-блям» — бренчали струны).

— С вашего разрешения, сударыня, — сказал королевич холодно и вежливо. — Посмотрите на эту лампу. Она круглая, желтая, висит под потолком и освещает всю комнату. То, что мы называем солнцем, подобно лампе, только гораздо больше и ярче. Оно освещает Наземье и висит в небе.

— Висит? На чем же оно висит? — спросила колдунья, и пока они раздумывали над ответом, добавила, рассмеявшись самым нежным, самым серебристым своим смехом: — Вот видите, стоит вам только задуматься, каково оно, ваше солнце, и вы уже ничего не можете сказать. Кроме одного — оно похоже на лампу. Ваше солнце вам приснилось: наяву оно — лампа, а во сне — солнце. Лампа — вот она, а солнце — сказка, детские выдумки.

— Да, теперь все понятно, — Джил услышала свой собственный, глухой и мертвенный голос. — Все так и есть, — и сказанное показалось ей совершенно правильным.

Медленно и серьезно ведьма повторила:

— Нет и не было никакого солнца.

Ей никто не ответил. Тогда она повторила еще мягче и внушительнее:

— Нет и не было никакого солнца.

Еще некоторое время четверо сопротивлялись, а затем произнесли:

— Вы правы. Нет и не было.

И сразу им стало легче.

— Нет и не было никакого солнца, — твердила ведьма.

— Нет и не было солнца, — повторил королевич, повторил мокроступ, повторили Юстейс и Джил.

И все-таки Джил чувствовала: есть нечто такое, что она должна обязательно вспомнить. И вдруг вспомнила. Произнести это было невероятно трудно. Как будто губы у нее стали пудовыми. Наконец, с огромным усилием, истощившим все лучшее, что было в ней, она сказала:

— Есть Эслан.

— Эслан? — переспросила ведьма, и перебор струн ускорился, — Какое симпатичное имя! Что оно означает?

— Эслан — Великий Лев, он вызвал нас из нашего мира, — сказал Юстейс, — и послал нас на поиски королевича Рилиана.

— Что такое Лев?

— Да хватит вам! Будто не знаете. Его нельзя описать! Вы когда-нибудь видели кошку?

— Конечно, — отвечала королева, — Я люблю кошек.

— Так вот, Лев — немного… совсем немного… похож на огромного кота… с гривой. Только это не лошадиная грива. Она похожа на парик, какой, знаете, носят судьи. И она золотая. А сам он очень сильный.

Ведьма покачала головой.

— Как я понимаю, с вашим львом получается то же, что и с вашим солнцем. Вы видели лампу, вам приснилась другая, больше и ярче, и вы назвали ее солнцем. Вы видели кота, и вам захотелось другого, больше и лучше, и вы назвали его львом. Это прекрасные мечты, но, по правде говоря, они годятся для малых детей. Сами посудите, откуда в вашем воображении может появиться что-то, чего нет в истинном, единственно существующем мире? Даже детям уже поздно играть в такие игры. А уж вам, дорогой мой королевич, взрослому человеку, заниматься такими делами — просто стыдно! Одумайтесь. Бросьте свои ребяческие уловки. Для каждого из вас найдется дело в моем мире. Нет никакой Нарнии, никакого Наземья, никакого неба, никакого солнца, никакого Эслана. А теперь — все спать! С завтрашнего утра начнется новая жизнь. А пока — спать, спать, спать покойно, без дурацких сновидений.